Перстень Иуды - Корецкий Данил Аркадьевич

Он нагнулся, быстрым, хорошо отработанным движением задрал ей подол и моментально снял платье вместе с нижней рубашкой – так живодер сдирает шкуру с бараньей туши. Все произошло так неожиданно и стремительно, что она только и смогла, что ойкнуть, а Визжалов уже расстегивал бюстгальтер и стягивал трусы. В считанные секунды корреспондент «Пролетарского молота» Танечка Котик оказалась стоящей перед сотрудником ОГПУ Аристархом Визжаловым совершенно голой. И это было ужасно!

Нет, она уже не раз оказывалась перед мужчиной голышом. Но всему этому предшествовали объятья, поцелуи, признания в любви, клятвы и все такое прочее. Даже налетчик «Карл Иванович» дал ей возможность раздеться самой. А вот так обыденно-бесцеремонно с ней еще никто не обходился…

На улице было светло, и Визжалов, не раздеваясь, спокойно сел на стул, придвинул девушку к себе и начал разглядывать, как изъятую у грабителей статуэтку, которую предстояло идентифицировать. Он дважды повернул ее и, осмотрев со всех сторон, принялся ощупывать: потрогал груди, провел ладонью между ягодиц, потрепал густой черный мех внизу белого живота, вонзил руку между сомкнутых ног… Это были не страстные ласки прелюдии, от которых замирало сердце и по спине бежали мурашки, а какие-то холодные технические действия, напоминающие обыск или медицинский осмотр.

Наконец, Аристарх поднялся, быстро, как по тревоге, скинул с себя сапоги, форму и, оставшись в одних кальсонах, продолжил свои странные ощупывания и поглаживания.

Вконец расстроенная, Танечка с досадой произнесла:

– Ты бы хоть поцеловал меня, что ли…

– Потом, потом…

Кальсоны упали, и Котик, словно брошенная борцовским приемом, полетела на жесткую, так и не разобранную постель. Аристарх вскарабкался сверху. Заскрипели пружины.

Она смотрела на полуразрушенную лепнину потолка, слушала прерывистое дыхание партнера и думала, что это не любовная страсть, а какая-то схватка, обязательная и изнурительная работа. К счастью, она быстро завершилась. Наступил тот самый момент, когда расслабленные любовники отдыхают, обмениваются комплиментами, целуются. Ничего подобного не происходило: они по-прежнему лежали молча. Потом Аристарх произнес:

– Отец был путевым обходчиком, умер в восемнадцатом, мать – нянечка в больнице. Так?

– Так.

– Брат Саша пропал в гражданскую. Так?

– Откуда ты знаешь?

– Я все знаю. И как ты граммофон слушала на Малой Садовой, тоже знаю…

– Я не хотела… Он насильно…

Они опять долго лежали молча. Наконец, Аристарх Сидорович произнес тоном, каким судья выносит обвинительный приговор:

– Ладно, одним больше, одним меньше – какая разница! Короче, ты мне подходишь. На днях распишемся.

– Ну, знаешь ли… – она попробовала подняться. – Я, между прочим, своего согласия еще не давала…

– Ляг, – рассмеялся он, удерживая Татьяну за руку. – До утра еще далеко. Дашь! Куда ты денешься…

Сотрудника оперативного отдела городского ОГПУ Аристарха Визжалова коллеги за глаза звали Весельчаком. Улыбка почти никогда не сходила с его лица, но была она какой-то искусственной и раздражающей, из-за нее уже через несколько минут разговора собеседник уставал и старался общаться с кем-нибудь другим. Однажды, во время первомайского праздничного застолья, когда все немного выпили и расслабились, замнач отдела Бортников спросил:

– А ты, Аристарх, можешь не улыбаться?

– Могу, – последовал ответ, и улыбка исчезла.

Но тут же исчез и Весельчак, а на его месте появилось совершенно иное существо. Более мрачного и устрашающего типа не встречали даже видавшие виды огэпэушники. Вроде все, как у людей: глаза, рот, нос… Но обычные черты, складываясь вместе, образовывали нечеловеческий лик… Как из нескольких треугольников складывается пентаграмма для вызова нечистого, так из заурядных человеческих черт получался… дьявольский облик!

Хотя в столовой ОГПУ собрались отборные материалисты, стопроцентные атеисты, крепкие, как гвозди, партийцы, образующие передовой отряд ВКП(б) и закаленный меч государства, за столом наступило явное замешательство, и если бы не отсутствие привычки, то многие бы перекрестились. Положение исправила самая красивая женщина застолья – Алиса Петровна, жена Бортникова.

– Не слушайте вы никого, товарищ Визжалов, улыбайтесь, – сказала она.

И за столом опять возник Весельчак. Замешательство прошло, все снова заговорили, загремели вилками о тарелки, зазвенели стаканами… Но Бортников не унимался:

– Теперь мне понятно, почему у тебя все подследственные «раскалываются». Не потому, что ты их бьешь и пугаешь расстрелом… Ты просто перестаешь улыбаться!

За столом раздались смешки, а с лица Визжалова на мгновенье опять сползла улыбка, и он снова принял дьявольский облик:

– Зря вы так, товарищ начальник! Попрекаете, что я врагов «раскалываю»… А ведь по всем приказам, инструкциям, циркулярам я и обязан так делать. Не для себя – для партии. При чем здесь моя улыбка?

– Да брось ты, Аристарх, это же шутка, – смутился Александр Васильевич.

– Шутить я тоже могу, – отозвался Аристарх Сидорович совершенно серьезным, не подходящим к товарищескому застолью тоном. И даже с некоторым оттенком угрозы. Все ошарашенно переглянулись: такие манеры в этом учреждении не приветствовались. Особенно по отношению к начальству.

А спустя неделю заместителя начальника оперативного отдела А.В. Бортникова арестовали ночью сотрудники службы внутреннего контроля. Еще через неделю, по решению коллегии ОГПУ его расстреляли за мягкость к врагам народа и подрыв морального духа сотрудников органов госбезопасности. В кулуарах шептались, что причиной стал донос одного из коллег, но фамилия не называлась, хотя для всех это был секрет Полишинеля. На освободившееся место назначили старшего сотрудника по особым поручениям Аристарха Визжалова. Вскоре поползли слухи, что новый руководитель стал оказывать знаки внимания вдове предыдущего – Алисе Петровне Бортниковой и та, по причине полной безысходности, вынуждена была их принять…

Визжалова стали побаиваться и сторониться, но он не обращал внимания на такие мелочи. А через месяц стало известно о его помолвке. Несмотря на нюансы, на свадьбу замначальника пришли всем отделом. Много шутили, произносили хорошие тосты, давали сердечные пожелания. Говорили об успехах молодого мужа, который сыграл решающую роль в обнаружении и ликвидации особо опасного бандита Петра Дорохова, о его заслуженном продвижении по службе и головокружительных перспективах дальнейшего роста, о красоте его жены – талантливой журналистки Танечки, требовали скорейшего увеличения молодой семьи. Судьба Бортникова и красота Алисы Петровны остались за рамками застольных тем.

А уже перед завершением свадебного торжества начальник оперативного отдела Кононов торжественно произнес, обращаясь к новобрачной:

– Татьяна Марковна, готовьтесь к столичной жизни!

Молодая широко раскрыла глаза.

– Это в каком смысле?

– Руководство направляет вашего мужа на учебу в Москву. Он очень перспективный сотрудник и наверняка там задержится. Так что, не забывайте столицу Дона…

Возгласы одобрения послышались за столом. А на самом его краю два молодых сотрудника тихо обменялись репликами:

– Повышение с переводом – лучший способ избавиться от мерзавца.

– Пожалуй. После учебы он уже никогда сюда не вернется…

Глава 2

Визит Иуды

1926 г. Москва

– Опять забрызгался, – сокрушенно сказал Аристарх, рассматривая обшлага гимнастерки. – Руки-то отмыть можно, а форму опять жене стирать. А она каждый раз расспрашивает…

– А чего ей расспрашивать? – закряхтел Мятте. Это был коренастый латыш с вечно растрепанными рыжими волосами и усиками. – Жилье есть, жалованьем не обижают, паек выдают, путевки в санаторию – пожалуйста… Пускай живет да радуется. Не бабы ведь, это мы свои нервы жгем. У меня уже и руки дрожат, и голова кружится. Не простое ведь дело. У тебя уже сколько было?