Хозяева Острога - Юрий Брайдер

Вокруг, если доверять слуху, происходила какая-то интенсивная, хотя и однообразная деятельностть. Случайно отклонившись в сторону, Темняк задел рукой какой-то предмет, проплывавший мимо.

Дальнейшие исследования, совершавшиеся в тайне от Тыра, показали, что этих предметов здесь бесконечное множество и каждый из них имеет форму цилиндра, один конец которого холодит, а другой, наоборот, обжигает пальцы.

Вот, оказывается, где производились “термалки”, служившие основой для “хозяйской кочерги”!

Темняк не устоял перед соблазном захватить с собой парочку цилиндров, дабы при удобном случае превратить их в грозное, хотя и капризное оружие. Однако едва они вышли на свет, Тыр накинулся на него.

— Да ты рехнулся! Немедленно избавься от этого барахла! Наши руки всё время должны быть свободными.

Так они перебирались из одного помещения в другое, и каждое последующее располагалось чуть ниже, предыдущего. Это было то же самое, что горнолыжнику спускаться по трассе “лесенкой” — и долго, и нудно.

— Ну и морока, — пробурчал Темняк и, не удержавшись, добавил: — А вот по невидимому жёлобу съезжать вниз куда быстрее!

— О каком жёлобе ты говоришь? — насторожился Тыр.

— О том самом. Некоторые ещё называют его лестницей в небо. Правда, лестница эта, как выяснилось, не имеет ступенек и предназначена только для одностороннего движения. Отсюда — туда! — Он даже присвистнул, изображая крутой спуск.

— Вот ты о чем, — Тыр нахмурился. — Понятно… Вообще-то эта тема считается у нас запретной, но ведь мы с тобой, считай, уже единомышленники. Какие между нами могут быть тайны… Действительно, устройство, которое ты называешь жёлобом, существует. Даже и не знаю, зачем оно понадобилось Хозяевам. Мне приходилось пользоваться им, и не раз. Но без специального снаряжения это опасная затея. Я бы даже сказал — смертельно опасная.

— Мне известно, где находится нижний конец жёлоба. А куда выходит верхний?

— На крышу, куда же ещё, — невозмутимо ответил Тыр.

— Как туда попасть?

— Тебе-то зачем?

— Да так, просто любопытно…

— Это не тот случай, когда ради любопытства можно рискнуть жизнью. При твоём жизненном опыте пора понимать разницу между риском и самоубийством. Впрочем, ты, кажется, говорил, что находишься с Хозяйкой чуть ли не в дружеских отношениях. Вот пусть она и возьмет тебя с собой на крышу… А сейчас все разговоры побоку. Приготовься к самому неприятному из того, что ожидает нас в этом путешествии.

Дорогу им преграждала стена, судя по всему, прочностью своей сравнимая с бортовой броней линкора “Миссури”. Чуть выше уровня пола в ней имелся ряд сквозных отверстий, затянутых мутной мембраной, позволявшей тем не менее рассмотреть то, что творится снаружи.

— Что это? — спросил Темняк с невольным волнением в голосе, причиной чему был вовсе не вид стены, а слова, только что сказанные Тыром.

— Клапаны, — коротко ответил тот.

— А для чего они нужны?

— Для чего они нужны Хозяевам, не знаю. Но для нас это как бы двери, ведущие из верхних помещений в нижние.

— Надеюсь, пройти сквозь них можно?

— Можно, — голосом, не обещающим ничего хорошего, ответил Тыр.

— В чём тогда проблема?

— Проблема в том, что клапаны действуют лишь в одну сторону. Причем это правило распространяется исключительно на живую материю. Двигаясь через клапан в правильном направлении, человек испытывает весьма неприятные ощущения. По сути, он на какое-то время умирает. Распадается в ничто. Но при выходе вновь обретает свой прежний облик и прежнее сознание.

— А что будет, если я, к примеру, сунусь в неправильном направлении? — не преминул поинтересоваться Темняк.

— Ты тоже умрешь. Но уже навсегда.

— Тогда какие могут быть сомнения! Пойдем в правильном направлении.

— Вот тут-то и загвоздка. Никогда нельзя заранее угадать, как действует тот или иной клапан. Они меняют свои свойства чуть ли не каждый день.

— Как я понимаю, бросать туда камень или совать палку бессмысленно?

— Конечно. Речь идет только о живой материи…

Проще всего было бы взять с собой кого-то третьего, кто и так заслуживает смерти. Вражеского лазутчика, например. Или соперника в любви. Но если нас только двое, придётся поступить иначе.

Тыр вытащил из-за пояса мешочек, сделанный из непромокаемого материала, и осторожно развязал его. Внутри копошилось с десяток крупных, багровых от сытости клопов.

— Живая материя! — догадался Темняк.

— Вот именно. Берегу как зеницу ока. На верхотуре они в редкость. Кормлю собственной кровью.

Остановившись напротив крайнего клапана, Тыр метнул в его мембрану самого крупного из клопов, а когда тот исчез, стал всматриваться в муть, разделявшую человека и вскормленного его кровью паразита.

— Ну и как? — осведомился Темняк, не очень-то доверявший подобным шаманским штучкам. — Клоп обрел новую жизнь или бьётся в агонии?

— Трудно сказать, — неуверенно произнес Тыр. — Сегодня очень плохо видно. Но рисковать не будем.

Он перешел к следующему клапану, и уже самый первый бросок закончился тем, что с обратной стороны мембраны появилась жирная кровавая клякса. Случившееся Тыр прокомментировал так:

— Вне всякого сомнения, дорога сюда нам заказана.

Пришлось погубить почти всех клопов, прежде чем Тыр удостоверился в абсолютной безопасности одного из клапанов. На памяти Темняка это был первый случай, когда зловредные кровопийцы сослужили людям добрую службу.

— Нам сюда, — Тыр с преувеличенной вежливостью сделал Темняку приглашающий жест.

— Только после вас! — Темняк церемонно раскланялся. — Женщины и достойнейшие из мужчин проходят в первую очередь.

Тыр вошел в клапан, словно в стену дождя, действительно исчез на какое-то время, но спустя минуту, еле различимый сквозь муть мембраны, уже призывно размахивал руками на той стороне.

— Приступим, — тяжко вздохнул Темняк. — Ну чем, спрашивается, я хуже других?

Распадаться в ничто, а потом вновь складываться в нечто ему не нравилось, тем более что во время предыдущей аналогичной процедуры он лишился зубной пломбы, на которую когда-то была дана пожизненная гарантия.

Темняк, уже неоднократно умиравший и всерьёз, и понарошку, знал, что дело это мучительное, страшное и противное, но таких страданий, как на сей раз, ему испытывать ещё не доводилось.

Попав в клапан, он даже не успел завершить свой первый шаг, как неведомая сила вывернула его наизнанку, заставив, кроме всего прочего, отведать и сладость собственной крови, и горечь желчи. Сознание, словно шрапнель, разлетелось на множество осколков, каждый из которых продолжал ощущать и боль, и страх, и отвращение.