«…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека - Андрей Кочергин

Атеисты, ряженые в славянофилов, приводят поразительную по цинизму идею: по их мнению, Православие – это языческий термин, слепленный из слов Правь и Славь, – опять же в их вольном переводе – славь языческих (неведомых для них, но желанных) идолов. Православие вот уже более 1000 лет есть перевод византийского (греч.) термина Ортодоксия: ορθοδοξία – «прямое мнение». «правильное учение», «правоверие»: «греч. όρθός («прямой», «правильный») +δόξα («мнение», «слава» [1]) – твёрдость в Вере или следовании учению. То есть Православие в дословном переводе – это ПРАВИЛЬНОЕ СДАВЛЕНИЕ, а значит, попытки осквернения имени нашей Веры и вульгарны, и ничтожны.

Я в восьмом поколении казак. И меня, честно говоря, реально оскорбил человек, который написал, что, во-первых, казаки – это не Русские. Аргументируя эту глупость тем, что казаки прочих Русских называли «мужиками», а себя считали элитарным сословием в составе Русского народа, что правда. Но где здесь отделение от Русской нации? Во-вторых, казаки-то, оказывается, Православными не были, они были все язычниками. Он утверждал, что его дед говорил о попах с таким предубеждением, с такой злостью, а потом повторял от себя, что казаки всегда были язычниками и сохраняли только свой род. Развивал он эту мысль, нагнетал, а в конце добавил: «Ну, вообще дед мой был красным казаком и коммунистом». Я ему отвечаю: «Так не с того начали, молодой человек. Ваш дед казак-то во вторую очередь, а в первую-то он коммунист, воинствующий атеист по большому счету». Именно так назывались коммунисты по отношению к религии. Посмотрите учебник по курсу «Научный коммунизм». Так вот, в этом курсе был термин «воинствующий атеизм», который был заявлен как позиция любого комсомольца или коммуниста по отношению к религии вообще и Православию в частности. Высшей наградой для казачества всегда был Георгиевский Крест, а его полные кавалеры были героями своей станицы, подлинными Героями России. Казак присягал на верность Православному Помазаннику Божьему, целуя Флаг Православной империи, и воевал под Спасом Нерукотворным. Вопрос – если этот факт не вызывает сомнений, то что это за политические проститутки из числа «языческого казачества», если они целуют Православные Святыни и служат Православному императору? Не верю.

Проявление и бурное распространение псевдоязычества имеет под собой вполне понятную политическую, а не теософскую основу. Люди, будучи коммунистами, комсомольцами и атеистами по воспитанию и по незнанию своему, легко и непринужденно готовы взять любое, ничего не означающее, необременительное верование, лишь бы только оно было противопоставлено Православию, то есть проявляют себя сообразно политической доктрине коммунистической идеалогии «воинствующих атеистов» (с) (учебник «Научного коммунизма»).

Современное псевдоязычество – это поразительный пример «религии-критики», основанной на паразитарном шельмовании устоявшегося вероисповедания Русского народа. В псевдоязычестве нет практически ничего конструктивного или канонического: ни источников, ни культовой составляющей, ни канонических представлений, общепринятых для всех адептов. Есть домашнее, какое-то кухонное творчество некоторых исполнителей. Меня поразило, что сказал мне на одной из встреч человек:

– Вот «Велесова книга», вы мне сейчас скажете, что ее нет?

– Молодец, угадал, я скажу, что ее нет.

– И вы скажете, что ее нет потому, что ее никто не видел?

– Да, я скажу, что ее никто не видел.

– И вы меня этим поставите в тупик? Ну да, ее действительно никто не видел.

– Тогда зачем задавать вопросы, на которые заведомо известен ответ? Смысл?

«Хорошо, – говорят мне, – а как же «Славянско-арийские веды»? Как с ними быть?» Я говорю: «А можно узнать их автора?» «Можно», – говорят они, и называют фамилию человека. Я поясняю: «Вы забываете добавить: «Славянско-арийские веды» Пупкина. Или Форточкина, или Водкина-Полотенцева». То есть это – легкое, незамысловатое, фантазийное эссе какого-то конкретного человека, который воплотил на бумаге свои представления о том, как могли бы веровать в древности славяне или некие арии, где бы то ни было.

Есть замечательный человек в Петербурге, зовут его Николай Кудряшов. Он преподает «Боевые искусства Гипербореи»… Чудно мне так было это, посмотрел я, что он делает: в своем спортивном, даже скорее физкультурном контексте это напоминает гимнастику типа тай-чи. В своей динамике, в своем движке. Я говорю ему: «Коль, скажи, пожалуйста, а с чего ты взял, что это боевое искусство Гипербореи?» На что он, посмотрев на меня добрыми глазами дедушки Ленина, ответил: «Ну это и так понятно». Как можно спорить с этим аргументом? «Во что веровали древние славяне?» – «Да это и так понятно!» – «В смысле?» – «В прямом!» – «В каком прямом?» – «Да вот в таком!». И этот диспут об истинности неоязыческих верований типа «давайте потаскаем ослика за уши» всегда выглядит примерно так.

Причем единственная тема, когда псевдоязычники раскрывают крылья, единственное, когда им дышится хорошо, так это когда они предлагают «давайте поговорим про жидохристианство» и начинают выдергивать из Библии скользкие, по их представлениям, места, которые должны поставить нас в тупик. Ну типа: «А почему у вашего Спасителя Мама – еврейка?» «А почему Спаситель говорил, что пришел сюда к детям Израиля и только для них?» «А почему?..» – и понеслось.

На этот счет протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, сказал поразительную по глубине и простоте вещь: Святое Писание изучается две тысячи лет. Существует целая наука – теология, которая занята изучением той Благодати, которая пришла к нам через этот источник. Все спорные места, все разночтения, которые вам могут там показаться, были давно обсуждены, и по каждому из них давно появилось так называемое consensus patrum – согласие отцов, то есть коллегиальное решение людей, достойных и значимых для Церкви. И при этом теология продолжает развиваться, и более чем серьезно. Это одна из крупнейших социальных наук, плоды которой имеют действительно практический смысл. Это не абстрактная наука – она объясняет нам механизм устройства мира и правильность принятия решения в каждом конкретном случае, описанном в Законе Божьем, истолкован и передан в Святоотеческом Предании до нашего поколения.

В этой связи я бы крайне не хотел уподобиться скандалистам-атеистам и шельмовать псевдоязычников, но, к сожалению, должен сделать вывод: они вовсе не язычники, они – их подделка на злобу дня. Потому что они не приносят жертвы, у них, в большинстве случаев, нет болванов, вкопанных в землю. То, что они слегка чем-то увлекаются, еще не означает, что они в это верят. Готовы ли они принять смерть на косом Кресте за Веру свою, как это сделал Андрей Первозванный? Его святое имя я ношу. Он, попав в пределы Римской империи, был схвачен римлянами, которые уже тогда казнили христиан, и заточен в камеру. К нему пришел охранник и сказал: «Я – тайный христианин, и нас много. Завтра, когда тебя выведут, мы перебьем язычников и вернем тебе свободу». А апостол ответил на это буквально следующее: «Если смерть моя объяснит хоть кому-нибудь, за что умер этот человек и во что он веровал, то я приму ее с благодарностью. Потому что это смерть честная, такая, которую принял мой учитель и Спаситель. И не стоит моя жизнь ни одной жизни другого человека, чтобы можно было ее отнять за меня». И апостол был приколочен к косому Кресту, который затем получил его имя. И этот Крест освещает флаг над нашими войсками уже тысячу лет.

Так вот, критика Православия, заложенная в фундамент верований псевдоязычников – это вульгарный атеизм, протестующий против Бога. Их религия – богоборческая, они не веруют в своих богов, а веруют в борьбу против Бога истинного, Спасителя Иисуса Христа, уподобляясь в этой борьбе самому диаволу. К сожалению, это так.

Никаких ярких эпитетов применять не буду, постоянно утверждаю, что говном грязь не вымыть. И когда на меня начинают бурно нападать очередные критики, а происходит это уже много лет, я всегда готов противопоставить им свою совершенно четкую позицию: я не собираюсь переубеждать псевдоязычников, чтобы завтра они пришли в Храм. Но меня из Храма им не вытащить. При этом любые диспуты с ними абсурдны уже в силу того, что мы даже не можем определиться с используемой терминологией. Они совершенно не понимают того, что говорят, но при этом у них есть резвая эмоциональность и набор не ими созданных шаблонных вопросов и ответов.

Подобная игра есть в маркетинге, когда коммивояжеры ходят по квартирам и пытаются продать какие-нибудь товары. Если они оказываются успешны, то это продавцы высшего пилотажа, потому что им нужно втюхать что бы то ни было человеку, который совершенно не планировал это покупать. И для того чтобы им было проще, для них специалистами по оболваниванию создаются памятки: «40 аргументов в пользу того, чтобы купить ваш товар» или «20 контраргументов против отказа от покупки». То есть если покупатель сказал вот это – ответь ему так, а если это – то контраргумент должен быть таким. Это – механика переговорного процесса, ущербная по сути своей, косная, не имеющая живого контекста, это не субъект-субъектная связь, а автоматическое перебирание аргументов и фактов.