История папства - Джон Джулиус Норвич

У папы Льва имелись причины торжествовать. Однако на пиру, устроенном в честь победы (по-видимому, гости буйствовали на нем еще сильнее, чем обыкновенно, и он продолжался целую ночь), он схватил простуду Она быстро перешла в лихорадку, и 1 декабря папа скончался. Этот блестящий владыка эпохи Ренессанса стал для папства настоящей катастрофой. Согласно оценкам, за восемь лет он истратил около пяти миллионов дукатов, и после его смерти за ним осталось 800 000 долга. По тогдашним подсчетам, на тот момент в Ватикане насчитывалось более 2150 должностей, которые можно было купить за деньги, общей стоимостью около 3 000 000 дукатов. Лев X оставил Италию в привычном для нее состоянии мятежа, Северную Европу — на грани религиозной революции, а папство — в состоянии глубочайшей деградации.

Состояние папской казны по кончине Льва оказалось таково, что на погребении использовали огарки свечей, оставшиеся от похорон кардинала Джанантонио ди Санджорджо, прошедших накануне. Возмущение же народа в адрес церкви дошло до того, что тридцати девяти кардиналам, собравшимся на конклав 28 декабря, потребовались телохранители для защиты.

Конклавы всегда считались делом неприятным, но этот стал одним из худших. В самые холодные дни зимы Ватикан вовсе не отапливался; в нескольких окнах не хватало стекол, и их поспешно заделали досками. Большинство присутствовавших провело большую часть своей жизни в окружении баснословной роскоши; теперь же их согнали в толпу, которая тряслась от холода в полуосвещенном помещении. Кормили их скудно — пищу подавали «на круглом колесе, вделанном в стену»; гигиенические же условия и вовсе оставляли желать много лучшего. На шестой день (к этому моменту одного пожилого кардинала вынесли полумертвым) и без того скудный рацион сократили вновь. Отличный способ заставить присутствующих побыстрее принять решение, скажут некоторые. Но кардиналы практически сразу же зашли в тупик. Поначалу фаворитом был кардинал Джулио деи Медичи, имевший пятнадцать сторонников, «о по вине кардинала Франческо Содерини остальные оказались решительно настроены против него. Сам Джулио затем отдал свой голос за кардинала Алессандро Фарнезе, но против того столь же успешно строил козни кардинал Эджидио ди Витербо. Эджидио был духовником Алессандро, и его право произносить диатрибы против последнего оказалось под сомнением, но он все же нанес ему ущерб.

В этот момент пришло письмо от императора Карла V, который рекомендовал своего давнишнего наставника, шестидесятидвухлетнего голландца из Утрехта по имени Адриан Флоренс Дедал, и дал о нем самый теплый отзыв. Пожалуй, никто в Риме прежде не слыхал о Дедале, но все подумали, что у него нет врагов в городе и, учитывая его возраст, он вряд ли протянет долго. После понтификата Льва избранный в результате компромисса кандидат с безупречной (по крайней мере никто не знал за ним ничего дурного) репутацией — это не так уж плохо. И разве отдать за него голоса — это не лучший способ бегства из холодного Ватикана в собственные теплые дворцы? Итак, после четырнадцати кошмарных дней он был избран 9 января 1522 года.

Папа Адриан (или Хадриан) VI (1522-1523) — не попытавшийся сменить имя при вступлении на престол вопреки устоявшейся традиции — сознательно отложил свой отъезд из-за вспышки чумы, а затем отправился в Рим по морю, так что прибыл туда только в августе. Он не владел итальянским языком, его латынь разобрать было и вовсе трудно, так что к концу года он настроил против себя всех: население, считавшее его варваром-северянином; курию, члены которой пришли в ярость, когда он отказался раздавать обычные бенефиции; Карла V, надеявшегося, что он присоединится к лиге противников Франциска I; и, наконец, самого Франциска, который фактически наложил запрет на передачу денег из Франции в Рим, когда папа арестовал и заключил в тюрьму кардинала Содерини, составившего тайный заговор с целью передать Неаполь французам. Все это время он жил как монах. Куртизанки Александра, армии Юлия, любовники и пиры Льва отошли в прошлое. Он тратил ровно одну крону в день на еду и в качестве прислуги держал одну-единственную домоправительницу-фламандку, которая готовила, стирала и убирала. Искусство и архитектура Ренессанса не интересовали его ни на йоту: он угрожал побелить Сикстинскую капеллу и сбросить статую Лаокоона — «изображение языческих идолов» — в Тибр.

Нечего и говорить, что обещанные им преобразования ни к чему не привели. Ему не удалось установить контроль над кардиналами, которые в повседневной жизни весьма напоминали дерущихся петухов; не мог он остановить и продажу индульгенций, без которой церковь постигло бы банкротство. Все его инициативы оканчивались катастрофой: и попытка сформировать европейскую коалицию против султана, и то, как он повел себя перед лицом Реформации, которую он в корне неверно оценил, преуменьшив ее значение, в точности как его предшественник папа Лев, и даже его предложение о трехлетнем перемирии, выдвинутое после захвата турками острова Родоса и изгнания оттуда иоаннитов. Когда он заболел и 23 сентября 1523 года скончался — прошло немногим больше года после его прибытия в Рим, — все испытали лишь одно чувство — облегчение. Следующее избрание папы-неитальянца произошло через четыре с половиной столетия.

Радость кардиналов, однако, умерило сознание того, что им предстоит собраться на новый конклав. К счастью, он открылся осенью, 1 октября, а не глубокой зимой, но, как обычно, с течением времени условия ухудшались. С самого начала их лишили отопления, свежего воздуха и естественного освещения; затем, ближе к концу месяца, во время полуденной и вечерней трапезы им стали давать всего одно блюдо, и наконец дошло до того, что кардиналы стали получать только воду, хлеб и вино. Опять-таки вряд ли можно было найти более убедительные аргументы для скорейшего избрания папы. Но чувства накалились до предела, на карте стояло слишком многое, и прошло пятьдесят мучительных дней, прежде чем кардиналы сделали свой выбор.

Наиболее очевидным претендентом был Джулио деи Медичи, пользовавшийся поддержкой императора и, соответственно, кардиналов-испанцев. Однако немало кардиналов-итальянцев — и в том числе Содерини (немедленно освобожденный после смерти папы) и могущественный Помпео Колонна — твердо намеревались не допустить его избрания. Англичане с упорством, доходившим до смешного, поддерживали кардинала Уолси; мнения французов разделились. Звучали аргументы за и против; то и дело возникали локальные заговоры, плелись зловещие интриги; планировались сложные соглашения, выдвигались и отвергались кандидаты, избрание которых могло привести к компромиссу. В итоге, как оказалось, кардиналы смогли уберечься от массы душевных неприятностей (не говоря уж о телесных), поскольку 19 ноября выбор большинства наконец пал на фаворита, кардинала Джулио, который — на удивление многим — принял имя жестокого антипапы времен схизмы, Климента VII (1523-1534)[229].

Джулио деи Медичи был побочным сыном брата Лоренцо Великолепного Джулиано, павшего от рук Пацци во Флорентийском соборе сорок пять лет назад. Лоренцо разыскал мать мальчика и убедил ее разрешить ему воспитывать его как собственного сына. Затем, когда сам Лоренцо скончался в 1492 году, Джулио перешел под покровительство второго сына Лоренцо, Джованни. Так как опекун был всего тремя годами старше подопечного, они тесно сдружились. И когда Джованни стал папой Львом X, он тут же легитимировал кузена в качестве члена фамилии Медичи, сделал его кардиналом и фактическим правителем Флоренции.

Несмотря на взаимную приязнь, они являлись полной противоположностью друг другу. Большеголовый, имевший толстое красное лицо, Лев был чрезвычайно уродлив, однако его обаянию мало кто мог противостоять. Климент, которому на момент избрания исполнилось сорок пять лет, был высок и худ; его внешность можно было бы назвать приятной, если бы не тонкие, плотно сжатые губы и надменное, почти всегда хмурое выражение лица. Несмотря на его благочестие, совестливость и трудолюбие, никто особенно не любил его — если не считать его друга Бенвенуто Челлини. Гвиччардини доходит до того, что описывает его в следующих словах: «Угрюмый и неуступчивый, слывущий скупцом, вовсе не заслуживающий доверия и по самой природе своей не склонный делать добро». Если кто-то полагал, что избрание папой еще одного Медичи означало возвращение легкой, беззаботной жизни, когда деньги лились рекой, как при Льве, то таких ждало разочарование.

Может возникнуть вполне обоснованное предположение, что такой человек, оказавшись на Святейшем престоле, проявит компетентность и способность к уверенным действиям. Увы, Климент не обладал ими ни в малейшей степени. Нерешительный и склонный к колебаниям, он, очевидно, приходил в ужас, когда требовалось принять решение. Из него бы вышел сносный майор, но генералом он был бы никудышным. Великий немецкий историк Леопольд фон Ранке именует его наихудшим из пап, что, если вспомнить состояние папства в X и XI веках, представляется не вполне заслуженным. Однако факт остается фактом: в период его правления, продолжавшегося одиннадцать лет, произошло наихудшее разграбление Рима со времен вторжения варваров, утверждение протестантизма в Германии как самостоятельной религии и фактическое отпадение английской церкви в связи с разводом Генриха VIII.