Заставь меня полюбить тебя - Джоанна Линдсей

Гарриет начала открывать сундуки и переносить груды одежды к изящному резному бюро. Брук подумала, что её мать, должно быть, впервые в жизни распаковывает сундуки. Брук встала, чтобы помочь ей, пусть и была крайне рассеянной в этот день. Слишком многое произошло сегодня: она узнала о скрытых мотивах своей матери, узнала, насколько Анна Вульф ненавидит её, узнала, что Доминик, должно быть, получил колоссальное облегчение, избавившись от неё, пусть это и стоило ему нескольких угольных шахт. После того, как Брук вышла из комнаты, он, вероятно, поблагодарил Анну за то, чего не догадался сделать сам — дать взятку Регенту. Почему он не додумался до этого сам? А может и додумался?

— Для чего тебе эта старая вещица, — сказала Гарриет, когда раскрыла веер, повисший у неё на запястье, а затем улыбнулась, когда из него выпала бумажка. — Спрятанное любовное письмо?

Брук удивилась.

— Нет, он даже не мой. Веер принадлежал Элоизе Вульф. Я должна вернуть его Доминику.

— Бедная девочка, — Гарриет подняла бумагу и вставила её обратно в веер, положив его на новый туалетный столик Брук. — Я должна рассказать Томасу то, что ты поведала прошлой ночью о Роберте. Я могла бы любить своего сына лишь за то, что он — мой сын, но мне абсолютно не нравится то, кем он стал. А если он ещё и замышлял убийство…

— Не говори об этом, — попросила Брук. — Я злилась, когда говорила это, и злилась, когда Роберт дал мне тот флакон. Я просто предположила, что там был яд, в то время как он утверждал, что это не так. Но я даже не проверила, чтобы убедиться, так что, вполне возможно, что это не правда. Я ненавижу его. Если Томас отречётся от него, то я и слезинки не пророню по данному поводу. Но ему уже не может быть хуже, чем сейчас, когда вы знаете о том, что он соблазняет невинных девушек. Он понимает, что больше не сможет проделать этого, так как Томас категорически запретил ему. К тому же, Доминик подпишет обещание, по которому оставит его в покое. Это должно положить конец всему.

— Думаю, что буду присматривать за ним, на всякий случай, чтобы быть уверенной. Это не в первый раз, когда мне приходится делать нечто подобное.

Глава 52

Ленч и последующий ужин, Брук уже начинала думать, что Гарриет не отойдёт от неё в этот день ни на шаг. Брук не возражала. Она привыкла к безостановочной болтовне Гарриет, но сегодня она не казалась ей такой же нервной, как в детстве. Сегодня Гарриет помогала ей избежать мыслей о нём. И это работало. Отчасти…

— Твой отец хотел поговорить с тобой, сказать что-то типа официальной речи по случаю твоего Сезона.

— Я бы не хотела.

— Не сегодня, разумеется. Я объяснила ему, что ты расстроена. Он не знает о причине «расстройства». Но может быть на этой неделе? Это удержит его от того, чтобы спуститься вниз и лично увидеть тех, кого ты у себя принимаешь.

— Я никого у себя не принимаю.

— Но будешь. Я принимаю каждое приглашение, и их будет гораздо больше после того, как мы объявим, что ты станешь настоящей дебютанткой.

— Только не перестарайтесь, — предостерегла Альфреда, присоединившись к дискуссии. — Ей нужно некоторое время, чтобы осознать, что волк позволил ей выйти из своего логова.

— Глупости, — запротестовала Гарриет. — Ей нужно отвлечься, постоянно отвлекаться, чтобы не было времени думать о…

— Дай ему неделю, и он постучит в твою дверь, — перебила Альфреда, обратившись к Брук.

Она дала ему две недели, две ужасно беспокойных недели, но она так и не увидела Доминика ни на одной из вечеринок, на которые её сопровождала Гарриет. Но, в конце концов, она узнала причину от его друга Арчера. Доминик вернулся в Ротдейл почти сразу же после их несостоявшейся свадьбы. Его отъезд из Лондона и, очевидно, полнейший отказ от неё, сделали девушку ещё более печальной. Она хотела снова оказаться в Ротдейле. Так много воспоминаний у неё осталось об этой дикой, но прекрасной северной местности. Сколько радости ей принесло знакомство с Домиником, катание на Бунтарке по вересковым пустошам и то, как она нашла Шторм. Боже, сколько же раз может разбиваться её сердце?

Но её мать сделала всё возможное, чтобы отвлечь Брук в эти дни. Она была окружена ухажёрами на каждом званом вечере, и все они наносили ей визиты в последующие дни. Она действительно стала довольно популярной, как и предсказывала Гарриет.

Брук удалось избегать разговора с отцом, по меньшей мере, неделю, так как она на цыпочках прокрадывалась мимо его комнаты. И почему его дверь была постоянно открыта? Иногда она просто пробегала мимо, когда слышала, что он разговаривает с прислугой. Но однажды он рявкнул её имя, заставляя войти в комнату. Он по-прежнему не оправился от этой поездки в Лондон. А она до сих пор не была готова помочь ему в лечении ноющих суставов, которые приковали его к постели. Особенно теперь, когда она знала, что он не нравится даже её матери. Гарриет отказалась от помощи Брук, когда девушка предложила её несколько дней назад, ответив:

— Ты же не хочешь, чтобы он спустился вниз и распугал всех твоих женихов.

А что, если она именно этого и хотела? Ей не был интересен ни один из её ухажёров, пока не был.

— У тебя есть для меня какие-нибудь имена? — потребовал Томас, когда она дошла до его постели.

— Имена?

— Твоя мать уверила меня, что если мы оставим выбор тебе, то ты сможешь сделать лучшую партию, чем мы могли бы себе вообразить. Так скажи мне, кого же ты рассматриваешь? Говори громче, девочка. Я, чёрт побери, не очень хорошо слышу.

Это было на прошлой неделе, и тогда она не смогла вспомнить ни одного имени. Брук продолжала думать о Доминике и постоянно хотела плакать. Поэтому она назвала ему только одно имя, которое смогла вспомнить, несмотря на то, что видела этого человека лишь раз с тех пор, как она была на балу вместе с Домиником.

— Арчер Гамильтон.

— Серьёзно? — Томас выглядел удивлённым. — Я знаю Гамильтонов, мы с маркизом входим в один клуб. Хорошая семья, влиятельная, богатая. Его семья подойдёт, даже если мальчику не достанется титул. Кто ещё?

Она выдумала ещё несколько имён, которые он сразу же отмёл, сказав:

— Нет, я не знаю никого их них, — а потом строго добавил. — Придерживайся мальчишки Гамильтонов.

Она заверила его, что так и сделает, хотя, конечно, не собиралась. Зато смогла выйти из его комнаты! У неё в мыслях были совсем другие вещи, после того, как она прочла спрятанное письмо Эллы. Слёзы остановились только после того, как спустя несколько дней она получила подарок от Доминика.

В записке было сказано: На твой день рождения. Никакого приветствия, никаких пожеланий, даже без подписи. Но лишь Доминик мог распорядиться, чтобы в медальон вставили эту картинку, и сделал он это до того, как их свадьбу отменили, распорядившись, чтобы украшение доставили к ней, когда оно будет закончено.