От сердца к сердцу - Кэтрин Стоун

Они преследовали ее, но все же не могли заставить не думать о том, что обычно занимало ее во время операций. И призраки прошлого завертелись рядом с мыслями о насущном.

Дайана знала, что любая операция – чудо, и особенно операция на детском сердце. В крохотных органах такая чистота, такая невинность и совершенство, как, впрочем, и сами дети чисты и совершенны. По сердцам взрослых всегда можно было сказать, чем их обладатели злоупотребляли, придерживались ли они диеты или, наоборот, забывали о ней, переживали ли стрессы, курили, принимали ли алкоголь. Но сердца детей первозданны и ждали от рук хирурга одного – поддержать их надежду на новую жизнь.

В ее руках надежда и обещание.

Надежда – для Дженни. Обещание – Сэму.

– Маленькая Дженни, маленькая Дженни, маленькая Дженни…

Музыка этих слов завораживала и помогала какой-то части существа Дайаны собраться с мыслями, другая же часть трепетала – громко стучало сердце, эмоции готовы были выплеснуться через край, а руки тряслись.

Том должен вмешаться. Он сделает это в любую минуту.

И вдруг Дайана похолодела, сердце ее замерло – ей пришла в голову ужасная мысль. Что, если она ошиблась в Томе? Вдруг в нем поселилось столько зла, столько ненависти к ней, что он лишь обрадуется, наблюдая за тем, как она промахнется и не сможет спасти Дженни?

– Том!

Голос Дайаны нарушил молчание, стоявшее в операционной с той минуты, когда началась операция. Странно было, что Дайана заговорила, но еще больше Тома удивила паника в ее голосе.

– Что, Дайана?

– Почему ты не гонишь меня от стола? Почему сам не берешься за дело?

– Потому что ты великолепно со всем справляешься.

Том говорил правду. Он много слышал о мастерстве Дайаны, о ее волшебных маленьких пальцах – таких осторожных, таких умелых и уверенных, но все слова похвалы меркли при виде ее талантливой работы.

– Ты уверен? Я чувствую, что мои пальцы дрожат, и я очень медленно веду операцию.

– Я абсолютно уверен в тебе, Дайана. Твои пальцы вовсе не дрожат. И ты работаешь с блеском. Серьезно. У меня такое чувство, словно я смотрю балет в великолепной постановке.

Балет. Как и тот балет, действие которого разыгралось у нее в голове. Мешали только мысли, не желающие слушаться доводов рассудка. Причем каждая мысль норовила кружить под свою собственную мелодию. И наверняка дело кончится тем, что все они столкнутся, и тогда…

– Если я споткнусь, Том…

– Я приду на помощь.

Но Дайана не споткнулась. Несмотря на сердечный трепет и растрепанные чувства, пятнадцать лет опыта, готовящего ее к этому моменту, не подвели. Уверенными, точными движениями сшивала Дайана нежные, чистые ткани крохотного сердца, штопая дырочку в межжелудочковой перегородке, которая угрожала жизни девочки; она сделала все, чтобы драгоценная маленькая Дженни, дочь ее Сэма, прожила жизнь, полную сбывшихся надежд.

Когда анестезиолог подготовил Дженни к тому, чтобы увезти ее в послеоперационную палату, Том и Дайана направились в раздевалку снять стерильные перчатки и халаты.

– Том, не знаю, как и благодарить тебя.

– Я же ничего не сделал.

– Да…

– Нет, поверь, Дайана, ты и впрямь хирург от Бога.

– Я в долгу перед тобой, Том.

– Да нет же. – Чуть нахмурившись, Том вдруг произнес нечто столь же необычное, как и операция, свидетелем которой он только что был: – Может, нам обоим стоило бы изменить мнение друг о друге.

– О’кей. – И Дайана улыбнулась тому, кто, по ее убеждению, всегда был безнадежно высокомерен и эгоцентричен. Правда, сейчас он почему-то не казался ей таким, и Дайана не кривя душой призналась: – Знаешь, теперь мое мнение о тебе гораздо выше, чем прежде.

Когда Дайана вошла в комнату ожидания и увидела Сэма, ее отпустило, она дала волю переполнявшим ее чувствам, сапфировые глаза увлажнились.

– Дайана! – Сэм бросился к ней. – Что?!

– С ней все хорошо, Сэм, – поспешила она успокоить его. – С Дженни все будет в порядке, она – здоровая девочка.

– Правда? – Глаза Сэма наполнились слезами радости. Он поднял было руки, чтобы обнять Дайану, но потом уронил их и лишь прерывисто прошептал: – Спасибо тебе.

Дженни быстро поправлялась. Маленькое тельце бурно отозвалось на появление нужного количества кислорода в крови и исчезновение жидкости из легких. К концу недели она была готова к возвращению домой, в Калифорнию. Рана на груди, несомненно, доставляла ей некоторое неудобство, но не мешала радостно улыбаться и угукать при виде отца, как не мешала и Сэму брать любимую дочь на руки.

Темные глазки Дженни загорались радостью, когда она видела черные глаза Сэма, слышала его голос или ощущала его присутствие. Но за эту неделю малышка научилась улыбаться и сапфировым глазам и тихому голосу, который она слышала в течение всего дня – с раннего утра и до позднего вечера.

Дайана видела Дженни гораздо чаще, чем Сэма, но и его она видела достаточно часто. Правда, Дайана думала, их свидания приведут к тому, что она просто перестанет волноваться при встречах с Сэмом, но этого не случилось. Ее сердце по-прежнему начинало биться чаще при виде его, и это причиняло ей новую боль.

Лишь один раз, за семь дней до того, как Дженни была готова уехать в Калифорнию, Сэм и Дайана заговорили о прошлом.

– Ты хороший отец, Сэм, – заметила Дайана.

– Я всегда сомневался, что из меня выйдет хороший отец, – отозвался он.

– Серьезно? – с удивлением спросила Дайана.

Они часто говорили о своих будущих детях, но Сэм тогда ни разу не высказал даже малейшего сомнения в том, что он сможет стать хорошим отцом.

– Да. Я опасался, что зло, жившее в моем отце, могло передаться мне по наследству. Знаешь, это мог быть какой-нибудь мерзкий ген, прячущийся во мне до поры до времени.

«Я знал, что буду хорошим отцом для наших детей, моя любимая, поскольку был уверен: ты будешь рядом и сумеешь защитить меня от темных сил, таящихся во мне. Но когда я остался один, моя уверенность исчезла и я стал бояться».

– Но зло не передается по наследству.

– Нет, – тихо согласился Сэм. – Если семя зла и нашло в моей душе благодатную почву, то не сумело бы разрастись, потому что любовь к дочери заслонит это зло. Нет, не передается.

Так что за всю неделю они всего раз заговорили о прошлом, точнее, об отце Сэма, но при этом ни один из них не сказал ни слова об их нежной любви. Словно ее вообще не было.

А потом настало время прощаться.

– До свидания, маленькая Дженни, – тихо прошептала Дайана карим глазкам малышки, которая доверчиво прильнула к отцу. Через мгновение Дайана подняла голову и быстро проговорила: – До свидания, Сэм.

Сэм уехал, и Дайана, как когда-то, испытала острое чувство потери, смешанное с чувством необыкновенного облегчения. Возможно, теперь сердце, которым Сэм владел целых пятнадцать лет, вновь будет принадлежать ей.