Осенние визиты - Сергей Лукьяненко

— Я не верю, — сказал Визард. Все стало пусто и безразлично. Карамазов, Мария, Визитер, Шедченко — все они были уже далеко-далеко. По эту сторону жизни.

— Тебе не надо верить. Тебе достаточно знать… что это реально. Про…

Снова щелкнул выстрел — и глаза Марии расширились. Она крутанулась, хватаясь за бедро, где на порванных голубых джинсах расплывалось темное пятно.

— Вместе, — сказал Визард. — Не ожидала?

Грудь пробила боль. Он выронил бесполезный пистолет с бесполезной отравой в патронах. Упал на колени — почти синхронно с Марией. И все же страха не было. Шедченко все же устранил одну из двух бед. Устранит…

— Все-таки он решился, — сказала Мария, глядя на него. — Вояка…

— Доигралась? — Визард пошатывался, пытаясь не упасть. Боль в груди почему-то стихла, но стала накатывать слабость. И тяжесть, тяжесть под сердцем.

К ним подбежала Анна. Окинула Визарда безумным взглядом, словно решая, не он ли виновен. Склонилась над Марией, бормоча что-то, целуя ее в лицо. Ой-ой-ой, девочка… как же тебя сломала доброта…

Визард повалился ничком. Сколько минут у него есть? Пять, десять? Он так надеялся увидеть весну…

— Ты любишь меня? — даже не вопрос, напористый крик, приказ в голосе Марии.

— Да, да, да!

— Положи мне руку…

Визард повернул голову, посмотрел на лежащих рядом девушек. Кровь из раны Марии, прижатой ладонью девушки-прототипа, уже не шла.

Да, наверное исцелить сама себя она была не в силах. А вот так… отразив свою Силу в ином человеке… Рано он обрадовался. Старый оптимист. Мария поймала его взгляд, подмигнула, тихо спросила:

— Не передумал?

Визард посмотрел в небо. Неяркое, серо-голубое, затянутое облачной паутиной. Какой короткой была хорошая погода…

Он лишь ранил ее. Лишь ранил, и это было страшно, потому что теперь придется — добивать, делать самую страшную солдатскую работу. Шедченко видел, что упал и старик, вроде бы без всякой причины, но наверное, слова Посланницы Добра были пострашнее пуль. Анна бросилась к упавшей, и он проводил ее стволом, но так и не выстрелил, ощутив мгновенный и обжигающий стыд.

Девчонка не виновата. Когда Мария умрет, у нее будет шанс прийти в себя. Наверняка будет…

Над ним взвизгнули пули, и он вжался в прелую, пахучую листву, пытаясь втянуть голову под защиту бронежилета. Секундная пауза — и снова очередь. Не в него, а в попытавшегося приподняться Семена. Они обменялись короткими взглядами — ничего, оба целы…

Карамазов стрелял с интервалами в несколько секунд. Короткими, по три пули, очередями. «Стечкин» все же не автомат, патронов в магазине поменьше…

Да он же отступает… или прикрывает отход!

Шедченко вскинулся, страх исчез куда-то, и он успел увидеть, как исчезают среди деревьев девушки, убегают — легко, свободно, и в движениях Марии нет даже намека на хромоту, а Карамазов пятится, чуть отстав от них, водя стволом. Их взгляды встретились — и киллер выстрелил. Это опять было похоже на сон — воздух вокруг взвизгнул, сразу со всех сторон, пули пели, словно Шедченко стоял посреди растревоженного пчелиного роя…

Но ни одна не коснулась Николая.

Карамазов опустил захлебнувшийся автомат и исчез вслед за женщинами. Шедченко медленно опустил глаза, оглядывая себя. Не может быть. В горячке боя порой не чувствуешь ран.

Но он и впрямь был цел.

Семен встал, его лицо было перепачкано, похоже, паренек обнимался с землей покрепче, чем он. Тупо посмотрел на Шедченко:

— Вы же ее подстрелили…

Николай кивнул.

— И парня я ранил, — задумчиво, с невнятным сомнением, сказал Семен.

— Как же это, а?

Шедченко молчал. Смотрел на старика, распростертого на траве, на белую щепу под ногами… будет работа следакам, пули из берез выковыривать.

— Я не буду их преследовать, — тихо произнес Семен. — Что хотите… у меня жена.

— И я не буду, — Шедченко медленно пошел к Визарду.

8

Небо кружилось над ним, небо ждало его.

Снова…

Какой короткий путь выпал в этот раз.

Визард слышал осторожные шаги. Потом он увидел Шедченко.

— Что она с вами сделала? — кажется, полковник пытался говорить сочувственно. Трудно это у него получалось, но Визард был благодарен за попытку.

— Помогла… умереть, — в груди что-то заклокотало.

— Врачи могут вас спасти? — Шедченко склонился над ним, заслоняя небо. Ничего, это не надолго.

— Нет… спасибо.

— Почему вы не пришли к нам с Хайретдиновым? Почему? — в голосе Шедченко была и тень жалости, и досада… легкая такая, характерная досада военных людей на непонятливых штатских. За Шедченко маячил какой-то бледный, грязный парень с пистолетом. Охранник, похоже…

— У меня… свой альянс.

— Пацан? Да вы дурак, профессор.

— Наверное… — он закашлялся, но кашель уже стал другим, не привычно-сухими рывками боли в распадающихся легких, а мучительной попыткой вытолкнуть забившую бронхи кровь. — Николай… я попрошу вас… уйдите.

— Почему? Мальчишка где-то рядом?

Визард промолчал. Почему Николай говорил о детях в единственном числе?

— Не думаю, что это станет правильным решением, — Шедченко словно подвел черту секундным раздумьям. — Не думаю.

— Полковник, Тьма и Свет вошли в союз. Все изменилось… теперь. Поговорите с Визирем… он должен понять. Вам всем надо объединиться. Всем… убейте их — и разбирайтесь между собой.

— Как ее убить, Визард? Из гранатомета? Или серебряной пулей? — горько спросил Шедченко. — Вы же видели…

— Я скажу как… мальчишкам, если вы уйдете.

— Мальчику, а не мальчишкам, — непонятно и зло поправил Шедченко.

Да, вот в чем дело. Он считает, что Кирилла уже нет… Визард не стал его разубеждать — времени не было. Николай огляделся, потом спросил:

— Почему?

— Скажем… в компенсацию за то, что я мог бы сделать. Они верили мне больше… чем я заслуживаю.

Секунду Николай смотрел ему в глаза, потом кивнул.

— Мы уходим, старик. Не держи зла.

Визард не стал отвечать — сил было уже слишком мало. Он даже закрыл глаза, но небо все равно осталось над ним, просвечивая сквозь веки, кружась, призывая. Еще чуть-чуть… чуть-чуть подожди…

Он знал, что прошло меньше пяти минут, прежде чем его лица коснулась детская рука. Но минуты казались вечностью… и в этой вечности была лишь боль, но все равно — она стала последним подарком уходящей жизни. Только мертвым не больно.

— Аркадий Львович…

Визард заставил себя поднять веки. Кирилл и Визитер… они словно двоились перед глазами.