Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Не успел он закончить, как что-то громыхнуло, и в них ударила волна горячего воздуха. Райнер зажал уши ладонями, боясь, что от давления лопнут барабанные перепонки. Секунду спустя их всех сбило с ног могучим ударом. Прежде чем они успели упасть на пол, еще раз оглушительно громыхнуло, потом еще раз, все громче и громче. Их словно толкала по коридору гигантская рука. Их тряхнуло несколько раз так сильно, что Райнера подняло с пола и шарахнуло об стену. Он рухнул сверху на Павла, который вопил, зажав уши. Райнер его не слышал.

Стены, пол и потолок тоннеля пошли трещинами, сверху сыпались, словно снег, камни и пыль. Кусок камня размером с Райнерову голову упал рядом с его ногой. Потом все стихло. Райнер остался на месте, ожидая новых взрывов. Уши заложило, и он пытался избавиться от этого ощущения, двигая челюстью. Взрывов больше не было. Райнер сел. Тоннель кружился вокруг него.

— Пошли, ребята, — сказал он, с трудом поднимаясь. — Нас тут в любую минуту может завалить.

— А? — Халс приложил ладонь к уху.

— Что? — спросил Герт.

— Повтори, — попросила Франка.

Райнер с трудом мог их расслышать. Он указал вверх по тоннелю.

— Бежать! — заорал он. — Надо бежать!

Остальные кивнули и попытались встать, качаясь и пошатываясь, словно пьяные. Райнер оперся о стену, голова шла кругом. Зигзагами они потрусили вверх, путаясь в собственных ногах. Не успели они сделать и двадцати шагов, как из прохода вырвалась стена дыма. Сначала остро запахло порохом, как на поле битвы, потом почувствовался какой-то химический запах, от которого слезились глаза, хотелось кашлять и блевать. Сквозь слезы Райнер различил зеленый оттенок дыма.

— Быстро! — кашлянул он.

Отряд помчался со всех ног, прикрывая лица куртками и рубахами.

— Должно быть, взорвалось какое-то их странное оружие, — выдохнула Франка.

— Или целая тележка, — отозвался Райнер.

Они выскочили из камина в гостиную каменного особняка и увидели, что Гутцман неподвижно лежит на полу, окруженный кучами крысиных трупов. В комнате витала какая-то дымка.

Райнер подошел к нему, явно испытывая неловкость.

— Генерал, вы живы? Где Карел?

Гутцман едва приподнял голову и улыбнулся.

— Получилось? Мы тут… почувствовали.

— Да, но…

Из вестибюля прибежал Карел и отсалютовал:

— Капитан, рад вас видеть. Крысы остановились. После взрыва некоторые повернули назад, но больше из тоннеля они не выходили.

— Слава Зигмару, — буркнул Павел. — Может, Остини помер не зря.

Карел обернулся к нему.

— Тильянец мертв?

— И меченосец, — сказал Райнер.

Карел сотворил знак Молота и склонил голову.

— Хоть бы это все было не зря, — с горечью произнес Халс. — Так много крыс успело выйти до взрыва. Может, и разницы уже никакой.

— Они только начинали вывозить осадные машины, — сказал Карел. — Хоть от этого мы избавлены.

— Надо вернуться в форт… немедленно, — приказал Гутцман. — Но сначала отрубите крысе голову и… дайте мне.

Райнер скривился.

— Зачем?

— Покажу ее… людям. — Гутцман поднял бровь. — Так надо… надо было сделать тебе… когда ты пришел ко мне.

Вернуться в форт. Легче сказать, чем сделать: крысы больше не вылезали из тоннеля, но многие все еще крутились у выхода, и Райнер не мог понять, то ли они собираются откапывать своих погребенных под обвалом собратьев, то ли просто не хотят идти на форт, раз армия не в полной силе. В любом случае, выйти из шахты было невозможно.

— На холмах есть тропа, — сказал Гутцман с носилок, которые Павел и Халс соорудили из своих пик и куска красного штофа. Груда одеял защищала его от холода. Он баюкал отрубленную крысиную голову, словно дитя. — Главный инженер как-то сказал мне, что они пробили… тайную лестницу… за шкафом наверху. Она ведет… в горы… над шахтой, а оттуда в форт. — Он усмехнулся. — Сказал, на случай обвала. Но я начинаю думать… у нее другое назначение.

— Поищем ее, — ответил Райнер, поморщившись. В горле у Гутцмана клокотало, он часто делал паузы. Точно не жилец.

После отчаянных поисков в верхних комнатах — в прошлом красивых помещениях, которые инженеры превратили в грязные спальни и завалили засаленной одеждой, бумагами, книгами и инструментами, они наконец обнаружили лестницу за дверью в задней стенке шкафа в бывшем роскошном будуаре. Потайной ход открывался нажатием на глаза резного грифона над дверцей шкафа. Он представлял собой высеченную в скале узкую винтовую лестницу, которая оказалась слишком тесной и крутой для носилок, так что Йерген, самый сильный из мужчин, понес Гутцмана на спине.

Через сто ступеней лестница закончилась каменной дверью. От нажатия на ручку дверь бесшумно отворилась, пропуская отряд в маленькую пещеру.

Райнер осторожно вошел в пещеру. Тут явно обитало какое-то животное, но сейчас его не было на месте. Он подполз к отверстию и выглянул наружу. Пещера выходила на узкую козью тропу на высоком крутом склоне. Внизу виднелись постройки и укрепления, принадлежащие шахте, едва заметные: ночное небо заволокли тучи.

Райнер поманил остальных за собой и выбрался на тропу. Ветер все еще бушевал над скалами. Он вздрогнул. Его спутники по очереди вышли, Халс и Павел опять несли Гутцмана на носилках.

Генерал указал на юг.

— Идите по тропе. Она ведет… на холмы над фортом. Там будет ветка… обходная. Со стороны Аульшвайга. Пока южная стена… все еще наша…

Райнер дал всем знак идти вперед и зашагал рядом с генералом.

— Эта тропа позволяет обогнуть форт?

Гутцман ухмыльнулся.

— Эта и другие. Бандиты… ходят, где хотят. Но не стоит… защиты. Никакая армия… не пройдет.

Райнер с трудом сохранил равновесие при очередном порыве ветра. Сердце ёкнуло.

— Полагаю, да.

Они спешили, но идти было трудно, особенно Павлу и Халсу, которые несли Гутцмана. Бывало и так, что тропа круто взбиралась вверх по уступу скалы, и генерала приходилось передавать из рук в руки. А то она сужалась до невозможности и пролегала прямо над обрывом, так что под тяжестью ноши было легко сорваться вниз. В какой-то момент тропа проходила под нависающей скалой, и всем пришлось пробираться по ней ползком. Павел и Халс толкали и тянули Гутцмана, передвигаясь на четвереньках.

Они то и дело роняли его, волокли по неровному камню, неловко перехватывали, но генерал ни разу не пожаловался, только умолял их торопиться.

— Если эта мразь доберется до моих людей… — повторял он, — перебью их всех… над землей и под землей.