Письмо Софьи - Александра Девиль

– Мое наследство? – удивилась Софья.

– Да, наследство, которое вам завещал ваш брат, Павел Ниловский.

– Что?… Павел?… завещал… А разве?…

– А вы… ничего не знали?… – Карл Федорович снял очки и долго протирал стекла, пряча глаза от собеседницы. – Павел был тяжело ранен под Малоярославцем, его отвезли в Калугу, в госпиталь. Оттуда он написал мне, вызвал. Я жил недалеко и сразу же приехал к нему. Павел был уже очень плох. От меня он знал, что Домна Гавриловна завещала ему Старые Липы и все имущество. А он велел мне составить завещание на ваше имя. Все, чем он владеет, в том числе и оставленное ему Домной Гавриловной наследство, завещал вам, поскольку вы, дескать, обижены судьбой и отчасти по его вине.

– Значит, и Павел умер… никого из близких у меня не осталось… – прошептала Софья, закрыв лицо руками.

– Но у вас теперь по крайней мере есть состояние, – заметил чиновник. – Павел Иванович не захотел оставлять его Людмиле Ивановне, поскольку не очень с ней ладил и особенно не любил ее молодого супруга.

– Людмила умерла больше года назад, – бесцветным голосом сообщила Софья.

– А-а… мне очень жаль. То-то она и не ответила на мое письмо. Я, признаться, почел своим долгом ей сообщить о распоряжении Павла и написал в Петербург. Правда, тогда была такая неразбериха на дорогах, письмо могло и не дойти.

– Да и петербургский дом тогда уже, наверное, был продан. За время болезни Людмилы дела у них с мужем пришли в упадок. Кстати, сейчас ее муж… то есть теперь уже вдовец, живет здесь.

– Здесь, в этом доме? – удивился Штерн.

– Да, временно, пока не отстроит свой дом на Тверской. Он как раз сегодня туда поехал.

Некоторое время Софья и Карл Федорович грустно молчали, потом одновременно встрепенулись, услышав голоса и шаги в прихожей. Через несколько мгновений дверь в гостиную распахнулась и торопливо вошел слегка раскрасневшийся после улицы Евграф. Бросив настороженный взгляд в сторону посетителя, с заминкой произнес:

– Добрый день… Софи, у нас гость?

– Карл Федорович Штерн, нотариус, – привстав, отрекомендовался чиновник.

– Кажется, мы с вами встречались один раз? – уточнил Щегловитов.

– Да. Помните, незадолго до отъезда из Москвы Людмила Ивановна приглашала меня в дом, чтобы составить завещание на ваше имя?

– Вы, наверное, уже знаете печальную новость о смерти моей жены? – вздохнул Евграф.

– Да. Увы, я принес в этот дом еще одно печальное известие. – Карл Федорович посмотрел на Софью, словно предлагая ей сообщить обо всем Щегловитову.

– Павел умер после ранения… и почти одновременно с Людмилой, – сказала она, отводя взгляд.

– Боже мой!.. – Щегловитов почти упал в кресло. – Брат и сестра даже не знали о кончине друг друга… Но, может быть, оно и к лучшему…

– Павел Иванович успел распорядиться перед смертью насчет наследства, – сообщил Штерн, глядя на Евграфа поверх очков. – Все свое имущество он завещал Софье Ивановне Мавриной.

– Вот как? – Щегловитов удивленно вскинул голову. – Ну что ж, Павел часто поступал неожиданно. Только, я думаю, для такой доброй девушки, как Софья, живой брат был бы куда дороже, чем его наследство. – Он замолчал и, отвернувшись, стал помешивать угли в едва тлевшем камине.

Молчала и Софья, уставившись неподвижным взглядом в окно, за которым раскачивались на ветру покрытые нежной весенней зеленью ветви.

Карл Федорович оперся о подлокотники, медленно поднялся с кресла и, кашлянув, негромко произнес:

– Не буду вас беспокоить, сударыня, пока вы в таком потрясении. Завтра пришлю вам бумаги касательно наследства.

После его ухода Евграф повернулся к Софье с хмурым видом и неожиданно заявил:

– Лучше бы Павел завещал свои имения какому-нибудь другу, или любовнице, или, скажем, монастырю.

– Ты недоволен, что Павел оставил наследство именно мне? – удивилась Софья. – Поверь, для меня это тоже полная неожиданность. Но почему ты недоволен?

Щегловитов нервно прошелся по комнате и остановился перед Софьей, которая тоже поднялась с места и сделала шаг ему навстречу.

– Право, я имею основания быть недовольным, – сказал он с невеселой усмешкой. – Ты теперь богатая наследница и, верно, захочешь пожить свободно, в свое удовольствие, а я тебе больше не понадоблюсь! Ты приняла мое предложение, пока была бедна, а теперь…

– Значит, ты считаешь, что я приняла твое предложение лишь из корысти? Других причин не было?

– Других причин? Но ты ведь не любишь меня, Софи? – Он, слегка прищурившись, посмотрел ей в глаза. – Или все-таки я тебе нравлюсь? Смею ли я надеяться?

– Ты показал себя благородным человеком, Евграф, когда предложил свою руку девушке, у которой не было ни приданого, ни положения в обществе. Мне нельзя было этого не оценить. Теперь, когда я так внезапно получила состояние, неужели ты думаешь, что я заберу свое слово назад?

– Но ведь теперь у тебя могут быть и другие женихи – блестящие юноши, светские львы, а не такие печальные вдовцы, как я.

– Мне не нужны блестящие юноши. Мне нужен честный и верный человек, доказавший свое бескорыстие.

Говоря это, Софья была совершенно искренна. Не любовного вихря она искала, а надежной опоры в жизни, способной защитить от одиночества и дать уют семейного благополучия.

– Тогда я счастлив… – прошептал Евграф, заключив ее в объятия. – Давай уедем из Москвы, как только Штерн оформит все бумаги. Если ты хочешь венчаться в Старых Липах, у своего любимого священника, значит, так и будет. Сделаю все, как ты скажешь, любовь моя.

Софья не вырывалась из его рук, но невольно сжала губы, когда Щегловитов запечатлел на них свой поцелуй. Впрочем, будущий жених, казалось, вовсе не заметил ее холодности, она же со вздохом подумала: «Ну что ж, я постараюсь к нему привыкнуть и когда-нибудь его полюбить».

Глава шестнадцатая

В Старые Липы Софья и Евграф добрались на почтовых, по пути заехав в Ниловку и оповестив оставшихся там крестьян и дворовых о том, что у имения теперь появилась новая хозяйка. Поместье почти не изменилось с тех пор, как Софья побывала здесь еще во время войны, но все же некоторые признаки восстановления наблюдались; мужики работали под руководством Трофимыча, который пользовался у них уважением. Его-то Софья и назначила управителем, пообещав в скором времени вернуться в поместье, самолично занявшись его обустройством. Щегловитов не отставал от нее ни на шаг и во всем поддерживал, а слуги смотрели на него с настороженным любопытством, подозревая в нем будущего мужа хозяйки. Затем, не задерживаясь в Ниловке лишнего дня, Софья со своим спутником направилась дальше, в Харьковскую губернию.