Психология социализма - Гюстав Лебон

Единственно возможная форма участия в прибылях, безусловно охраняющая интересы хозяина и рабочего, а также сохраняющая за ними независимость друг от друга, это форма акционерного общества, которая привлекает одновре­менно к участию и в убытках и в прибылях, т. е. представляет собой единственную справедливую и, следовательно, приемлемую комбинацию. Акция, выпущенная по цене в 25 фр., как некоторые английские акции, доступна каждому, и я удивляюсь, почему еще не основано заводов, акционерами которых были бы исключительно рабочие. Когда тру­дящийся люд был бы таким образом превращен в капиталистов, заинтересованных в успехе предприятий, их нынеш­ние требования потеряли бы всякий смысл, так как они работали бы исключительно для себя. Рабочему, желающему по какой-либо причине перейти, на другой завод, нужно было бы, как обыкновенному акционеру, лишь продать свои акции, вернув себе, таким образом, свободу действий. Единственное затруднение заключалось бы только в выборе лиц, способных управлять заводами, но опыт скоро научил бы рабочих оценивать способных людей и удерживать их у себя соответствующим вознаграждением.

Уже давно я дал некоторые указания по этому предмету в одной из моих книг. Эта книга попала в руки одному бельгийскому инженеру, ведущему обширные промышленные предприятия; он был поражен практической пользой моей идеи и сообщил мне о своем желании провести ее в жизнь. Я горячо желаю ему успеха. Крупное препятствие, очевидно, кроится в привлечении неимущих рабочих к подписке на образование капитала, необходимого для орга­низации какого-нибудь дела, например, завода. Для первого опыта я не усматриваю другого способа к осуществле­нию такого плана, как продажа целого или части какого-нибудь уже действующего завода своим рабочим подобно тому, как продают завод акционерам, но при условиях, позволяющих рабочим постепенно сделаться его собствен­никами. Представим себе, например, заводовладельца, желающего обратить свой завод в акции для продажи своим рабочим. Предположим еще, что он постоянно платил им по 5 фр. в день. Допустим, что впредь он им будет пла­тить только 43/4 или 41/2, фр., и что разница будет удерживаться в пользу каждого рабочего до тех пор, пока итог удерживаемых ежедневно незначительных сумм образует стоимость акции в 25 фр. Эта акция, приносящая диви­денд, помещается в общественную кассу на имя ее владельца, с правом пользования купонами по его желанию, но без права продажи самой акции в течение известного числа лет, чтобы устранить соблазн избавиться от нее. Про­должая эту операцию, рабочий в скором времени явился бы обладателем более или менее значительного числа ак­ций, доходы с которых быстро покрыли бы вышеупомянутое уменьшение его заработка и обеспечили бы его ста­рость. Он сделался бы тогда капиталистом, живущим доходами, без всякого участия государства.

Нравственный результат, достигнутый таким образом, был бы для рабочего еще важнее материальной выгоды. Он с полным правом стал бы считать завод своей собственностью и интересоваться его успехом. Присутствуя на акционерных собраниях, он научился бы сначала понимать, а потом и обсуждать дела. Он скоро уяснил бы себе роль капитала и взаимную связь между экономическими законами. Сделавшись сам также капиталистом, он пере­стал бы быть простым поденщиком. В конце концов он вышел бы из своей узкой сферы и расширил бы свой огра­ниченный кругозор. Союз капитала с трудом постепенно заменил бы антагонизм, существующий теперь между ними. Интересы, находящиеся ныне в борьбе, слились бы между собой. Человек дела и разума, сумеющий собст­венным примером первым осуществить эту идею, мог бы быть признан одним из благодетелей человечества.

Мы не можем здесь рассмотреть все виды солидарности. Если мы не изучили одного из самых важных видов ее, — синдикатов, — то только потому, что этому виду мы сейчас посвятим особый параграф. Однако существует еще одна форма солидарности, о которой мы должны упомянуть. Она представляет собой союз лиц, объединенных на короткое или продолжительное время для того, чтобы добиться какой-нибудь реформы или защищать известные интересы.

Этот вид ассоциации, сравнительно новый у латинских народов, существует уже давно у народов, долгое время пользующихся свободой и умеющих ею распоряжаться, например, англосаксов.

«Если здесь, — говорит Тэн об Англии, — кому-нибудь пришла хорошая мысль, он сообщает ее своим друзьям; многие из них находят ее хорошей. Все вместе доставляют необходимые средства, распространяют эту идею, при­влекают к ней симпатии и подписки. Симпатии и подписки все прибывают, распространение в публике увеличива­ется. Снежный шар постепенно растет, стучится в дверь парламента, приотворяет, а потом и распахивает или вы­шибает ее. Вот механизм реформ, вот как самостоятельно устраивают свои дела, и нужно сказать, что всюду в Анг­лии имеются комья снега, готовые обратиться в такие шары».

Именно при посредстве таких ассоциаций, как «Лига свободного обмена», основанная Кобденом[60], англичане достигли самых полезных реформ. Парламент подчиняется их воле, как только становится ясным, что они выража­ют народное желание.

Несомненно, что никто, каким бы влиятельным его ни считали, единолично не может достигнуть того, чего дос­тигает ассоциация, представляющая многочисленные коллективные интересы. Бонвало в интересном сообщении указал, чего может достигнуть группа лиц, имеющих одинаковые интересы.

«Touring-Club», насчитытаюпщй более 70.000 членов, в настоящее время составляет силу. Он не только снабдил циклистов[61] путевыми картами, дорожниками, уменьшенными ценами в гостиницах, спасательными станциями, но и расшевелил ужасную администрацию путей сообщения и заставил устроить циклические дороги. Он смирил гроз­ные железнодорожные компании; он превратил грубых таможенных чиновников в вежливых людей и сделал, таким образом, переезд через границу приятным».

Картина — блестящая, но очень прикрашенная. «Touring-Club» основался без затруднений, потому что каждый из его членов, при крайне незначительном взносе, рассчитывал получить поддержку могущественной ассоциации, необходимость в которой могла представиться ему ежедневно, и которая своими услугами должна была возвратить ему сделанный взнос сторицей. Я мог, однако, удостовериться, что в действительности этого почти нет. Организа­ция этой ассоциации очень скоро приняла латинский характер.

§ 3. СИНДИКАТЫ РАБОЧИХ

Синдикаты имеют целью группировать под общим управлением лиц с тождественными интересами и чаще всего принадлежащих к одной и той же профессии. Число и могущество их ежедневно возрастают. Они зародились в силу условий, созданных современным развитием промышленности.

Именно рабочие классы сумели лучше всех извлечь пользу из синдикатов, и достигнутые ими результаты заслужи­вают самого внимательного изучения. Действительно, не всеобщая подача голосов, но, главным образом, синдикаты дали рабочим их нынешнее могущество. Эти синдикаты сделались оружием малых, слабых, которые могут отныне договариваться на равной ноге с самыми богатыми и влиятельными денежными и промышленными тузами. Благодаря этим ассоциациям, отношения между хозяевами и рабочими, нанимателями и служащими начинают совершенно изме­няться. Хозяин уже не является для них тем неограниченным властелином, всеопекающим отцом, который ведет дело бесконтрольно, управляет массами трудящегося люда по своему усмотрению, устанавливает условия работы, разреша­ет вопросы о сохранении здоровья, о гигиене и т. д. Навстречу воле хозяина, его фантазиям, слабостям или заблужде­ниям выдвигается теперь синдикат, представляющий из себя, благодаря численности и единству воли, силу, почти равную его собственной. Сила, без сомнения, деспотическая для его соучастников, но она свелась бы на нет, если бы перестала быть таковой.

Латинские синдикаты требуют от своих членов безусловного повиновения, и благодаря своей безымянности могут обращаться с ними круче любого тирана. Вспомним историю с рабочим-литейщиком, которого синдикат плавильщиков меди подверг бойкоту за то, что он отказался оставить службу на заводе, бывшем под бойкотом у самого синдиката. Не находя нигде работы, так как заводчики, принявшие его к себе на службу, подвергли бы свои мастерские запрещению, он был вынужден, чтобы не умереть с голоду, искать удовлетворения судом. Благодаря многолетней настойчивости, он до­бился решения, заставившего синдикат уплатить ему 5.000 фр. Выходит, что рабочий может отделаться от одной тирании лишь при условии подпасть под другую, но, по крайней мере, эта последняя может оказать ему некоторые услуги. Обще­ственные власти крайне страшатся синдикатов и считаются с ними, как с действительной силой. Внимание всего мира обращено на них. Когда угрожала общая забастовка французских рудокопов, газеты следили за совещаниями полдюжины рабочих депутатов, заседавших в винной лавке, с таким же интересом, как если бы дело шло о государственном совете, решающем вопрос о войне или мире. Министры принимали представителей синдиката, как принимали бы они послов иностранной державы, и почтительно обсуждали их самые невероятные требования.