Дороги. Часть вторая. - Яна Завацкая

Ильгет посмотрела на Арниса. Тот молчал по-прежнему. И ни на кого не смотрел.

— Давайте молиться всю ночь у креста, — предложила Ильгет, — по очереди. Каждый по средней доле... Часы мы дадим.

Арнис взглянул на нее.

— Я начну, — сказал он и прежде, чем кто-то возразил, исчез в темноте.

Костер еле теплился. Двое мальчишек ушли домой, Рени клевал носом. Тисса ушла молиться в свою очередь, а Рида тихо беседовала с Иволгой. Арнис присел на бревнышко рядом с Ильгет. Она молча взяла его руку, накрыла своей. После часа молитвы Арнис выглядел гораздо лучше.

— Иль, — сказал он шепотом, — ты знаешь, мне в это трудно поверить. Я знаю, что это правда, я не сомневаюсь. Но... наверное, я не прав, не об этом нужно думать... о том, что Эннори — святой. Нам довелось своими глазами видеть святого, говорить с ним. Но ты знаешь, вот в килийцев так трудно поверить. Если бы ты их видела! Впрочем, ты видела...

— Но совсем недолго, — сказала Ильгет, — однако я видела, как они сражаются. Да, они хорошие бойцы.

— Иль, они за меня умирали. Наказания принимали. Ты ведь знаешь, как это было там, в Святилище.

— Арнис... — Ильгет помолчала, — пойми, Эннори убил не Искэйро. И не другие твои друзья. Килийцы, наверное, тоже ведь разные бывают. Ну ты же социолог. Глупость какая — неужели ты думаешь, что все килийцы одинаковы?

— Да нет, Иль, именно с точки зрения социологии... Ведь то, что они делали здесь — это была не случайная акция. Случайная, ты понимаешь — это, скажем, какое-нибудь уголовное действие. А то, что они сделали со здешней общиной — это не просто преступление, это именно направленное действие. Они пришли сюда уничтожать чужих, и они это сделали. То есть это был их общий поток. Если бы Искэйро был здесь, он бы в этом участвовал, — Арниса передернуло. Он не решился сказать — а может быть, он и был здесь, и участвовал, откуда мы теперь это можем знать...

— Все ясно, — Ильгет посмотрела на него, — ты идеализировал этот народ. Он показался тебе особенно мужественным... чистым... жертвенным. А они ведь обычные люди, как и все. И так же заблуждаются. И мужество часто сопряжено с жестокостью...

Ильгет прикусила язык и посмотрела на Арниса. Идиотка. Она только сейчас поняла, почему Арнис так переживал из-за килийцев. Чтобы загладить жестокость собственных слов, она погладила Арниса по открытой ладони. Он помолчал и вдруг чуть-чуть улыбнулся.

— Иль, маленькая ты моя... хорошая.

Ильгет с удивлением взглянула на него. Арнис прижал ее голову к своему плечу. Поцеловал в лоб.

— Иль, ты думаешь, это все та же история... про Каина. Да, но ты не переживай из-за этого. Я и сам только сейчас это осознал. Я думал, что и сам такой же, как килийцы. Не случайно они стали моими друзьями. И вот, оказывается... я как бы почувствовал себя в другом лагере, как бы вашим противником. Знаешь, друг моего врага — мой враг. Не знаю, может, мои друзья и могли бы убить Эннори. С них станется... И я почувствовал вину. Свою вину в том, что произошло. Но сейчас я понимаю, что это все глупость... глупость, конечно.

— Тебе Господь помог, Арнис, — сказала Ильгет, — а вину... ты знаешь, я тоже чувствую вину. Вернее, я вот сейчас думаю — а что наша жизнь? Вся наша жизнь — по сравнению вот с этим? Вот мы воюем... да, вроде бы, мы не трусы. Но — смогли бы мы вот так, как Эннори? Ведь это ж вся жизнь должна быть другой. Это же Бог должен в каждом мгновении присутствовать. У него так и было, вспомни. Я просто удивляюсь... и это я, настолько слабоверующая, я о Боге-то вспоминаю лишь время от времени — и я обратила Эннори?

— Иль, ты-то тоже смогла, — Арнис вдруг сжал ее пальцы. Ильгет помотала головой.

— Я понимаю, о чем ты. Но это совсем другое было. Да, досталось мне здорово, может, даже хуже, чем Эннори. Ну, это невезение просто. Но у меня там была психоблокировка. Это не я выдержала, а мое подсознание... в общем, что-то там внутри. А Эннори был все время в ясном сознании, и у него была только воля, больше ничего... хотя что я несу, конечно, не его воля... Божья.

— Его Бог удержал, и тебя удержал, — сказал Арнис, — по сути, одно и то же. А вину... да, ты права, вина всегда с нами. Только знаешь, я сейчас почему-то... так легко это воспринимаю. Ну понятно, что я виноват... и я действительно жестокий человек, наверное. Только за меня-то уже заплачено... Сам Христос ведь за меня и заплатил. Как ни стараешься в этой жизни, все равно грехов наделаешь. Может, Господь простит.

Агрена удивительно преобразилась. Улицы кое-где уже покрывали полупрозрачным гемопластом. Дома из современных материалов здесь старались выполнять в традиционном стиле, полукруглыми и высокими, вроде небольших башен, и получалось это довольно красиво. И люди стали другими. Обувь, одежда... улыбки, взгляды, движения. Маленьких ребятишек теперь одевали. Деревянный идол Ниннай Аккоса снесли еще килийцы. Не было плетней и глиняных горшков, зато появились у некоторых домов палисадники с цветами. Словом, Агрена постепенно превращалась в цивилизованный город.

Многие ехали на аганках или вели их в поводу. Но иногда низко над улицей пролетал скарт или автомобиль с гравидвигателем (на Квирине таких не использовали, только флаеры). И даже время от времени в высоте проплывал аэробус.

Цивилизации Визара миновали сложные промежуточные стадии технического прогресса — с использованием давления пара, сгорания нефти, атомной энергии, двигателями внутреннего сгорания, разной экзотикой вроде электроаккумуляторов, ветряных мельниц или биоритмических пульсаторов. Визарийцы сразу и бесплатно получили дармовые и экологически нейтральные гравипреобразователи. Над Агреной высилось круглое белесое здание со сверкающими ксиоровыми вставками — Центр базового и профессионального образования. Здесь дети и взрослые получали на разных курсах как общие сведения о мире, так и умение пользоваться новоприобретенными технологиями. Здесь готовили инженеров, техников, врачей, ученых, а также и будущих преподавателей. Обычная практика. Кстати, квиринские будущие педагоги обязательно принимали участие в такой практике. Через несколько лет наступит момент, когда квиринцы покинут Визар, и цивилизация станет развиваться дальше совершенно самостоятельно — но уже на другом материальном уровне.

Ильгет жадно смотрела по сторонам. Так трудно узнать этот город... Вот открылась рыночная площадь. Центр Агрены. Здесь уже не торговали — еще бы, в большинстве домов уже появились циллосы, возникла первая Сеть, торговля с рук уходит в прошлое. Но народу по-прежнему много. Теперь здесь разбили что-то вроде сквера, деревья, лавочки. Совсем не гэллийская идея, кому только это пришло в голову?

— Арнис, ты можешь поверить, что здесь вот несколько лет назад продавали аганков, посуду глиняную, ткань, продукты? — спросила Ильгет.

— А вон там теперь больница... помнишь — там же был дом тэйфина, — заметила Иволга. И вправду, яйцевидное здание впереди было городской больницей.

— Арнис, ты чего такой мрачный? — спросила Иволга, — все еще переживаешь о первозданной чистоте и девственности местной цивилизации. Не переживай! Давай спросим вон хоть тех девчонок — видишь?

Впереди шли три девушки-гэла в ярких нарядах из современных тканей, одна из них несла под мышкой планшетку.

— Они наверняка учатся, видишь, циллос... Вот давай спросим, что бы они хотели — жить так, как сейчас или выйти замуж и быть рабыней в семье мужа... да еще и при родах загнуться, вполне вероятно. И детей терять через одного.

— Да права ты, права, — буркнул Арнис.

— Ты просто не представляешь, как они раньше жили. Викотные язвы... ты хоть знаешь, что это такое?

— Знаю, — ответил Арнис, — я их видел. В Святилище были такие больные.

Иволга прикусила язык. Ильгет посмотрела на нее.

— Оставь в покое Арниса... — посоветовала она, — он все понимает прекрасно. Понимаешь, ты вот с Терры... я с Ярны. А он квиринец. У него этический Свод в крови. Поэтому он и переживает, что вмешательство произошло. А мы с тобой не переживаем.

— Да вы правы, девчонки, — сказал Арнис, — посмотришь — просто благодать. Даже жаль, что мы не занимаемся вообще-то прогрессорством целенаправленно. Как бы хорошо стало во всей Галактике... Только вот думаешь, а почему мы лишаем сагонов права заниматься прогрессорством?

— А мы их не лишаем права, — сказала Иволга, — пусть занимаются. А мы будем сопротивляться, пока видим целесообразность этого.

Арнис хмыкнул.

— Иволга, тебя переспорить невозможно.

— Ну а зачем со мной спорить? Я всегда ведь оказываюсь права, верно? Ну давай вот спросим у местных жителей, — Иволга повернулась к Риде и Рени, скромно шагавшим рядом, — как вы думаете, то, что мы вмешались в жизнь вашей цивилизации — это плохо?

— Ну... вы же нам помогаете, — сказала Рида, — что здесь плохого? Господь велел нам всем любить друг друга... помогать. Делиться. Вы с нами поделились. Вы благословенны.