Черный день - Алексей Доронин

Кроме инстинкта жертвы, в большинстве homo sapience живет и инстинкт охотника. Вот и его враг не стал исключением и включился в преследование. Кругом была тьма без единого проблеска света, будто обоих выбросило в далекий космос. Странным казалось, что вокруг есть воздух, которым можно, хоть и с трудом, но дышать. Затем внезапно предметы опять обрели очертания. Данилов не сразу понял, что ему в спину нацелен луч фонарика. Он почти не освещал ему путь и лишь слегка прорисовывал контуры зданий по обеим сторонам дороги, заставляя проступать из мрака силуэты деревьев и фонарных столбов.

Данилов несся, не разбирая дороги, по заснеженной улице. Слава богу, он не проваливался при каждом шаге. Снег на его пути большей частью превратился в наст, по твердости не уступавший асфальту. Света было недостаточно, но он помогал Александру держаться середины улицы и избегать встреч с препятствиями. Парень не видел даже своей тени и не слышал ничего, кроме собственного топота и дыхания. Саша готов был продать душу дьяволу, лишь бы сделать их не такими громкими. Никаких других звуков не было. Даже предательский ветер стих.

Казалось, ситуация была хуже некуда. Но стало стократ хуже, когда он начал подозревать, что топот и тяжелое, с присвистом, дыхание принадлежат не ему и постепенно приближаются. Парень не решался проверить свою догадку, чтобы не сбиться с темпа, и это только удваивало мучения. Каждую секунду он ожидал толчка в спину, который свалит его на землю.

Саша бежал со всех ног, а со всех сторон к нему тянулись костлявые руки, извивались щупальца, скалились хищные пасти — в них нелегко было узнать ветви тополей, погруженных в смертельное оцепенение. Эта пляска теней могла свести с ума любого, если только он уже не потерял разум.

Уличив момент между глубокими вдохами, парень оглянулся, как оказалось, лишь для того, чтобы сделать новое страшное открытие. Расстояние сокращалось. Враг бежал быстрее. Медленно, но верно, он сводил на нет фору, полученную Сашей в начале забега.

Пару драгоценных секунд парень потерял, споткнувшись обо что-то твердое. Он больно ударился коленом и чудом удержался на ногах, рюкзак чуть не сломал ему спину. Нога налилась свинцом, но боли не было — ее вспышку отложил адреналин, впрыснутый в кровь. Этот предмет мог быть и обычным бревном. А мог и не быть. Блин, да какая разница, если сам скоро…

Потерянные мгновения чуть не стали роковыми. Ему бы несдобровать, если бы он не рванулся с удвоенной силой, надрывая жилы. Но наверстать упущенное не удалось, преследователь все равно приближался. Возможно, он был в лучшей форме или полноценнее питался. К тому же у незнакомца не было мертвого груза за спиной, а Сашу тянула к земле его ноша. Лишний пуд осложнял бег хотя бы потому, что живого веса в парне было чуть больше полцентнера. После находок в поезде он питался плотно, но килограммы, потерянные в первые дни, не желали восстанавливаться. Все лишние калории шли на борьбу со средой.

Каждый вдох давался ему труднее, чем предыдущий, с хрипом, идущим из глубины. Силы были на исходе и таяли с каждым новым шагом. Положение было аховым. Укрыться в темневших прямо по курсу домах было элементарно, найти его там — невозможно. Но для этого нужен был отрыв, небольшой, хоть на двадцать метров, иначе все впустую.

Как Саша ни старался, дистанция между ними не увеличивалась. Даже наоборот. Чувствуя приближение рока, Александр, как всегда, выбрал самый плохой вариант. Худший из возможных. Он метнулся к ближайшему подъезду дома, который на мгновение высветил луч чужого фонаря, пронесся мимо автомобиля, превратившегося в снежную скульптуру, к высокому крыльцу с обледенелыми перилами и распахнутому зеву двери.

Взбежав по скользким ступеням, Саша влетел в подъезд как раз в тот момент, когда преследователь, поскользнувшийся и потерявший несколько секунд, появился перед дверью. Данилов захлопнул ее прямо у него перед носом, опять отрезав себя от единственного источника света, и попытался закрыть замок. Но тот не желал защелкиваться — мешала наледь. В следующий миг дверь толкнули с той стороны. Это заставило парня попятиться, но он удержался. Секунду спустя толкнули снова, и на этот раз преследователь навалился всей тяжестью, выдавливая его сантиметр за сантиметром.

Александр уперся всем телом и отчаянно сопротивлялся. Это напоминало перетягивание каната, только участники соревнований толкали, а не тянули. Дважды Саше почти удавалось закрыть дверь, его онемевшие от мороза пальцы скользили по ручке замка, но задвижка примерзла настолько, что не сдвинулась с места.

Враг тем временем сменил тактику и теперь не жал изо всех сил, а налегал враскачку, то ослабляя, то усиливая натиск. Саша начал сдавать. Он чувствовал, что не удержится. С таким же успехом можно было противостоять бульдозеру.

В его голове оформился простой и нахальный план. Александр выбрал момент перед очередным «накатом» и отскочил от двери. Тут же неприятель под действием приобретенного импульса влетел в подъезд. Он удержался от падения, но за время, которое понадобилось ему, чтобы восстановить равновесие, Александр пробежал уже два пролета вверх по лестнице. Но на втором этаже он не нашел убежища. Перед его взором мелькнули закрытые двери, глухие и неприступные. Все они были на одно лицо, как типовые надгробия на кладбище. Тяжелые шаги грохотали следом.

Данилов уже просился с негостеприимным миром, когда, задыхаясь, поднялся на третий этаж. Выше был только запертый чердак. Здесь располагалось всего две квартиры, и двери обеих были открыты. Одна, деревянная и обшитая дерматином — чуть-чуть, другая, железная — широко, словно приглашая зайти. Вот только замок на той, что была распахнута, явно раскурочили чем-то тяжелым. Недолго думая, Александр открыл другую и ворвался в квартиру. Дверь он захлопнул за собой, заперся на все замки, накинул для верности цепочку и только после этого прислонился к косяку и перевел дыхание.

Ф-у-у-у-х. Спасен. Здесь его не возьмут.

Мысли Александра прервал топот на площадке.

— Что, добегался? — хрипло произнес преследователь снаружи.

Саша замер, стараясь даже не дышать.

— Молчишь, падаль? — продолжал голос. — В прятки играть будем? Да мне на тебя насрать, придурок. Отдавай рюкзак и вали из моего города.

Еще пять долгих секунд молчания.

— Ну, все… Сам напросился. Я тебе не завидую — и тут же по ушам Александра, привыкшим к тишине, резанул звук сильного удара.

Дверь дрогнула, но не подалась. Прочная. Сколько ему понадобится, чтобы управиться с ней? Небольшая отсрочка.

Данилов лихорадочно достал из кармана зажигалку, чтобы оглядеть жилище, куда занесла его судьба. Обе комнаты, которые хорошо просматривались из прихожей, отсутствием мебели напоминали застенки. Вряд ли это бережливые хозяева успели вывезти всю обстановку. Скорее тут проживали пропащие алкоголики, которые успели разломать на растопку то немногое, что имели. Даже телевизора не видно.

Зато повсюду виднелись следы запустения. Обои отслаивались и висели рваными клочьями, бурые потеки виднелись на потолке и стенах, лопнули и заледенели батареи. Вот и все убогие декорации к последней сцене.

До него донесся слабый запах разложения. Хотя вместо стекол в окнах была фанера, он не выветрился даже после ураганов сентября. Значит, в ванной Сашу вполне мог поджидать двухнедельный труп. Не важно… Сегодня их тут станет одним больше.

Удары продолжались. Сначала они были глухими, как если бы дверь пытались высадить плечом. Но после третьей попытки явно пошел в дело топор. Сталь рассекала гнилой дерматин и с хрустом впивалась в дерево. Наверно, в наше время мало осталось квартир без железных дверей, но Сашу угораздило попасть в одну из таких.

От отчаяния у Данилова родилась безумная идея. Парень метнулся к окну, запрыгнул на высокий подоконник и слегка отогнул неплотно прилегающий лист фанеры. Сердце камнем ушло вниз. Он не видел земли, но чувствовал, что до нее далеко. Здесь были высокие потолки. Самоубийство. В лучшем случае он сломает ногу и все равно не уйдет. Только сейчас до него дошло, как по-идиотски он влип. Кто не давал сбросить рюкзак?.. Жадность?

Он начал понимать, что чувствует попавший в западню зверь, слыша шаги приближающегося охотника. Разум метался в поисках выхода, и находил всего один. Дверь все сильнее тряслась под тяжелыми ударами. Грохот эхом разлетался по всему вымершему зданию.

Первым побуждением Саши было забиться куда-нибудь и сидеть, пока лихо не пройдет стороной. Проклятый инстинкт самосохранения, в просторечье именуемый страхом, много раз помогал ему, но сейчас Александр пожелал ему убираться. Кроме страха было что-то еще. Одновременно с ним в глубине его существа просыпался вулкан. С Сашей и раньше случались приступы ярости на весь мир, но выплескивать ее на людей ему не доводилось. Так загнанная в угол крыса становится опасной даже для животных покрупнее.