Индустрия предательства, или Кино, взорвавшее СССР - Федор Раззаков

Соотношение: 1,5 млн. общего тиража патриотических периодических изданий, выходящих на русском языке, против 60 млн. (не считая моря «неформальной» газетно-журнальной прессы) тиража русскоязычных, но проповедующих русофобию, оскорбляющих национальное достоинство русского народа, — такое соотношение решительно нетерпимо как разрушительное для России!

Вместе с тем мы призываем всех русских людей — рабочих, крестьян, национальную интеллигенцию: несмотря на все беды, угнетение, унижение, которые постигли в XX веке наш народ, всегда помните о национальном достоинстве великороссов, завещанном нам нашими славными предками, тысячелетней историей России; ежедневно помните, что мы, русские, — высокоталантливый, геройски отважный, знающий радость осмысленного, созидательного труда, могучий духом народ. Что «русский характер», «русское сердце», бескорыстная русская преданность истине, русское чувство справедливости, сострадания, правды, наконец — неистребимый, беззаветный русский патриотизм — все это никем не может быть изъято из сокровищницы человеческого духа.

Воспрянем же! Возьмем в свои руки судьбу нашей Родины — России!»

Отметим, что это открытое письмо было опубликовано только в патриотических изданиях, которые, как мы помним из текста, распространялись в России тиражом всего 1,5 миллиона экземпляров (против 60 миллионов либеральных изданий). Об этом письме ничего не было сказано ни по Центральному телевидению, ни в радиоэфире. Это была вопиющая ситуация, которая, по сути, и определила будущий крах СССР — либералы имели куда большие возможности для ежедневной «промывки мозгов» советскому народу, чем державники. Не забудем приплюсовать сюда и важнейшее из искусств кинематограф, который также практически полностью был в руках все тех же либералов. О том, как далеко зашла ситуация с этой «промывкой», говорит хотя бы следующий пример.

В «письме 74-х» его авторы выступали против «упразднения в качестве состава преступления таких реальностей, как измена Родине, сотрудничество с иностранными фирмами и правительствами на основе государственных интересов страны». Подобная просьба была вполне закономерна, учитывая, что за последние несколько лет, под флагом рыночных преобразований, в СССР приехали тысячи иностранных специалистов, среди которых были и агенты западных спецслужб (как штатные, так и внештатные). Если приплюсовать сюда и огромную армию так называемых агентов влияния из числа представителей советской интеллигенции, то масштабы антигосударственной деятельности, творимые тогда в СССР ее врагами, можно смело назвать катастрофическими. Но поскольку власть бездействовала, именно писатели-державники взяли на себя миссию предупредить ее о возможных последствиях подобной ситуации (кинематографисты по этому поводу хранили стоическое молчание, поскольку, как мы помним, первыми протянули руку помощи западным спецслужбам — ликвидировали контршпионский кинематограф как жанр).

Либеральная общественность немедленно отреагировала на этот призыв державников, причем право дать отпор им предоставила также и иностранным гражданам. Так, в газете «Московские новости» была опубликована заметка профессора Бохумского университета (ФРГ) Фридхельма Деннинг-хауса, в которой тот заявлял следующее:

«С какой же целью раздаются эти неоправданные обвинения, против кого они направлены? Неужели против тех, кто открывает людям путь к свободному, никаким подозрениям больше не подвергаемому сотрудничеству с иностранцами, кто поощряет создание совместных предприятий? Неужели против тех, кто стремится к созданию «общеевропейского дома»?..»

Когда спустя полтора года рухнет Советский Союз, многим бывшим советским людям станет понятно, какие цели преследовали те самые иностранцы, кто стремился к созданию у нас «общеевропейского дома». Мало того, что они активно способствовали развалу Советского Союза, так они еще и Россию так «обчистили» за широкой спиной Ельцина, что результаты этой «чистки» ощущаются до сих пор. А ведь именно державники буквально глотки себе сорвали, пытаясь докричаться как до власти, так и до народа и предупредить их об опасности «ползучей Антанты». Но их предупреждения так никто и не услышал.

К весне 1990 года большая часть советской либеральной интеллигенции начала отворачиваться от своего недавнего гуру Михаила Горбачева (напомним, что державники сделали это еще раньше — в пору расцвета «одноглазой» гласности, когда стало понятно, под чью дудку пляшет генсек). Как мы помним, свой авторитет у простого народа Горбачев начал стремительно терять примерно год назад, а у либерал-интеллигентов это прозрение наступило чуть позже. Однако все-таки наступило. Ярким примером этого прозрения стала премьера в мае 1990 года документально-публицистического фильма Станислава Говорухина «Так жить нельзя!», где самым суровым образом осуждалась перестройка «по-горбачевски». Вот как писал Д. Быков:

«Так жить нельзя!» — фильм обо всем сразу. Об отвратительной, грубой и одновременно беспомощной милиции. О бардаке, беспробудном пьянстве, грязи, нищете, лжи, бюрократизме, развале, разврате, падении нравов, коррупции и далее по тексту… В смысле всеобъятности этот фильм — самое мощное, пускай и самое хаотическое, кинематографическое высказывание о той реальности, на которую у народа открываются глаза после первоначальной эйфории горбачевской «оттепели». Великая заслуга Говорухина заключается в том, что он первым преодолевает эту эйфорию. Еще недавно он симпатизировал Горбачеву, но когда жить при нем становится нельзя, и чем дальше, тем все более нельзя, Говорухин начинает высказываться о перестройке и ее прорабах резко…»

Пока Говорухин кричит во все горло, что «так жить нельзя», многие его коллеги считают, что так жить не только можно, но и нужно. Например, в том же мае в СССР приезжает из США представительная делегация американских кинодраматургов, приглашенная сюда Гильдией советских сценаристов. Несмотря на то что цель у этого мероприятия далеко идущая — наладить более тесное сотрудничество и в скором времени, возможно, начать производство совместных кинолент, что позволило бы советской стороне практически на халяву ездить в Штаты, — сами американцы в заявленную цель почти не верят. И в Союз они приехали исключительно в туристических целях: посмотреть загадочную Россию, а также оценить ее хлебосольство. На последнее советская сторона не скупится. Как пишет И. Васильева:

«Программа оказывается настолько насыщенной по части банкетов и иных гастрономических радостей, что для разговоров «по сути дела» времени почти не остается. Одно из самых насущно необходимых по замыслу (сценарный кризис в СССР уже очевиден) мероприятий становится лишь еще одним штрихом к характерному для времени «пиру во время чумы».

То есть пока простой советский люд давится в очередях за продуктами первой необходимости и опасается лишний раз выйти на улицу, где правит бал бандитский беспредел, господа кинематографисты живут вполне припеваючи, просаживая в кутежах деньги, «вырученные» в кооперативном кинематографе.

В те же майские дни в Каннах проходит очередной (43-й по счету) Международный кинофестиваль, который становится настоящей «русской» сенсацией. Если в прошлом году в Каннах не было ни одного советского фильма, то теперь их туда приехало целых пять: один мультипликационный («Его жена курица» Игоря Ковалева, конкурс) и четыре полнометражных («Мать» Глеба Панфилова, конкурс; «Такси-блюз» Павла Лунгина, конкурс; «Замри-умри-воскресни!» Виталия Каневского, программа «Особый взгляд»; «Черная роза — эмблема печали, белая роза — эмблема любви» Сергея Соловьева, вне конкурса). Кроме этого, в работе жюри принимает участие советский режиссер Алексей Герман.

Как видим, подбор участников «русского десанта» весьма характерный: сплошь одни представители либерального советского кинематографа, в том числе один бывший секретарь СК СССР (Глеб Панфилов), один действующий (Сергей Соловьев) и один классик (Алексей Герман). Налицо была явная коррупция, войну с которой либералы в свое время объявили одной из приоритетных своих задач. Однако именно при них она стала еще более вопиющей (причем не только в кинематографе, а практически во всех областях экономики и политики). Взять, к примеру, «шедевр» Сергея Соловьева «Черная роза — эмблема печали…», который был представлен во внеконкурсной программе Каннского кинофестиваля.

У себя на родине эта сюрреалистическая галиматья с треском провалилась в прокате, явив широкой общественности яркий пример того, как можно огромные деньги (бюджет фильма составил 400 тысяч рублей) выбросить на ветер (отметим, что это было время повального дефицита, карточек на многие продукты питания и других подобного рода перестроечных «радостей»), О том, как рядовые зрители встречали соловьевский «шедевр», лучше всего расскажет очевидец— тогдашний директор Киновидеообъединения Магаданской области В. Кочергин: