Мрак - Юрий Никитин

В полете стрелы ниже по течению люди Гонты спешно раскладывали свои костры. Похоже, прибыли только что, многие как раз слезают с коней. Новоприбывшие костры разжигали все выше и выше по течению. Мол, ради чистой воды, замутили тут всякие, но кому дурить голову, ради какой воды?

Правда, костры поляниц тоже сдвигались к кострам разгоряченных мужчин. Слышался смех, перебрасывались шуточками, что становились все откровеннее.

Гонта вышел навстречу, но взгляд его, миновав Мрака, устремился на колесницу. Был он чисто выбрит, голова блестела как отполированная, а длинный чуб был заброшен за ухо. Серьга вызывающе блестела красным рубином.

Мрак смотрел удивленно, таким вожака разбойников еще не видывал. Чист, пахнет травами, выстиранная рубашка с вышитыми петухами, рукава засучены, волей-неволей не оторвать взгляд от могучих рук: длинных, сплетенных из таких тугих мышц и жил, что кажутся выкованными из металла.

– Приветствую тебя, царица, – сказал Гонта. Глаза блестели, а губы сложились в неуверенную улыбку. – Я много наслышан о тебе.

Он протянул руку, напряг мышцы, чтобы красиво вздулись и заиграли, но Медея вылезла из колесницы, лишь скользнув по его могучей длани равнодушным взором. Грудь ее колыхалась при каждом движении. Мрак слышал, как Гонта задержал дыхание.

– Все ли твои люди прибыли? – спросила она ровным, как степь, голосом. И, не дожидаясь ответа, изогнула губы: – Я думала, у тебя их больше.

Гонта вспыхнул, его необъятная грудь раздалась в объеме, рубашка затрещала. Медея посмотрела с интересом, но это было оскорбительное любопытство человека к драчливому петушку.

– У меня их достаточно, – ответил он сдавленным голосом. – Достаточно, чтобы здесь все знали мою власть. У меня – мужчины!

Насмешливый взгляд Медеи сказал, что не все, кто носит портки, – мужчины, но Гонта ответил тоже взглядом, что это она может проверить хоть сейчас.

Мрак хмыкнул, Гонта и Медея тут же повернули головы в его сторону. Оба уже выглядели рассерженными, будто спорили полдня.

– Можно мне спросить? – сказал он. – Кто едет вон с той стороны? Он не похож на поляницу. Да и для разбойника слишком хорош…

С той стороны поднималась пыль, красная в лучах закатного солнца. Сколько Гонта и Медея ни всматривались, в их сторону двигалось только пыльное облако, потом донесся стук копыт. Наконец заблистали солнечные зайчики, и Гонта посерьезнел. Судя по тяжелому конскому топоту, блеску доспехов, в их сторону едет могучий витязь.

Мрак первым шагнул навстречу. Поляницы на всякий случай отступили и взялись за оружие.

Из пыльного облака вынырнул на огромном коне высокий богатырь в остроконечном шлеме. Шлем был странным, закрывал лицо, выступала только роскошная седая борода, что веером лежала на могучей груди. За ним скакали еще трое воинов.

– Как же он видит? – пробормотала за спиной Мрака одна женщина, в ее голосе было великое удивление.

Мрак сказал громко:

– Добро пожаловать, доблестный Гакон! Что привело тебя в наш стан?

Гакон высился огромный и неподвижный, как башня. На звук голоса чуть повернул голову, вслушался. Голос прозвучал густой и мощный, как из глубокого подвала:

– И я приветствую тебя, доблестный Мрак. Я узнал, что ведешь людей на Волка. Мне совестно за тцаря, что не дал тебе войска. Но я, слуга тцарю, пришел сам.

– Ты хочешь пойти с нами? – спросил Мрак.

– Да, – прогремел Гакон с непонятным раздражением. – Авось хоть здесь найду успокоение.

Мрак развел руками:

– Мы рады тебе, Гакон.

Витязь с завидной легкостью спрыгнул с коня. Один из всадников спешился, взял за руку. С другой стороны подбежала, повинуясь кивку Медеи, поляница. Вдвоем повели старого богатыря в сторону наспех возводимого шатра.

– Хорошая примета, – сказал Мрак.

– Этот слепец – хорошая? – удивился Гонта.

Медея проговорила задумчиво:

– Какой мужчина… Какая борода! У мужчины должна быть борода. И усы, обязательно усы.

Гонта нахмурился, его пальцы бесцельно потрогали чисто выбритый подбородок.

Мрак вмешался:

– Медея, до капища верст двадцать?

– Двадцать две, – сказала Медея.

– Двадцать три с гаком, – поправил Гонта.

Медея смерила его таким взглядом, что у Гонты руки стали короче и тоньше, а грудь сузилась до куриной. Да и яркие петухи на рубахе превратились в кур.

– Двадцать… ага, – сказал Мрак и оборвал себя. На версту больше, на версту меньше – не стоит из-за этого рвать друг другу глотки, как готовы эти двое. – Надо перейти реку как можно быстрее и застать Волка прямо в капище.

К их разговору прислушивались как поляницы, так и разбойники. И те, и другие, встречаясь с Мраком взглядами, опускали глаза. Похоже, подумал он с холодком, все уже знают о предсказании. Первый, кто ступит на землю Волка, не доживет до захода солнца! Все готовы умереть в бою, но даже в самом лютом бою остается возможность уцелеть, отступить под ударами топоров и мечей, упасть оглушенным среди мертвых, а наутро встать и уйти… Но когда знаешь, что погибнешь обязательно, даже у самых неустрашимых по спине пробежит дрожь. Правда, здесь можно всего лишь помедлить, выждать, пока кордон переступит другой!.. Если, конечно, эта мысль не придет в голову каждому.

Окруженный поляницами, подошел довольный, как кабан во главе стада, Ховрах. Расплылся в улыбке, еще издали раскинул руки:

– Спасибо, друг! Служу отечеству.

– В поте лица своего? Не надорвись.

Ховрах плотоядно обнял за плечи двух женщин, тоже пухленьких и румяных.

– Значит, по утренней зорьке и выступим?

– Сейчас надо, – сказал Мрак досадливо. – Ночью не так жарко. А утром обрушимся как снег на голову.

Ховрах даже отшатнулся. В глазах разбойников Мрак тоже видел неодобрение. Многие с вожделением поглядывали в сторону кургана, возле которого виднелись сотни коней, где разжигали новые костры, мелькали полуголые женские фигурки.

Медея посмотрела на небо:

– Тучи… Луны не будет видно.

– Я поведу, – сказал Мрак.

Он осекся. Знал, что если он первым перейдет речку, то не поведет. А перейти должен именно он. И потому, что ему все равно жить только до первого снега, да и вообще… Он из тех, кто не может не пойти первым.

– А у тебя глаза совы? – спросила Медея насмешливо.

Волка, чуть не сказал Мрак. И нюх волчий. Ему непонятно, как можно ночью видеть хуже, чем днем, если хоть пара звезд проглядывает в разрывы туч.

– Ох, не люблю таких драк, – внезапно послышался в сторонке голос Ховраха.

Мрак удивился:

– Почему? Разве ты не воин?

– Воин, воин, – ответил Ховрах торопливо. – Да не боюсь я схватки, когда это схватка! Грудь в грудь, глаза в глаза. Моя беспримерная отвага на его… крохотную. А эти сражения, да еще все и всегда почему-то решающие… Ведь и это решающее, верно?