Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

– Ложь! – Корчась от боли, Смит все же сумел сесть. Связанными руками он усиленно тер лицо. – Мы лишь защищаем земные колонии.

– И много колоний ты знаешь здесь, на противоположном, самом удаленном от Земли краю Галактики? – Мастер на мгновение оторвался от врачевания и пристально посмотрел на пленного своими горящими синими глазами.

Смит ничего не ответил. Вместо него голос подал приходящий в себя Алексей Рутов:

– Мы прорвались?

– Прорвались, – Строгов передал капрала под опеку Луизе и взялся за Микульского.

– Голова, – простонал Алексей.

– Скажи спасибо, что твой шлем перегорел при взрыве электромагнитной бомбы. Работай он, как и прежде… и тебе конец. Ни я, ни Луиза не смогли бы помочь.

– Видать, что ни делается, все к лучшему. – Алексей благодарно похлопал девушку по ладони.

– Надо спешить. – Слова, произнесенные слабым, едва слышным голосом, принадлежали Моришалю. Капитан без посторонней помощи пришел в себя. – Не останавливаться… Нам нельзя останавливаться!

– Огюст, глянь на себя, на всех остальных. После этой передряги вы едва живы. – Николай отрицательно покачал головой. – Нет, в бой соваться рано. Сперва оклемаетесь, хоть немного, хоть пару часов, а уж затем… – Мастер невесело вздохнул. – Так что придется сделать привал.

– Здесь?

Луиза с беспокойством покосилась на дверь, через которую просачивалось красноватое марево. Никто бы не понял ее страха, никто, кроме Великого Мастера.

– Ты права, сейчас поможем оклематься Яну и Георгу и уйдем. Поднимемся выше. – Строгов попытался добавить в свой голос побольше оптимизма: – Думаю, мы располагаем некоторым запасом времени. Ведь нас наверняка считают покойниками. При отключенной системе глушения на нижних уровнях не выживет никто, ни одно живое существо.

– И мы тоже… мы тоже бы сдохли, – медленно, словно взвешивая каждое слово, пробубнил себе под нос сержант Смит.

– Тебя, сержант, отправили на верную смерть. – Это были первые слова пришедшего в себя Микульского. Они были произнесены шепотом, почти змеиным шипением, но даже в таком виде в них чувствовалось злорадство.

– А мы тебя спасли, – Луиза в упор поглядела на Смита. – Не забывай это.

– Черт, а где ящеры? Где Хризик?

Моришаль непонимающе оглядывался по сторонам. Он искал своего сотоварища по спасательной шлюпке, но нигде его не находил. Взгляд капитана метался из угла в угол, пока наконец не остановился на лице Великого Мастера. Николай угрюмо покачал головой.

– Значит, погибли… оба… – с болью прошептал Моришаль. – А я к ним почти привязался. Особенно к этому зеленому хвастуну и болтуну с командорскими нашивками.

– Большие сильные существа, но воля у них оказалась куда слабее нашей. Они первыми и прекратили борьбу. Легкая добыча для морунгов. Я ничего не смог поделать. – Мастер опустил глаза.

На миг в каменном колодце наступила оглушительная тишина. Люди глотали скорбь, боль, тоску. Все эти и без того невеселые блюда густо сдабривались серым соусом собственной беспомощности.

Давящее, погребальное молчание неожиданно прервала Луиза. Нервы девушки не выдержали. Она кинулась к Шредеру, схватила его за плечи и стала яростно трясти:

– Да оживай же ты! Оживай наконец!

Луиза одновременно молила, ругала, приказывала и рыдала. Но Георг молчал. Он оставался глух ко всем ее увещеваниям, ко всем ее слезам.

– Во как его прихватило, – сокрушенно покачал головой Рутов.

– Ладно, хватит, – Строгов встал на ноги. – Будем подниматься наверх. Шредера понесем. Укроемся где-нибудь на двадцать восьмом.

– Боишься, что сюда нагрянут гости? – Пошатываясь, Моришаль поднялся вслед за Николаем.

– Не исключено.

– Согласен. – Капитан окинул взглядом солдат. – Ну что, помятая гвардия, тогда подъем!

Двадцать восьмой уровень был пуст. Где-то там, над головой, Строгов чувствовал живых людей, а здесь царила абсолютная глухая пустота, словно выкачали даже воздух. Полный вакуум.

– Ну как, лейтенант?

Без ставшего столь привычным боевого шлема Рутов чувствовал себя неуютно. Отсюда и взялся этот вопрос, которым Алексей потчевал Великого Мастера через каждые сто метров.

– Ничего, все чисто, – Строгов покрепче стиснул обвисшее на его руках тело Георга Шредера и со злостью ударил ногой в одну из дверей. Металл отозвался глухим стоном, но даже не дрогнул.

– Раздвижная, заблокирована, – сделал вывод, подковылявший к ним Микульский. – Такую только взрывать.

– Проверьте все остальные двери, – приказал Мастер. – Может, не все тут такие.

В вестибюль, в котором находились «головорезы», выходило множество дверей. Судя по кодировке и надписям на них, по большей части это были автоматизированные хранилища. Лучшего места для укрытия и не придумать. Шансы, что сейчас сюда кто-нибудь заявится, практически равнялись нулю. Вот и хорошо. Покой – это то, что корсиканцам требовалось позарез. Оставалось лишь только просочиться внутрь.

Легионеры разбрелись по широкому коридору. Они пытались отыскать хотя бы одну дверь, которую можно будет вскрыть тихо и незаметно. Николай проводил их взглядом и подумал, что не годится так далеко отдаляться друг от друга, они ведь не на прогулке. Но, с другой стороны, поблизости никого не было, он точно чувствовал, что никого.

Неясное движение в глубине полутемного вестибюля больно царапнуло уголок глаза. Это не его люди, это дальше, гораздо дальше. Николай повернул голову и взглядом проник в красноватый полумрак, подсвеченного аварийным освещением бетонного подземелья. И тогда он увидел это… Медленно, словно в замедленном кино, из-за поворота в коридор выплывали камуфлированные фигуры, головы которым заменяли огромные капли тускло мерцающей ртути.

Боже милостивый, шлемы А-420! Во всей этой круговерти Николай совершенно забыл об их другой смертельно опасной функции. Шлемы надежно укрывали врага от ментального взгляда Великого Мастера. И вот сейчас он попался, совершил непростительную ошибку, которая может стоить жизни им всем.

Одинокая фигурка замерла на фоне выползающей из темноты, шевелящейся, переливающейся зловещими пятнами красной ртути змеи. Их было много, очень много. Шли они чуть ли не колонной, полностью уверенные в своей безопасности. На фоне нескольких десятков затянутых в защитные доспехи врагов Луиза выглядела маленькой, хрупкой и полностью беззащитной. Со стороны казалось, что она и сама прекрасно осознавала это, так как в приступе отчаяния пыталась вытянутыми вперед руками защититься от надвигающего на нее полчища.

Но Великий Мастер понимал, что все это совсем не так. Он видел, как вокруг девушки свернулся, скрутился энергетический жгут, видел, как темная энергия ползет к ее рукам.

«Бей! Немедленно бей!» – выкрикнул Николай прямо в подсознание своей возлюбленной.

Однако Луиза словно не слышала его. Она по-прежнему недвижимо стояла, протянув руки навстречу врагу. И враг воспользовался этой великодушно дарованной отсрочкой. Стволы винтовок медленно поползли в сторону беззащитной девушки.

Дьявол, Луиза не сможет! Николай понял это и тут же ринулся вперед. Однако он сделал всего несколько шагов. У Строгова на руках лежал раненый Шредер, «М-16» болталась далеко за спиной, да и силы… они практически оставили его. Вот тогда-то лейтенант и понял, что не успеет, что он слишком далеко. Американские рейнджеры откроют огонь раньше, и Мастер уже будет не в силах остановить летящие пули. Не спасет ничто. Его любимая обречена.

– Луиза, на пол! Луиза, ложись! – Этот вопль был всем, чем Николай мог помочь своей подруге.

Приказ Великого Мастера выполнил кто-то другой. Строгов вдруг увидел, что один из «головорезов», стоящий невдалеке от Луизы, прыгнул. Это был неистовый, безрассудный прыжок. Его исполнитель не думал о себе, не помышлял о безопасности. Единственной его целью было успеть, укрыть, защитить. И корсиканец действительно успел. Он сбил Луизу с ног, подмял под себя и, перелетев через нее, своим телом заслонил девушку. Именно в этот миг и грянул залп. Свинцовая шрапнель густо нашпиговала спину «головореза», в доли секунды обрывая его жизнь. Но даже после смерти легионер не отступил, не предал. Пули рвали уже мертвое тело, а он все сжимал и сжимал в объятиях боевую подругу, отгораживая ее от смерти.

– Сволочи!

В Николае взревело сразу несколько голосов. К его собственному воплю примешивались крики верных друзей, плач и стон Луизы. Крик Мастера послужил командой «Пли!», и корсиканцы открыли огонь.

Шредер полетел на пол. Строгов даже не подумал с ним церемониться. Сейчас он был способен лишь на одно – мстить. От зоркого глаза Великого Мастера врагов не укроет мрак туннеля. «Да будет смерть!» С этим возгласом он надавил на спуск, добавляя голос своей винтовки к гремевшему в подземелье хору десятков оружейных стволов.

Бой вскипел с яростью и остервенением. Обе стороны патронов не жалели, и двадцать восьмой уровень гремел от грохота выстрелов, визга пуль, воплей и стонов раненных и умирающих. Американские рейнджеры укрылись в нескольких боковых коридорах и оттуда поливали корсиканцев свинцовым дождем. У «головорезов» позиция оказалась намного хуже. Атака застигла их в огромном пустом вестибюле, и единственное укрытие, которым корсиканцы могли воспользоваться, были узкие арки утопленных в глубь стен дверей. Дрянное, весьма ненадежное укрытие! Правоту Николая подтвердили долетевшие до него возгласы боли. Микульский был ранен в ногу, Смита зацепило в плечо. Пленный сперва делал попытки известить своих коллег, подать им знаки, сообщить, кто он такой. Ничего не вышло. Схлопотав пулю, Смит утихомирился и теперь не казал и носа.