Пройти по Краю Мира - Тан Эми

Рут посмотрела ей в глаза:

— Я не буду принимать решения, пока вы не скажете, что я поступаю правильно. Но я бы хотела, чтобы вы сначала сами посмотрели, что это за место. А когда вы туда съездите, я отдам вам копию того, что написала мама.

Это не могло не заинтересовать Гао Лин.

— Кстати, — продолжала Рут. — Я хотела спросить, что случилось с теми людьми, которых мама знала в Китае. Она не рассказывала ничего о своей жизни после того, как уехала из Гонконга. Что случилось с этим мужчиной, за которым вы были замужем, Фу Нанем, и его отцом? Лавка так и осталась у них?

Гао Лин быстро оглянулась, чтобы убедиться, что никого нет рядом.

— Это были ужасные люди, скривившись, сказала она. — Такие плохие, что ты и представить себе не можешь. У сына были очень серьезные проблемы. Твоя мать об этом писала?

Рут кивнула:

— Он подсел на опиум.

Тетушка была потрясена, осознав, что Лу Лин мало что утаила из ее истории.

— Да, это так, — признала она. — Потом он умер, наверное, в тысяча девятьсот шестидесятом, хотя никто не знает точно. Но именно с тех пор перестали приходить письма и он прекратил звонить разным людям с угрозами, чтобы вытрясти из них денег.

— Дядюшка Эдмунд о нем знает?

Гао Лин запыхтела:

— Ну как я могла ему сказать, что все еще была замужем за другим мужчиной? Твой дядюшка тогда засомневался бы, женаты ли мы на самом деле и, вообще, не двоемужница ли я. Да и про детей бы подумал, не такие ли они, как… в общем, как твоя мать. Потом я просто об этом забыла, а когда услышала, что мой первый муж, скорее всего, умер, было уже поздно объяснять ему то, что он должен был потом забыть. Ну, ты понимаешь.

— Как с вашим возрастом.

— Именно. А что касается старшего Чана… В тысяча девятьсот пятидесятом коммунисты обрушились на землевладельцев. Они бросили старшего Чана за решетку и выбили из него признание, что ему принадлежит сразу несколько бизнесов, что он обманывал людей и торговал опиумом. Они признали его виновным и публично расстреляли.

Рут попыталась себе это представить. В принципе, она была против смертной казни, но сейчас ощущала тайное удовлетворение оттого, что человек, который поломал жизнь ее бабушке и матери, принял такой конец.

— У него конфисковали дом и заставили его жену мести улицы, а сыновей отправили на работы в Ухань. Там так жарко, что многие люди предпочли бы котел с кипящим маслом, а не работу в этом месте. Мои отец и мать радовались, что были бедными и им не пришлось понести такое наказание.

— А Сестра Юй и Учитель Пань? Вы о них ничего не слышали?

— Мой брат слышал, ну ты знаешь, Цзю Цзю, что живет в Пекине. Он сказал, что Сестра Юй много раз получала повышение, пока не заняла высокий пост в Коммунистической партии, стала там каким-то лидером. Я не знаю, какая именно у нее была должность: что-то там про правильную гражданскую позицию и реформы. Но во время Культурной революции все перепуталось, и ее обвинили в неправильной гражданской позиции — это касалось ее прошлого, связанного с миссионерами. Революционеры бросили ее в тюрьму (она долго там просидела) и обращались с ней очень плохо.

Но когда ее выпустили, она снова была рада стать коммунисткой. Потом, по-моему, она умерла от старости.

— А Учитель Пань?

— Цзю Цзю сказал, что в какой-то год в Китае было устроено чествование китайских рабочих, которые помогали в исследованиях, посвященных «Пекинскому человеку». Он прислал мне статью из газеты, где говорилось, что Пань Кай Цзин, тот самый, за кого твоя мама вышла замуж, принял мученическую смерть, не выдав местонахождение коммунистических отрядов, и его отец, Учитель Пань, был на этих чествованиях и получал за него награду. Не знаю, что стало с ним после. Сейчас он, скорее всего, уже мертв. Так грустно! Когда-то мы были семьей, жертвовали собой ради друг друга. Сестра Юй могла бы поехать в Америку, но уступила эту возможность твоей маме и мне. Вот почему твоя мать назвала тебя в ее честь.

— Я думала, она назвала меня в честь Рут Грутофф.

— Да, но твое китайское имя дано тебе в честь Сестры Юй: Юй Лю. Лю означает «все, что пожелаешь».

Рут была потрясена и тронута тем, какие чувства вложила ее мать в данное ей имя. Большую часть своего детства она ненавидела и американскую, и китайскую части своего имени. Старомодное «Рут» не могла произнести даже мать, а «Лю» больше подходило мальчику, боксеру или задире.

— А ты знала, что твоя мама отказалась от своего шанса уехать в Америку, чтобы я попала туда первой?

— Что-то вроде того. — Она с ужасом подумала о том дне, когда Гао Лин прочитает страницы, описывающие, как тетушка добыла свой шанс иммигрировать в Штаты.

— Я много раз ее благодарила, и она всегда отвечала: «Нет, не говори больше об этом, или я на тебя рассержусь!» Я часто хотела ей отплатить, но она все время отказывалась. Каждый год мы приглашаем ее с нами на Гавайи, и каждый год она отвечает, что у нее нет на это денег.

Рут кивнула. Сколько раз ей приходилось выслушивать жалобы матери на то же самое!

— Ведь я ей говорила: я тебя приглашаю. Зачем тебе деньги? Тогда она отвечала, что не может позволить мне заплатить. Вот и все. Я говорю ей: так возьми деньги со счета Чарльза Шваба. Нет, она их не хочет. Она все еще не желает ими пользоваться.

— А что это за счет Чарльза Шваба?

— А об этом она тебе не говорила? Это ее половина наследства от родителей твоего отца, которое она получила после их смерти.

— Я думала, там совсем немного.

— Да, это они очень плохо поступили. Очень старомодно. Так рассердили твою маму. Вот поэтому она и не хочет брать оттуда деньги, даже после того, как мы с твоим дядюшкой Эдмундом сказали, что поделим их пополам. Давным-давно мы вложили ее половину в государственные облигации. Твоя мама всегда делала вид, что не знает об этом. Но потом как-то сказала: «Я слышала, что можно зарабатывать деньги на фондовой бирже». Ну мы и открыли ей счет на фондовой бирже. А тут она снова говорит: «Я слышала, что вот эти бумаги хорошие, а эти — плохие». Тогда мы говорим нашему брокеру, что продавать, а что покупать. Потом сообщила: «Я слышала, что надо вкладываться, сейчас это выгодно». Ну мы и открыли счет Чарльза Шваба.

У Рут пробежал мороз по коже.

— А не было ли в тех ценных бумагах, которые она покупала, «Ай Би Эм», «Эй Ти Эн Ти», «Интел»?

Гао Лин кивнула:

— Жаль, дядюшка Эдмунд не слушал ее советов Все гонялся за первичным размещением акций.

Рут вспомнила, как часто ее мать просила Драгоценную Тетушку о подсказках для фондового рынка. Ей и в голову не приходило, что ее ответы могли иметь такое значение, потому что у матери никогда не было денег, которые она могла бы вложить. Она думала, что Лу Лин следила за событиями на бирже так же, как некоторые смотрят сериалы. Поэтому каждый раз, когда мать просила ее выбрать между двумя фондами, Руг всегда выбирала тот, название которого было короче. Вот по какому принципу она их отбирала. Или это делала не она? Неужели ее руку направляло что-то извне? Или кто-то?

— Так вложения были успешны? — спросила Руг с замиранием в сердце.

— Лучше, чем у дядюшки Эдмунда, и лучше, чем у «Эс энд Пи»[25]. Твоя мать — вообще что-то вроде биржевого гения! Каждый год денег становилось все больше и больше, и она не прикоснулась ни к единому пенни! Она могла бы съездить не в один круиз, купить шикарный дом, дорогую мебель, большую машину. Но нет!

Я думаю, она откладывала их для тебя… Хочешь знать, сколько там?

Рут покачала головой. Она и так получила слишком много информации.

— Потом скажете.

Вместо того чтобы радоваться известию о деньгах, Рут почувствовала горечь от того, что мать все это время отказывала себе в удовольствиях и радости. Из-за любви к сестре она осталась в Гонконге, чтобы Гао «Лин первой могла получить шанс на свободу. Но сама эту любовь от других людей она не принимала. Почему так вышло? Неужели из-за самоубийства Драгоценной Тетушки?