Царство сумеречных роз (СИ) - Даша Игоревна Пар

Я только хмыкнула, забираясь с ногами в кресло. Подозреваю, что исчезновение главного обвинителя дело не остановит.

* * *

Заседание по предполагаемым преступлениям Елизаветы Соррент перенесли из-за неявки Ярослава. Севастьян рвал и метал, но ничего сделать не мог — все доказательства остались на руках его ищейки. На собрании успел выступить Ян. В знак поддержки и из-за опасений о неспособности группы зачистки соррентийского клана справиться с ситуацией, он предложил переложить эту проблему на его клан. Дескать у него есть успешный опыт решения таких задач. В обмен потребовал разрешения вернуться в столицу в связи с дискредитацией соррентийского клана, выступающего за исключение давинцев из Шестиугольника.

Когда Дарден пересказывал совещание, его лицо каменело на глазах. На голосовании предложение Яна поддержали все кланы, кроме соррентийцев.

— Всё как-то слишком удачно для него складывается, — заметил Дарден. — Он даже получил дозволение от Офортоса вернуться в столицу. Интересно, как он на него повлиял?

«Офортос одобрил наш союз, Дари», — в памяти всплыли слова Яна. Интересно, что он предложил взамен?..

Мне всё меньше и меньше нравилось выражение лица Дардена. Он чувствовал, что нити вокруг сплетаются в узлы, а те трансформируются в стальные канаты. Интрига Яна оказалась слишком запутанной. Дарден попросту не знает, что происходит. Мне стоит поторопиться со своей партией. Время ускользает сквозь пальцы.

— Дэн, скажи мне, твой клан не причастен к исчезновению Ярослава? — будто читая мои мысли, спросил Грег.

Одного взгляда на Дардена оказалось достаточно, чтобы понять — он бы и хотел быть причастным, но это не его операция. А значит продолжение чужой игры.

* * *

Вернувшись в Цитадель, мы уединились у меня дома и, как обычно, забрались в мою постель. Я положила голову Дэну на плечо, уткнувшись в его грудь и вдыхая ставший родным запах, ощущая тепло его тела. Мы так близки и так далеки, что мне даже страшно от того, что он рядом. О чём он думает сейчас, когда его сердце так быстро бьётся? Какие мысли бродят в его голове?

— Каково тебе было его увидеть? — тихо спросила я.

Он не сразу ответил, задумчиво гладя моё плечо. Майка чуть сползла, и он задевал лямку, щекоча почти невесомыми прикосновениями.

— Горько, — наконец произнёс он, вздыхая. — Я скучаю. Знаешь, в день, когда всё закончилось и Конгрегация, сняв обвинения, отпустила нас, я пришёл в бар, в котором мы частенько втроём бывали. Заказал пиво, занял любимый столик и просидел до закрытия. Не мог уйти — меня окружали призраки прошлого. Как мы играли в дартс, гоняли шары в бильярде, спорили о книгах, обсуждали фильмы. Мы взрослели вместе и были близки как никто. Мы считали клановую политику глупостью, верили, что всё изменим. Даже наша рок-группа, хоть и выступала только для вампиров, имела страничку в интернете, и у нас были поклонники среди людей. Они не знали, как мы выглядим, но любили наши песни. Это было так по-настоящему. Никакой злобы. Мы были счастливы в своей юности.

Он замолчал, чуть прижимая меня к себе. Я почти чувствовала, как мысли о прошлом вертятся на его языке, готовясь обрушить на меня всю ту боль по утраченному, что он испытывал.

— Роза никогда не была злой. Она была горячей, влюбчивой, переменчивой. Но доброй. У неё даже был кот. Рыжий и шебутной, как и она сама. Роза со всеми находила общий язык. Она была весёлой, общительной и совершенно открытой. Ей нравились люди. Их искусство, умение отдавать себя творчеству и страстям. Их скоротечность. Яркость их молодости. Я не верил в то, что говорили о ней и о Яне. Не верил, что она вообще способна заинтересоваться охотой на людей. Это совершенно с ней не вязалось. На прямые обвинения Ян заявил, что я не всё знаю о ней. Что в ней есть тёмная сторона, которую он вытащил на свет. Она не могла дышать в том коконе, что я сплёл вокруг неё. А он освободил её. И она попыталась освободить меня.

— Ты не такой, как она, Дэн, — тихо сказала я, задирая голову. Он чуть отклонился, чтобы взглянуть в мои глаза. Его же — два бездонных озера, тёмных как сама ночь. И горячих, как и его руки, что овивают мою талию, разворачивая меня к себе лицом, помогая оказаться сверху.

— Ты уверена, Ари? — внимательно глядя на меня, спросил он. — Я падаю, когда тебя нет рядом. Мне едва хватает сил, чтобы удержаться и не отправиться на охоту как какой-то бешеный дикарь. Я вижу кровь в своих снах, чувствую, как впиваюсь в людские шеи, разрывая плоть. Я едва могу удержаться от падения. И весь мир вокруг словно стремится ускорить его. Если моя мама…

— Шшш, — я приложила палец к его губам. — Продержись ещё немного, пожалуйста. Ты сильнее, чем кажешься. Ты же мой дар. Мой и только мой. Я буду рядом. Даже если ты вздумаешь оттолкнуть меня — я не уйду.

Мои брови сошлись на переносице. Пытаясь подобрать правильные слова, я медленно заговорила, улавливая мысль, что открылась мне, когда я поняла, что чувствую к нему.

— Знаешь, когда-то я сказала, что если найду своего человека, то отправлюсь за ним в ад, если он спустится в мой. Не думала, что этим человеком окажется вампир. Но, Дэн, когда ты дотронулся до меня, когда раскрылся передо мной в том заброшенном депо… я почувствовала тебя как продолжение себя. Наверное, так по-настоящему раскрывается влюблённость. Ведь я влюбилась в тебя, — мягко улыбнувшись, сказала я. — Если мы не сможем победить, то сбежим вместе. Ты и я. И плевать на правила, на Вуаль, Конгрегацию и весь мир. Мы будем вместе. Навсегда.

Я говорила эти слова, чувствуя, как они звоном отражаются в нём. Как отзываются в его мыслях, загораясь ответными эмоциями. Он прижимает меня к себе, зарываясь пальцами в мои волосы и утыкаясь в них носом:

— Я — твой дар, моя Ари. А ты — моя судьба. Моя маленькая золотая звезда. Я защищу тебя от любого зла, — шепчет он с такой тёплой нежностью, что я таю, как свечка от яркого огня.

Я смеюсь про себя. Кто кого защитит, любовь моя, когда настанет час суда?..

* * *

Ярослав так и не был найден. Мы просидели в соррентийской резиденции весь день, отвечая на вопросы охотников, но так ни к чему и не пришли. Получалось, что, каким-то образом, ищейка пропал в Матрёшкином доме. Он