Творения - Иероним Стридонтский

Но сии добрые качества могут быть у нее общими лишь с немногими другими людьми; и дьявол, зная, что они еще не составляют верха добродетелей, говорит Господу, после того как уже все имение Иова было потеряно, дом низвергнут, дети умерщвлены. «кожа за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою, и коснись плоти его, — благословит ли он Тебя?» (Иов.2:4,5). Знаем многих, которые давали милостыню, но ничего не давали от собственного тела; простирали бедным руку, тогда как сами преклонялись пред удовольствиями плоти; украшали то, что снаружи, а внутри были «полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф.23:27). Но не такова Павла, воздержание которой превосходило почти должную меру, и которая изнуряла немощное тело свое излишними постами и трудами. Она, исключая праздничные дни, почти вовсе не подбавляла в пищу масла. По одному этому уже можно судить, как смотрела она на вино и напитки, на рыбу, мед, яйца и прочие вещи, приятные для вкуса, довольствуясь которыми, иные думают, что они самые воздержанные из людей, хотя бы наполняли ими свое чрево до потери всякого благоприличия.

За добродетелью всегда следует зависть; в высокие горы ударяет молния. Не должно удивляться, если я говорю это о людях, когда и сам Господь наш распят был по зависти фарисеев, и все святые мужи имели завистников; даже в раю был змей, завистью коего смерть вошла в мир. Господь попустил и против Павлы Адера Идумеянина (3 Цар.11:14), который унижал ее, да не превознесется, и как бы некоторым уязвлением тела беспокоил ее, да не забудется она в величии своих добродетелей и да не воображает, что поставила себя далеко выше слабости других женщин. Я советовал ей уступить злобе и дать простор безумию, как сделали это Иаков с братом своим Исавом и Давид с непримиримейшим врагом своим Саулом, из коих первый бежал в Месопотамию, а другой предал себя иноплеменникам, желая лучше быть в руках врагов, чем в руках завистника. Но она отвечала:

«Твои слова были бы справедливы, если бы дьявол не везде нападал на рабов и рабынь Божиих и не предупреждал бегущих во всех местах, если бы не удерживала меня любовь к святым местам и если бы в другой какой–нибудь части света могла я найти Вифлеем мой. И почему бы мне не побеждать злобы терпением? Почему бы не сокрушать мне гордость уничижением и бьющему меня по щеке не подставить другую (Лк.6:29)? Апостол Павел говорит: «побеждай зло добром» (Рим.12:21). Не хвалились ли апостолы, когда претерпевали поношение за Господа? И сам Спаситель не смирил ли себя, «приняв образ раба и быв послушным» Отцу «даже до смерти и смерти крестной» (Флп.2:7,8), чтобы спасти нас своим страданием? Иов, если бы не боролся и не вышел с победою из борьбы, не получил бы венца правды, не услышал бы от Господа: «Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?» (Иов.40:3). Блаженными называются в Евангелии «изгнанные за правду» (Мф.5:10). Зато успокоительно должно быть сознание, что страдаем не за грехи и что скорби нынешнего века суть предмет будущих наград».

Когда враг Павлы становился слишком нагл, до того, что вдавался в бранные слова, она пела следующее из Псалтыри: «доколе нечестивый предо мною, я был нем и безгласен, и молчал даже о добром» (Пс.38:2,3), и также: «а я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих; и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа» (Пс.37:14,15). В искушениях твердила она слова Второзакония: «искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего, всем сердцем вашим и всей душой вашей» (Втор.13:3). В печалях и сомнениях повторяла изречение Исайи: «отнятых от грудного молока, отлученных от сосцов матери? Ибо все заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного и там немного. За то лепечущими устами и на чужом языке будут говорить к этому народу» (Ис.28:9–11). И в утешение себя она открывала в этом свидетельстве Писания такой смысл, что тем, которые достигли зрелого возраста, следует великодушно переносить печаль за печалью, чтобы удостоиться получать надежду за надеждой, «зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим.5:3–5). И если внешний наш человек истлеет, то обновится внутренний: «ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Кор.4:17,18). И не много пройдет времени, хотя оно и продолжительным кажется для человеческого нетерпения, как вдруг явится помощь Господа глаголющего: «во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе» (2 Кор.6:2). Не должны мы бояться оскорбительных уст и языков нечестивых, как скоро помощник наш Господь, и должны внимать Ему, вещающему через пророка: «Не бойтесь поношения от людей, и злословия их не страшитесь. Ибо, как одежду, съест их моль» (Ис.51:7,8); «терпением вашим спасайте души ваши» (Лк.21:19); «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим.8:18); и в другом месте: «все, что ни приключится тебе, принимай охотно, и в превратностях твоего унижения будь долготерпелив» (Сир.2:4). «Вспыльчивый может сделать глупость» (Притч.14:17); мудрый же много терпит. В недугах и частом изнеможении Павла говорила: «когда я немощен, тогда силен» (2 Кор.12:10); «но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам» (2 Кор.4:7); и еще: «ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (2 Кор.1:5); и потом: «вы участвуете как в страданиях (наших), так и в утешении» (2 Кор.1:7). В скорби пела: что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, «ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего» (Пс.42:5). В опасностях говорила: «если кто хочет идти за Мною, отвергни себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Лк.9:23); а также: «кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк.8:35). Когда извещали ее о расстройстве ее имения и отеческого наследия, она произнесла такие слова: какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф.16:26). Нага я вышла из чрева матери моей, нага и возвращаюсь. «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов.1:21); и такие: не любите мира, ни того, что в мире: ибо все, что в мире: «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его» (1 Ин.2:15–17). Я знаю, как один наушник (этот род людей самый гибельный), прикинувшись доброжелателем, сообщил ей, что, по излишней горячности ее благочестия, некоторым она кажется не в своем уме. Но она ему ответила: «мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков» (1 Кор.4:9); мы безумны Христа ради (1 Кор.4:10), но «немудрое Божие премудрее человеков» (1 Кор.1:25); посему и Спаситель говорит Отцу: Ты знаешь безумие мое (Пс.68:6); и еще: «для многих я был как бы дивом; но Ты твердая моя надежда» (Пс.70:7). А в Евангелии о Нем говорится, что и ближние Его хотели взять Его: «ибо говорили, что Он вышел из себя» (Мк.3:21); а враги и прямо в глаза Ему говорили, что «Ты Самарянин и что бес в Тебе» (Ин.8:48), и что «он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского» (Мф.12:24). Но мы послушаем увещания апостола: «похвала наша сия есть свидетельство совести нашей, что мы в простоте и богоугодной искренности, не по плотской мудрости, но по благодати Божией жили в мире» (2 Кор.1:12), и слова Господа, сказанные апостолам: если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; «а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин.15:19). Потом она обращала речь свою к самому Господу: «Все это пришло на нас; но мы не забыли Тебя, и не нарушили завета Твоего. Не отступило назад сердце наше. Но за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание». Но Господь помощник мой, и не убоюсь, что сотворит мне человек (Пс.43:18 и далее). Ибо я прочла в Писании: сын мой! Чти Господа — и укрепишься: кроме же Его не бойся иного (Притч.7:1). Этими–то и подобными свидетельствами, как оружием Божием, укрепляла она себя как против всех пороков, так особенно против беспокойной зависти и терпением обид укрощала порывы сердца. Наконец, даже до самого дня смерти простерлось ее терпение и та зависть других, которая грызет собственного господина своего и, стараясь повредить сопернику, неистовствует против самой себя.

Скажу и о порядке монастыря, чтобы показать, как она обратила в свою пользу воздержание святых. Она сеяла телесное, чтобы пожать духовное (1 Кор.9:11), раздавала земное, чтобы приобрести небесное, уступала скоропреходящее, чтобы заменить его вечным. Основав мужской монастырь, которого и управление передала мужчинам, она собрала из разных областей множество девиц, как знатных, так и из среднего и низшего класса, и разделила их по трем обителям, но так, чтобы они, разобщаясь в труде и пище, соединялись в псалмопениях и молитвах. После того как пропето аллилуйя (этим знаком сзывались они к собранию), ни одной не дозволено было оставаться в своей келье. Но старшая или одна из старших появлением своим завершала приход прочих и увещевала их к труду не угрозами, но постыжением и примером. Утром в третьем часу, шестом, девятом, в полночь они стройно пели псалмы. Ни одной из сестер не дозволялось не знать псалмов и ежедневно не выучивать что–нибудь из Святых Писаний. Только в день воскресный сходились они торжественным шествием в общую церковь из своих отдельных обителей: в этом случае каждый отряд следовал за своей матерью. В таком же порядке возвращались они и в свое жилище, где усердно принимались за работу, какая кому назначена, и шили одежды или для себя, или для других. Если которая была и знатного рода, ей не позволялось держать при себе кого–нибудь из своего дома, чтобы, припоминая прошлую жизнь, частым собеседованием не освежили и не возобновили они в своей памяти прежних шалостей резвой юности. У всех них была одинаковая одежда. Полотно белое употребляли они только для утирания рук. Разобщение их с мужчинами Павла простерла до того, что не допускала к ним и евнухов, чтобы не подать какой–нибудь пищи языку злоречивому, который обыкновенно находит утешение себе, при сознании своей греховности, в порицании святых. Если которая приходила позже других на псалмопение или была ленива к труду, Павла старалась исправить ее разными способами: раздражительную — ласками, терпеливую — наказаниями, подражая апостолу, который говорил: «чего вы хотите? с жезлом придти к вам, или с любовью и духом кротости?» (1 Кор.4:21). Ни одной не попущала она иметь у себя что–нибудь, кроме пищи и одежды, согласно словам Павла: «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1 Тим.6:8), чтобы привычкой иметь больше не дать места любостяжанию, которое не насыщается никакими богатствами, но чем больше будет иметь, тем больше потребует, и не ослабляется ни изобилием, ни скудостью. Ссорящихся между собою примиряла кротчайшей речью. Похотливую плоть отроковиц смиряла частыми и длительными постами, желая лучше утеснить их желудок, чем душу. Если видела которую слишком тщательно убранною, то обличала заблуждающуюся, насупив свое чело, приняв печальный вид и говоря: «Излишняя чистота тела и одежды есть признак нечистоты души, подобно тому, как и сквернословие, которое никогда не должно исходить из девственных уст, обличает любострастное сердце; ибо всеми такими знаками обнаруживается внутренняя жизнь человека». Девицу, замеченную в болтливости, пустословии, дерзости и сварливости и не желающую исправиться, несмотря на все увещания, она осуждала молиться у дверей столовой, позади всех сестер, и есть отдельно от них, чтобы, таким образом, стыд образумил ту, которую не могли образумить упреки. Воровства гнушалась она, как святотатства. Она говорила, что вольности, почитающиеся у мирских людей маловажными и ничтожными, в монастырях составляют тягчайшее преступление.