Катастрофа Московского царства - Сергей Юрьевич Шокарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Положение Новгорода, согласно договору, получалось двойственным. С одной стороны, он рассматривался как часть единого государства, вместе с «великими княжествами Владимирским и Московским», которые также должны были признать принца. А с другой – само появление новгородского правительства как субъекта международных отношений означало обособление Новгорода от Московского царства. Фактически Новгород и Новгородская земля были оккупированы шведами. Здесь, как и в Москве, установилась иноземная власть, прикрывшаяся идеей добровольного выбора монарха из шведской династии.
Шведы приступали и к Пскову, но их отбил Лисовский, призванный на помощь городской администрацией, державшейся Лжедмитрия II (август 1610 года). Однако зимой 1611 года полковник переметнулся на сторону Сигизмунда III и захватил южные пригороды Псковской земли. В марте гетман Ходкевич атаковал Псково-Печерский монастырь. Власть в городе принадлежала посадской общине и дьяку Луговскому, воеводы в Пскове в то время не было. Тем временем в Ивангороде появился самозванец, объявивший себя «царем Дмитрием». Лжедмитрий III – это, скорее всего, дьякон Матюшка (летописец также называет его Сидоркой), который промышлял торговлей ножами в Новгороде. Он провозгласил себя царем 23 марта 1611 года и получил поддержку казаков. Вместе с казаками новый «вор» намеревался штурмовать Псков, и дьяк Луговской запросил помощи у подмосковного ополчения. П. П. Ляпунов обещал помочь Пскову, но был убит, и город остался без поддержки. Одна за другой последовали две осады: с 8 июля по 23 августа Псков осаждал Лжедмитрий III, а с 31 августа по 7 октября – шведы под командованием Эверта Горна.
Осенью 1611 года в Псков прибыли наконец сразу трое воевод от подмосковного ополчения – Н. Хвостов, М. Милославский и Н. Д. Вельяминов. Последний был видной фигурой. Ранее Вельяминов служил королю в чине боярина и управлял от его имени Ямским приказом. Вероятно, при участии воевод Псков стал центром новой самозванческой авантюры. 4 декабря 1611 года «проиде сквозе немец Вор во Псков». При выборе между Лжедмитрием III и шведами псковичи предпочли самозванца и свободу от иноземной власти. Однако для общего дела Псков оказался потерян.
Странные дела творились и в Казани. В центре обширного края, населенного в основном инородческим населением, произошел государственный переворот. При Василии Шуйском в Казань были отправлены воеводы бояре В. П. Морозов и Б. Я. Бельский, дьяки Н. М. Шульгин и С. Я. Дичков. При низложении Шуйского и дальнейшем кризисе власти именно от Бельского, бывшего любимца Грозного и известного интригана, можно было ожидать чего угодно, однако все сложилось иначе. По словам «Нового летописца», после вступления польско-литовского гарнизона в Москву Казань возмутилась и решила присягать Лжедмитрию II. Бельский призывал этого не делать, «а целовать крест тому, кто будет государь на Московском государстве». Но против поседелого в политических баталиях деятеля поднялся дьяк Никанор Шульгин и, подготовив толпу народа, расправился с Бельским. Боярина сбросили с башни, а власть в городе перешла к Шульгину. Летописная запись уточняет дату смерти боярина: Бельского убили 7 марта 1611 года. Таким образом, его гибель и переворот Шульгина, скорее всего, связаны с возникновением нового властного центра – ляпуновского ополчения.
Трудно сказать, был ли Бельский за или против ополчения, но Н. М. Шульгин воспользовался ситуацией, став полновластным хозяином Казанского края. Ему удалось каким-то образом запугать и задвинуть на задний план первого воеводу боярина В. П. Морозова, и вскоре тот отправился с казанской ратью на соединение с подмосковным ополчением. В июле 1611 года В. П. Морозов с ратными людьми и списком чудотворной Казанской иконы Божией Матери прибыл в лагерь ополчения. После убийства Ляпунова Шульгин и Дичков отложились от подмосковных бояр. В конце августа – начале сентября 1611 года они писали в Пермь, что «приговорили» вместе с Нижним Новгородом и другими понизовыми городами, «воевод и дияков и голов и всяких приказных людей в городи не пущати и прежних не переменяти, быти всем по прежнему <…> до тех мест, кого нам даст Бог на Московское государство». Таким образом, в Казанском крае власть узурпировали дьяки. Посланник Трубецкого и Заруцкого П. И. Полоченинов был убит по приказу Шульгина.
Добавим к тому, что Астрахань еще с 1606 года удерживал князь И. Д. Хворостинин, давно обособившийся от Москвы и вершивший дела именем «царя Дмитрия».
«Государство Московское было в розни – Северские городы были особе, а Казанское и Астраханское царства и Понизовные города были особе же, а во Пскове был вор», – вспоминал об этих временах князь Д. М. Пожарский. За годы Смуты привыкли жить своей жизнью, без оглядки на столицу, Сибирь, Пермь, Вятка и Поморье. Таким образом, к осени 1611 года распад России стал объективной реальностью. Власть подмосковного ополчения распространялась лишь на часть «украинных», «понизовых», замосковных и поморских городов.
Воспользовавшись ослаблением подмосковного ополчения, гетман Сапега сумел прорваться в Москву через Никитские ворота. Отряд Сапеги, не опасаясь ополченцев, встал лагерем у Новодевичьего монастыря (сам монастырь был в руках русских), а гетман поселился в Кремле, в палатах царя Василия Шуйского. Впрочем, торжество Сапеги было недолгим – в ночь с 4 на 5 сентября (по новому стилю) он скончался.
Вслед за Сапегой подступил к Москве другой гетман, Я. К. Ходкевич. Ему также удалось с боем прорваться в столицу. Ополченцы, однако, не прекращали наступать. Им удалось зажечь калеными ядрами Китай-город, который горел три дня. Положение польско-литовского гарнизона оставалось тяжелым. Ходкевич привел пополнение, но не доставил продовольствия. В конце октября часть воинства выступила из Москвы в поисках пропитания. Ходкевич расположился на севере Подмосковья, бывшие сапежинцы переехали в Гавриловскую волость под Суздалем. По сообщению Маскевича, в Москве осталось около 3 тысяч солдат и офицеров. В декабре на смену нужде пришел настоящий голод. Современник вспоминал: «В крепости голод такой великий, что иные уже от голода умирали, ели, что могли добыть. Собак, кошек, крыс, сухие шкуры (то есть кожи. – С. Ш.) и людей даже». Это положение удалось исправить в начале 1612 года, когда в Кремль смогли прорваться несколько обозов с продовольствием.
По сравнению с бедствиями кремлевского гарнизона в подмосковных «таборах» жизнь протекала гораздо благополучнее. «Карамзинский хронограф» свидетельствует:
А под Москвою владели ратными всеми людми и казаками и в городы писали от себя боярин князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой да боярином же писался Ивашко Мартынов сын Заруцкой <…> Да с ними же под Москвою были по воротам воеводы их и советники; да под Москвою же
