Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

Я ей не отвечала, повторяя про себя, что это безумие, но Амалия, все более возбуждаясь, принялась задавать мне этот вопрос снова и снова. Потянувшись, она вцепилась в меня:

– Ты же веруешь?

Страх, который я ощутила при ее появлении, вернулся. Мне нужна была посторонняя помощь. Мне нужны охранники, вот только, если я пойду за ними, если хотя бы поднимусь достаточно высоко и криками привлеку их внимание, у Амалии все же хватит времени убежать, прежде чем они сюда спустятся. Она притаится, и никто не поверит мне, что эта женщина здесь была. Маловероятным представлялось, что Амалия сможет благополучно отсюда сбежать, но она всегда поступала вопреки всем правилам.

В пустоте, созданной ее галлюцинациями и моей нерешительностью, зародился странный первозданный звук, похожий на кваканье ночных лягушек или трескотню сверчков в жарких широтах. Я ощущала, что Амалия тоже превратилась в клубок нервов. Обе мы застыли, словно завороженные навязчивыми высокими нотами «песни». Не было ясно, откуда она доносится, но звук явно перемещался. Сначала он звучал откуда-то из-за наших голов, затем затих, чтобы послышаться вновь. Звук раздавался со стороны ограды периметра, отделяющего Велл от остального мира. Этот настойчивый зов то становился громче, то тише, подобно отдаленному вою сирены. Вот оно! Птица! Силуэт с распростертыми крыльями возник на фоне луны, которая гостьей появилась над опушкой леса. Я узнала эту песнь полета. Ястребиный высокий клекот и парящий полет. Это козодой, Пак[45] среди птиц, тот, кто доит коз. Он улетел. В тот же миг я поняла, что должна делать. Это был инстинктивный акт веры. Я побежала в сторону ограждения. Я сунула свои запястья с бирками-датчиками сквозь колючую проволоку. Электрический ток ударил меня, отбросив назад. Я упала на спину. Голова ударилась оземь. Я видела раны на моих руках. Выступила кровь. Но, несмотря на боль и утрату ориентации, я слышала, как над полями в ночи завизжала сирена тревоги.

У меня кружилась голова. Я схватилась за низко нависающую над землей ветку и поднялась на ноги. Амалия до сих пор не выбралась из озерца.

– Все кончено. Они за тобой идут.

Дурнота отступила, но затем нахлынула вновь. Хотя кровь капала из моих израненных рук на ржавчину прошлогодней листвы, я ощутила в себе незнакомую силу.

– Тебя арестуют! – крикнула я.

Я видела ее жалкое будущее. Мое сердце наполнила горечь.

– Я скажу тебе, что тебя ожидает. Тебя отправят в тюрьму, но не такую, – сказала я, показывая руками на лес вокруг, – красивую, как моя. Твой туалет будет привинчен болтами к полу, а обед тебе будут приносить на пластмассовом подносе.

Амалия рассмеялась. Я не ошибалась, поэтому я невольно расплакалась. Никогда прежде лес не слышал такую ужасную какофонию звуков, издаваемую двумя женщинами во тьме у озерца.

– Там ты будешь никто, Амалия. Ты будешь сидеть много лет, всеми забытая. Никто не станет тебя навещать… никто.

Я продолжала проклинать Амалию, вот только она, похоже, меня не слышала. Мой голос ослабел. Голова кружилась. Казалось, я вот-вот могу лишиться чувств, но эти крики мне явно не мерещились. Охрана. Самое большее через две минуты они будут здесь. Она что, на наркотиках? С какой стати ей так громко смеяться? Нездоровый смех. Они приближались. Лучи фонарей метались между деревьями, то освещая Амалию, то снова скользя прочь. То ты ее видишь, то нет. Ее уведут прочь, и больше я ее никогда не увижу.

Я вдруг поняла, что хочу в последний раз посмотреть ей в глаза. Перешагивая через упавшие ветви и камни, я добралась до нее прежде них. Я упала на Амалию, обмотала ее длинные мокрые волосы вокруг своих запястий и, приподняв ее голову, заглянула в лицо больного человека. Я плюнула. Мой плевок угодил ей на губы.

– Иуда.

Прогалину затопил такой яркий свет, что мне пришлось отвернуться. Позади света были видны силуэты охранников. Оружие наизготовку. Раздался приказ замереть, а затем разойтись. Это оказалось не так просто сделать. Из тени вышел Мальчишка, словно собирался мне помочь.

– Нет! – крикнула я.

Я справлюсь. Я распутывала свои пальцы в пятнах крови один за другим. Ее волосы опали, а я осталась стоять, взирая на темно-рыжие пряди, оставшиеся в моей руке. Я ее отпустила. Теперь мы обе стояли.

– Это сестра Амалия, – сказала я.

Наступило легкое смятение. Амалия молчала, мне тоже ничего не оставалось, как молчать. Мальчишка сказал, что у Анонима лишь одни наручники. Думаю, они предназначались мне, но, обратившись за разъяснениями к Третьему, Аноним двинулся к Амалии.

– Подождите! – крикнула она.

Аноним отступил на шаг. Она низко нагнулась. Я тоже отступила. Мужчины напряглись. Амалия начала отламывать небольшие веточки подлеска позади себя. Действовала она неспешно, словно женщина, которая рвет цветы, чтобы украсить ими стол. Амалия медленно выпрямилась. Теперь она снова казалась такой же высокой, как всегда, такой же величественной, как в часы молитв и богослужений. Я видела, какое впечатление Амалия производит на окружающих. Мы все замерли и ожидали ее следующего движения. Теперь я осталась стоять за кулисами. Лучи всех фонарей устремлялись на Амалию. Волосы вспыхнули огнем, подчеркивая мраморную белизну ее лица и шеи. Тело просвечивало сквозь мокрую ткань рясы. Казалось, ее груди, ребра и бедра светятся. Амалия сорвала ягоды с веточек, поднесла их к губам, зажмурилась, поцеловала их, улыбнулась мне, послала воздушный поцелуй, разжала длинные пальцы и предложила мне ягоды. Я плотно сжала руки в кулаки. Во рту стало сухо. Я знала, что и где растет вокруг Велла.

– Прощай, Рут, – сказала она.

Амалия выкинула ягоды в озеро. На пару секунд по поверхности разошлись едва видимые круги, сверкнули в свете, но вскоре все стало спокойно и тускло. Амалия подняла другую руку вверх, подставляя запястья под наручники. Я хотела что-то сказать, но вокруг раздавалось слишком много криков. Это сбивало с толку. В таких случаях мне бывало трудно подобрать подходящие слова, чтобы выразить свою мысль. Мне приказали следовать за ними, но я мешкала. Мальчишка заколебался. Я попросила его идти. Третий приказал ему следовать за ним. Момент упущен. Амалию вывели с поляны. Я слышала, как солдаты, ломая ветки, выбираются из Веллвуда. Пляшущие лучи света стали бледнее. Амалия уходила. Я услышала ее голос, выводящий:

Кем я стала, восстав из воды,Себя водою смыв?Я ушла, пропала…

Она и впрямь ушла.

Войдя в озеро, я удивилась, какая же теплая вода. Теплота показалась мне ужасно манящей. Я вошла в воду по пояс и потянулась за ягодами, но они плавали вне моей досягаемости. Я сделала еще один шажок и дотянулась до одной ягодки… другой… третьей… Я собирала их до тех пор, пока ни одной не осталось. Я, размахнувшись, выбросила ягоды подальше от воды. Затем, набрав полную грудь воздуха, я окунулась в воду, ощутив, как та смыкается над моей головой, давит на нее, толкает в глубину… Я держалась до тех пор, пока не вообразила, будто бы уже не будет спасения от этой боли, этого давления, этой слепоты… Вынырнув на чудесный, полный легкости воздух, я уже знала, что чувствовал Люсьен. Я получила ответ на еще один мой вопрос.

День выдался очень жарким. Толстые стены дома защищали меня от солнца, но, когда я вышла на двор, от удушающей жары у меня перехватило дыхание. Я хорошо выспалась ночью, а проснулась поздним утром. Я не помнила, кто уложил меня в постель. Я вообще очень мало что помнила после того, как они ее увели. Но теперь я сидела в тени дуба. Мальчишка вынес карточный столик, принес миску теплой воды и промыл порезы и ссадины на моих руках. Я не возражала. Он действовал очень осторожно и внимательно. Парень смачивал вату водой и обтирал мне кожу. Он сказал, что Энджи просила передать мне, что с Марком все хорошо. Мальчишка также рассказал мне, что случилось прошлой ночью. Они нашли меня без чувств у озера и перенесли домой. Им вдвоем трудно было справиться с Амалией, несмотря на то что руки ее были скованы наручниками. Ее увезли в полицейском фургоне.

Я морщилась от боли, пока он оказывал мне первую помощь.

– Ну, скорее уж надо было сразу посадить ее в скорую помощь, нет, катафалк был бы в самый раз.

– Да, тяжелый случай, – согласился со мной Мальчишка. – Тахикардия, обильное потоотделение, галлюцинации. Признаюсь, ты была не в лучшем состоянии.

Он выплеснул грязную воду из миски в кусты живой изгороди.

– После электрического удара тебе следует быть осторожнее.

– Нет, ты не понимаешь. Ее никогда не будут судить.

Я принесла книгу Люсьена «Ядовитые растения Британских островов» и, быстро пролистав страницы, нашла нужную.

– Вот то, что она бросила в озеро.

На рисунке было изображено растение с фиолетовыми цветами на красно-бурых стеблях и черными ягодами, свешивающимися, словно виноградины.

– Сонная одурь. Ты уверена?