Безымянный. Антимаг-1 - Владимир Подорога

– Ладно, Бо и Лотар можете идти домой. Торичи занесёшь по пути в архив эти папки, – я пододвинул к краю своего стола внушительную пачку, – и тоже свободен.

Пока эта троица источала любопытство и надевала верхнюю одежду, Таркус взял стул Бо, поставил его возле моего стола, напротив меня, и сел. Он выглядел моим ровесником, хотя и был старше на полстолетия. У некоторых нефари способности к регенерации просто потрясающие. Надеюсь, что через пять десятков лет буду выглядеть также молодо.

Таркус был ликтором одной из рук нашей палаты. Особенно близко я с ним не общался, но он всегда производил на меня хорошее впечатление – постоянно спокойный, обстоятельный и слегка флегматичный нефари. Он дождался, пока закроются двери, и начал:

– Заранее хочу извиниться, похоже, я лезу не в своё дело, но, с другой стороны, промолчать было бы не правильно. Так мне кажется.

Ему удалось меня заинтересовать. Видно было, что он испытывал неудобство и старался тщательно подбирать слова. Я молчал, выжидающе смотря на Таркуса. Он помедлил ещё немного и продолжил:

– Словом, когда мы начинали операцию против Братства, моей руке и руке Васко, если ты помнишь, достались Высокие Холмы.

Высокие холмы, часть столицы вокруг Императорской Резиденции, пристанище аристократов и самых высокопоставленных чиновников. Терпеть не могу эту часть города, набитую родовитыми хлыщами, их особняками и городской стражей.

– Так вот, мы, само собой, установили слежку за всеми серыми, связанными с этим районом. Делали всё максимально тихо, сам понимаешь, Высокие Холмы это не порт и не Квартал Желаний. Клиентами Братства мы не занимались, указание магистра было предельно ясным: только серые, хотя даже вскользь было ясно, сколько гнили там развелось. Чуть ли не каждый второй аристократишка яшкается с серыми.

Таркус рассказывал не спеша, явно заходя издалека. Я слушал его и всё никак не мог понять, куда он ведёт. Но подгонять не хотел, наблюдая, как мой собеседник продирается к сути сквозь чащу слов.

– Словом, одним из клиентов Братства оказался некий молодой аристократ, Виллио Антониаччи, – он замолчал, увидев, как изменилось моё лицо.

Виллио Антониаччи. Так звали того художника, к которому ушла Лара. Так он, оказывается, аристократ, а я и не знал, хотя мог бы догадаться по имени. Правда, это мог быть и псевдоним, откуда мне было знать? Таркус ждал моей реакции.

– Продолжай, – сказал я.

– Гм. Так вот. Мы специально не следили за ним, но он так часто таскался к серой Пчеле, что попадал в наше поле зрения чуть ли не каждые пару дней. И твою жену видели рядом с ним несколько раз. Я не сказал тебе тогда, потому что не придал этому большого значения. И, потом, я нефари тактичный, стараюсь не лезть не свои дела.

Таркус опять замолчал, видимо, снова подбирая слова. Если бы он мне сказал тогда, может быть, я что-то предпринял, и жена не ушла бы от меня. Хотя, скорее всего, я бы устроил скандал, и она бросила бы меня ещё раньше. Что гадать. Таркус продолжал молчать.

– А теперь ты услышал, что мы расстались, и решил мне всё рассказать, – помог я ему.

Благодаря сплетням, разлетавшимся по Канцелярии быстрее морового поветрия, только глухие не знали, что жена бросила меня. Таркус помялся ещё немного и сказал:

– Да. То есть, я никогда не увлекался сплетнями, но услышал, что вы расстались, и сложил два и два. В общем, тогда я не придал этому значения, а теперь понимаю, что ошибся. Но дело не в этом. Какой смысл тебе рассказывать то, что ты и так уже знаешь. Есть ещё кое-что, – он снова замолчал.

Теперь Таркус заинтересовал меня всерьёз. Неприятная и тягостная беседа начинала принимать неожиданный оборот. До меня дошло: он ведь и в самом деле не сплетник и не любитель подобных тем, разговор давался ему тяжело. Но если он решился, то причина была весомая.

– Таркус, рассказывай, зачем пришёл. Мне тоже неприятна эта тема, давай закончим разговор побыстрее, – сказал я.

Он согласно кивнул:

– Хорошо. Я не отдавал своим осведомителям такого приказа, но они поковырялись в прошлом Виллио без моей инициативы. Слишком уж часто он мелькал у них перед глазами. Года два назад он был замешан в скандале, связанном со смертью другого молодого аристократа, его хорошего знакомого. Тот умер от передозировки наркотиками. На Виллио пало подозрение в том, что это он поставлял другу наркоту.

Я сжал кулаки. Новость оказалась совсем из иного разряда, совсем не того, что я ожидал. Таркус не обратил внимания на меня. Видимо, он уже перешагнул некий барьер стеснительности, и теперь спокойно продолжал дальше:

– Тогда это замяли, прямых улик не было, да и Серое Братство вступилось за своего клиента, с их-то связями. Но материал, накопанный моими шпиками, говорит сам за себя: Виллио наркоторговец, распространяющий наркотики среди знати и по сей день. Здесь всё, что у меня есть, – Таркус вытянул из внутреннего кармана несколько сложенных вдвое листов. – Я это не включил в отчёт, не было надобности. А теперь решил, что тебе будет интересно взглянуть. Это всё, что я хотел тебе сказать.

Он передал мне бумаги, встал со стула и пошёл к выходу.

– Таркус, – позвал я его.

Он обернулся.

– Спасибо, – сказал я.

Он кивнул и ответил:

– Не за что. Возможно, я должен был сделать это сразу.

Дверь закрылась за ним. Я пролистал бумаги. Информации немного, но её было вполне достаточно. Имена нескольких постоянных клиентов Виллио, имя человека, поставлявшего ему наркотики, имя Пчелы, который работал с ним, как с клиентом Братства. Отчёт о двух днях слежки.

Серые, как ни странно, не были замешаны в торговле наркотиками. Этим занималась посторонняя бандитская группировка, хотя они, скорее всего, отстёгивали Братству процент. Поэтому осведомители Таркуса перестали следить за Виллио, он ему был не интересен.

Я сложил бумаги и засунул их в свой внутренний карман. Ох, Лара, куда ты влезла, глупая дура? И что мне теперь делать?

Глава 20.

Я постучал кулаком в оббитую железом дверь. Глухой звук набатом раздался в ночной тиши. Я чертыхнулся про себя. Нужно быть потише. Латанги нетерпеливо переминался с ноги на ногу у меня за спиной, скрипя снегом. Температура воздуха прилично упала, после заката солнца прошло уже часов восемь. Дверь начала открываться, протестующе скрипя. Толстая цепь позволила ей приотвориться лишь на пядь.

– Пароль? – просипел простуженный голос из щели.

– Стража и звёзды, – ответил я.

Дурацкая фраза, но придумывал не я. Позвенев цепью, обладатель простуженного голоса распахнул дверь. Мы вдвоём прошли мимо прижавшегося к стене человека. Он закрыл дверь за нами. Полутьма царила в этом коридоре Третьей Городской Тюрьмы. За поворотом горел факел, отражённым светом слегка освещая нам путь. Мы свернули за угол. Под факелом, закреплённым