Почти любовь - Д Алекс "Алекс Дж"

Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, и он стал таким, но на ничтожно короткое мгновение. Миг волшебства и исполнения желаний закончился, так и не дав мне ощутить в полной мере то, какой бы была моя жизнь до падения. Я успела сделать только глоток, пригубить свой триумф, который искренне считала выстраданной и заслуженной наградой, а потом вдребезги разбилась вместе с человеком, которого убила неразделенная любовь… ко мне.

Кравцов

Можно ли придумать худший финал для долгожданной брачной ночи?

Вряд ли чья-то, даже самая извращённая фантазия способна предугадать подобный поворот событий.

Новость о гибели Вадима нас поразила, уничтожила. Застыв от ужаса и неверия, мы с Лесей уставились друг на друга, погрузившись в свои хаотично мечущиеся мысли.

Макс сказал, что Смоленский не оставил прощального письма, ни смс и ни с кем в течение суток не выходил на связь. Он наверняка был вдрызг пьян и сделал это намеренно. Вадим вовсе не преувеличивал проблему, когда накануне признался мне, что «не хочет без неё жить». Но я не услышал, не воспринял всерьёз, не попытался помочь… да и как я мог помочь? Мы не общались много лет.

– Это я… из-за меня, – в повисшей убийственной тишине шелестит несчастный голос Веснушки. Я отрицательно качаю головой и, протянув руку, дёргаю ее на себя, крепко прижимая к груди.

– Ты не виновата, он сам так решил, – бормочу я в светловолосый затылок, успокаивающими движениями массируя ладонями узкую спину. – Не вздумай даже…

– Саш, это не в первый раз, – всхлипнув, перебивает Леся. – Два года назад он наглотался транквилизаторов, когда я попыталась с ним расстаться. Его тогда откачали, но я… я чувствовала себя ответственной. И…

– Черт, Лесь, – взяв ее за плечи, я шокировано смотрю в распахнутые глаза. – Это манипуляция, ты же не можешь не понимать…

– Я понимаю! – снова не дав мне договорить, яростно восклицает Олеся. Закусив губу, смотрит на меня сквозь пелену слез. – Я понимаю, но это ничего не меняет и не снимает с меня вины.

– Нет! Нет никакой вины! – несильно встряхнув ее, кричу я. – Не смей на себя вешать чужую слабость. Ты не можешь спасти всех!

– Ты тоже, – беззвучно бормочет она, прикрывая веки. – Но продолжаешь спасать. Каждый день. Потому что, несмотря на неудачи, ты не можешь жить иначе. Это твоя миссия, долг, основная цель жизни.

– Ты сравниваешь кардинально разные вещи, Лесь, – настойчиво взываю я к ее помутившемуся от горя рассудку.

– Вовсе нет, – обреченным шепотом возражает она. – Я же знала, что он может… способен, но просто отошла в сторону. Я позволила ему прыгнуть вместо того, чтобы бить во все колокола, предупредить родственников и друзей. Я просто отошла в сторону. Я убила твоего лучшего друга, Кравцов. Ты сможешь с этим жить?

– Он сделал это сам, – крепко сжав пальцами хрупкие плечи, отчетливо чеканю я.

Вздрогнув, Веснушка отводит в сторону отрешённой взгляд и молча кивает, словно смирившись с моей бескомпромиссной позицией. Но я не настолько наивен и слеп, чтобы поверить в ее покорное согласие.

– Сам, слышишь меня, Лесь? – повторяю по слогам, всматриваюсь в бледные тонкие черты. С дрожащих губ Веснушки срывается судорожный мучительный стон, превращаясь в рыдание. – Ты ничего не могла сделать, как и я. Если человек не хочет жить, никто не сможет заставить его передумать. Ему нужен был хороший психолог, а не женщина, – выждав небольшую паузу, я добавляю: – Нам нужно это пережить, Олесь.

– Как? – вскинув голову, она вопросительно смотрит мне в глаза.

– Я не знаю, но мы справимся, – отвечаю абсолютно искренне, не кривя душой, целиком и полностью веря в свои слова.

В эту ночь мы так больше и не уснули, просидев на огромной кровати до самого рассвета. Молчали, глядя в темноту за окном, прижимаясь друг к другу, словно это наши последние совместные часы.

Под утро я каким-то чудом все-таки задремал. Сам не заметил, как вырубился, а проснувшись, обнаружил, что Олеси и след простыл. Телефон молчал, свадебное платье и чемоданы, с которыми мы должны были в два часа дня вылетать в Мексику исчезли.

Охваченный дерьмовым предчувствием, я вскочил с постели, на бегу оделся и даже не умывшись выскочил из номера. Я не знал, что буду делать, где ее искать и как возвращать обратно. В панике я набирал номера всех, кто так или иначе был связан с Лесей. Наверное, я до ужаса напугал ее родителей, которые тоже ничего не знали о том, куда она могла направиться, как не знали и о том, что их дочь несколько лет встречалась с моим другом.

В голове навязчиво стучала ядовитая мысль, что Веснушка не взяла паузу, чтобы подумать и прийти в себя, а ушла совсем, навсегда и добровольно отказавшись от меня.

Это были самые жуткие десять минут в моей жизни, открывшие мне глаза на то, насколько глубоко и безнадёжно я в ней утонул. Она стала моим кислородом, без которого мои лёгкие были обречены. Моим дыханием, моим сердцем, и я уже не представлял, как существовал когда-то – до неё.

И я представить не мог, что способен так сильно любить. Я и представить не мог, что сердце способно взорваться в груди от одной мысли, что она никогда не вернётся. Я и представить не мог, что один человек однажды станет центром моей вселенной, затмив собой все, чем я жил и дышал раньше – до нее. Без нее мир резко опустел и потускнел за жалкие несколько минут, утратив все краски и оттенки. В груди образовалась дыра размером с планету, и я внезапно прозрел, почему люди так одержимо тянутся и привязываются к моей Веснушке. Ее внутренний свет, тепло, доброта, сила и открытая душа как магнитом привлекают всех, кто заблудился в этой жизни и ищет приюта, убежища и простого человеческого участия.

Веснушка, словно солнце, умеет зажигать свет в самых охладевших и уставших сердцах, но так и не смогла научиться защищать личные границы. Она боится оставить тех, кого приручила, потому что уверена, что несёт за них ответственность, что должна их оберегать, пока они нуждаются в ней.

И только меня ей оставить не страшно. Я сильный, цельный, уверенный и сам способен приручить кого угодно. Так она и считает. Меня не нужно спасать, только любить, а любить порой больно и страшно. Любить порой сложнее чем убить. И куда сложнее, чем спасти…

– Добрый день, Александр Сергеевич. Вы не жену случайно ищите? – с вежливой обеспокоенной улыбкой интересуется услужливая девушка с ресепшн.

Представляю, каким безумцем я выглядел в глазах окружающих. Помятый, всклоченный, одержимо мечущийся по залу, как раненый дикий зверь, а отнюдь не счастливый молодожен, каким был еще вчера.

Не успев удивиться, как администратору удалось запомнить мое имя из списка других гостей, я рассеянно киваю, лихорадочно шаря горящим взглядом по просторной немноголюдной зоне регистрации с мягкими диванами и кофейными столиками, раздраженно натыкаясь на любопытные незнакомые лица.

– Она уехала? Когда? – я снова с тоской смотрю в миловидное лицо шатенки за стойкой ресепшн, готовясь к ответу, который окончательно меня уничтожит.

– Уехала? – хостес удивлённо вскинула брови. – Нет, она распорядилась, чтобы ваши чемоданы подготовили к отъезду и пошла на завтрак. Вы тоже еще успеете, если поторопитесь. Осталось двадцать минут. Такси заберет вас в половину двенадцатого и отвезет в аэропорт. Не забудьте проверить билеты и документы, – с милой улыбкой советует девушка.

Опешив и потеряв дар речи, я какое-то время потрясенно таращусь на администратора, ощущая, как земля под ногами снова обретает твердость. Меня накрывает лавиной облегчения вперемешку с горечью. Веснушка и не собиралась меня бросать. Черт, она просто пошла на завтрак, а я чуть с ума не сошел от тревоги, придумав себе целый Армагеддон, и едва не свел с ума ее родителей.

Признаться, об отпуске я думал меньше всего. Трагическая и внезапная гибель Смоленского выбила нас обоих из колеи, спутав все планы на ближайшее будущее. Я был уверен, что Леся откажется от путешествия. Устраивать пир во время чумы – это слишком для нее и для меня тоже. Но, с другой стороны, поездка в другой конец мира поможет нам отвлечься от разрушительных мыслей о том, что ни я, ни она не в силах изменить. Вероятно, Олеся пришла к точно таким же выводам, раз не отменила такси в аэропорт.