Последний реанорец. Том I и Том II (СИ) - Павлов Вел

Ветвицкий и Аскарханов, значит? Ну хорошо, я запомню. И что же такого замыслил Решетников?

— Дамы и господа! Их сиятельства и благородия! — уже вполне спокойным голосом говорил ведущий. — Церемония награждения во всей своей красе. И всех наших победителей аренария будет награждать никто иной, как сам Аркадий Алексеевич Ветвицкий! Поприветствуем его!

Раздался залп овация и на арену вальяжной и чуть неуверенной походкой с бледноватым лицом пожаловал тот самый моржовый хрен, что задумал от меня избавиться. Интересно, он сам это придумал или со своими дружками?

— Ииииииитак! Начнем мы, пожалуй, со старших витязей! Точнее одного оставшегося, — с долей юмора исправился диктор. — Но в любом случае… победителя прошу на сцену. Дамы и господа, Лазарев Захар, андабат ранга старший витязь!

С белозубой улыбкой на губах и в своей обычной одежде, в медленном, даже ленивом темпе и такой же походкой я зашагал в сторону Ветвицкого под ликующие крики толпы. Тот хоть и улыбался и помахивал публике, видимо, в большей степени для камер, но вот взгляд его пылал злобой и неприкрытой ненавистью по отношению ко мне.

Вручение посеребренного клинка прошло в полном молчании с его стороны, но как мне казалось, он лучше бы пронзил меня насквозь этой бутафорией, чем вручал её.

Но когда я уже собирался уходить, тот вдруг положил мне руку на плечо и, помахивая зрителям и камерам, с наигранной улыбкой вдруг заговорил в презрительной манере, а в голосе сквозила отъявленная ненависть:

— Понимаешь ведь, что ты труп, щенок? Нужно было тебе сдохнуть на арене, до утра ты теперь не доживешь, шваль третьесортная.

Вот как, никакого уважения? Так будь, по-твоему!

— Конечно, доживу! И утром проснусь, как ни в чем не бывало, — с радостной улыбкой изрёк я, не оставшись в долгу, и помахивая всем рукой, в которой был зажат наградной клинок, а после насмешливо оскалившись, добавил: — К тому же не хило богатым! Не так ли, разорившийся идиот? Кстати, не подскажешь, кто были те два мёртвых пса, что посмели на меня лаять, а?

Первое кольцо. Царицын.

Усадьба Ветвицких.

После окончания аренария.

Поздний вечер…

— Эта шваль третьесортная меня осокорбила, так еще угрожала и дерзила! Мне! Потомственному дворянину! Понимаете?! Почему он не сдох, а?! Куда делись маги, Марат?! — орал разозлённый Ветвицкий на весь кабинет.

Вот уже битый час тот не находил себе места. Ведь отчеты из экономического отдела и от юристов поступали каждую минуту, и за выигранные ставки нужно было платить, а денег не хватало. Даже тех, что уже предоставили его друзья.

— Это была твоя идея прикончить этого ублюдка! — не унимался разорившийся дворянин, глядя на одного из своих собеседников. — Он мне сказал, что они мертвы!

Естественно, что сейчас здесь находилась та же бессменная троица глав влиятельных родов Царицына. Грановский, Аскарханов и сам Ветвицкий.

— Не знаю я! — рявкнул раздраженно Марат, начиная заводиться, ведь ситуация была не просто паршивой, а катастрофической. — Он не отвечает! Телефон выключен!

— Неужели эта шваль… — начал было Аркадий, но того перебил его друг.

— Нет! — гаркнул холодно Грановский. — Такого не может быть. Их нужно найти, иначе они приведут за собой любопытных, а я и так держусь на своём посту из последних сил после того случая с монументалом.

— Что тогда будем делать? — вновь не сдержавшись, закричал Ветвицкий. — Там неподъёмные суммы! Кто-то перед императивом опять поставил на этого ублюдка. Там выигранных ставок почти на три миллиарда. ТРИ! И это наше общее дело. Если кто-то прогорит, то полягут все! Вам ясно? — в голосе у Аркадия засквозила угроза и, взглянув еще раз на свой полуразрушенный кабинет, который он разнес в пылу гнева, тот попытался отыскать телефон. — Но для начала я отдам приказ прикончить этого надоедливого ублюдка Лазарева. Всё что с нами случилось, произошло по его вине! Если бы он сдох, всё было бы отлично…

— Что ты, Аркашенька, — вдруг раздался насмешливый старческий голос, а мрачные тени по углам кабинета неосознанно подались в пляс, — не надо этого делать. Зачем беспокоить талантливого мальчика?

Глава 15. День, где каждый получает по заслугам…

— Что ты, Аркашенька? — вдруг раздался насмешливый старческий голос, а мрачные тени по углам кабинета неосознанно подались в пляс. — Не надо этого делать. Зачем беспокоить талантливого мальчика?

— Кто здесь?! Кто посмел?! — разъяренно выпалил Ветвицкий, а по рукам и рукавам пиджака заплясали редкие искры. — Кому жить надоело?! Покажись!

Следом, переполошившись, со злостью на лицах отреагировал и дуэт Грановского с Аскархановым, точно также обращаясь к собственным стихиям. Земле и ветру. Всего за долю мгновения обстановка в разгромленном кабинете достигла своего апогея и те с осторожностью заозирались по сторонам, не пуская в ход собственный арсенал силы.

— О как, — радостно закряхтел стариковский голос с явным злорадством, над всем помещением. — Какие вы пугливые.

— Покажись! — прорычал свирепо Грановский, делая пару шагов вперед, но уже в следующий миг, тот застыл с изумлением, глядя на свои ноги, которые в мгновение ока по пояс покрылись слоем крепкого камня, преобразив князя в подобие скульптуры.

Грановский уже было хотел переподчинить враждебную стихию, но так и застыл с тревогой на земле. Эта сила не слушалась его, значит, противник был искуснее. И намного.

— Какой ты ретивый, Андрюшенька, — хохотнул развеселившийся голос. — Где же твоя ретивость была, когда ты и твои друзья дела крутили с древними кланами, а? Молчишь, да? Отпусти его, Сереженька, — вдруг обратился тот к кому-то, и окаменелость на князе тотчас спала. От такой неожиданности мужчина пошатнулся и со всего маху приложился задницей об пол.

Тени и тьма внутри помещения внезапно сгустилась сильнее, чем прежде, а затем в углу кабинета сформировались два тёмных силуэта. Мрак сам расступился перед ним, затем раздались медленные шаги, и перед всей троицей через пару мгновений предстала Костлявая Тень Императора в обществе капитана третьего отдела.

— Ну, вот он я, любезные мои, показался. И чего теперь? — скромно улыбнулся Потёмкин.

— Ваше… ваше высокопревосходительство… — сбивчиво зашептал Грановский, отползая прочь от старика.

— Опять к древним побежите? Все трое? — и светлый князь поочередно взглянул на бледнеющую троицу. — Аль ты, Маратушка, монументалом обожрешься и в драку со мной полезешь? — блеснул глазами старик, взглянув искоса на испуганного Аскарханова. — Или ты, Аркашенька. У тебя тут может, где подставные бойцы и маги-убийцы для простолюдинов под столом прячутся? — ухмыльнулся мрачно тот, с интересом указав на перевернутый стол пальцем, а после на дрогнувшего Ветвицкого. — И ты, Андрюшенька, тоже хорош, допустил всё это. Вставай, давай! Чего расселся? А вы, садитесь! — голос Потёмкина на миг посуровел. — Да побыстрее!

Светлый князь вдруг сделал пару шагов вперед, подхватил перевернутый стул и, поставив его обратной стороной к себе, упер локти в спинку, глядя на рассаживающихся по своим местам молчаливых мужчин, в то время как за его спиной вездесущей тенью маячил Решетников.

— Знаете, — тихо и даже с какой-то усталостью начал говорить Потёмкин. — На все ваши дела и грызню между собой я чихать хотел, пока они не угрожают империи, само собой. Но вот то, что ваша троица взялись монументал производить на своей территории, это уже другой разговор, а ведь вы все знаете, как Всеволод относится к этой дряни азиатской, — впервые старик не применил к имени уменьшительно-ласкательное, ведь имя принадлежало самому императору. — Вы что думали, мы ничего не узнаем? Считали, что древние кланы вам помогут? Или то, что вам всё сойдет с рук, стоило только замести следы? Хотели, чтобы вас так просто простили? Я честно рассчитывал, что вам хватит и предупреждения, но когда всё увидел своими глазами, мнение своё поменял, — угрюмо заключил светлый князь. — Все самые большие ставки на Лазарева были сделаны мною и Сереженькой. Вам ясно? Доходчиво объясняю?