Дорога в рай - Роальд Даль

Под рубашкой тотчас же началось большое движение. Казалось, что крыса бегает вокруг его тела, преследуемая хорьком. Они пробежали вокруг раз шесть или семь, притом маленькая выпуклость преследовала большую, с каждым кругом догоняя ее и приближаясь все ближе и ближе, пока наконец две выпуклости не сошлись и не началась потасовка, сопровождаемая пронзительным визгом.

В ходе всего этого представления крысолов стоял совершенно неподвижно, расставив ноги, руки его свободно висели по бокам, темные глаза смотрели Клоду в лицо. Теперь он запустил одну руку за рубашку и вытащил хорька, другой достал мертвую крысу. На белой мордочке хорька были видны следы крови.

— Не скажу, что мне это очень понравилось.

— Но, клянусь, ничего подобного вы никогда еще не видели.

— Боюсь, и в самом деле не видел.

— Как бы вас в живот не укусили, — сказал ему Клод. Но он явно был потрясен, а крысолов между тем опять принял самодовольный вид.

— Хотите увидеть кое-что еще более удивительное? — спросил он. — Хотите увидеть что-то такое, чему бы ни за что не поверили, если б только не увидели своими глазами?

— Ну?

Мы стояли на подъездной аллее перед бензоколонкой. Был один из тех приятных теплых ноябрьских дней, какие случаются в это время года. На заправку подъехали две машины, одна за другой, и Клод подошел к ним и дал им все, что требовалось.

— Так хотите увидеть? — спросил крысолов. Я взглянул на Клода, предчувствуя недоброе.

— Ладно, посмотрим, — сказал Клод. — Что там у вас еще?

Крысолов опустил мертвую крысу в один карман, хорька — в другой. Затем залез в свой рюкзак и извлек из него — подумайте только! — вторую живую крысу.

— Боже милостивый! — воскликнул Клод.

— Всегда держу при себе парочку крыс, — невозмутимо заявил он. — В этом деле крыс нужно знать, а если хочешь их знать, нужно держать их при себе. Эта крыса из канализационной трубы. Долго там прожила, умная, как черт. Видите, как она на меня смотрит, — что это я собираюсь делать? Видите?

— Очень неприятно.

— А что вы собираетесь сделать? — спросил я. У меня было предчувствие, что это его представление понравится мне еще меньше, чем предыдущее.

— Принесите мне кусок веревки.

Клод принес ему кусок веревки.

Левой рукой он закрепил петлю на задней лапе крысы. Крыса сопротивлялась, пытаясь повернуть голову и посмотреть, что происходит, но он крепко держал ее за шею указательным и большим пальцами.

— У вас в доме есть стол? — спросил он, осматриваясь вокруг.

— Нам бы не хотелось пускать крысу в дом, — сказал я.

— Мне нужен только стол. Или что-нибудь плоское, вроде стола.

— Как насчет капота вот этой машины? — спросил Клод.

Мы подошли к машине, и он выпустил крысу, долго прожившую в канализационной трубе, на капот. Веревку он прикрепил к стеклоочистителю, так что крыса была теперь на привязи.

Сначала она вся сжалась и, не двигаясь, подозрительно поглядывала по сторонам — крупная серая крыса с блестящими черными глазками и чешуйчатым длинным хвостом, который, скрутившись кольцом, лежал на капоте. Она смотрела в сторону от крысолова, но искоса поглядывала на него, чтобы видеть, что он собирается сделать. Человек отошел на несколько шагов, и крыса тотчас же расслабилась. Она присела на задние лапы и принялась лизать серую шерсть на груди. Потом стала скрести свою морду передними лапами. Похоже, ей не было никакого дела до стоявших рядом троих мужчин.

— Может, поспорим? — спросил крысолов.

— Мы не спорим, — сказал я.

— Да просто так. Интереснее ведь, когда споришь.

— А на что вы хотите поспорить?

— Спорим, что я убью эту крысу без рук. Я засуну руки в карманы и не выну их.

— Значит, убьете ее ногами, — сказал Клод.

Было ясно, что крысолов собрался немного заработать. Я посмотрел на крысу, которую собирались убить, и мне стало немного нехорошо, и вовсе не потому, что ее собирались убить, а потому, что ее должны были убить каким-то особым способом, с каким-то удовольствием.

— Нет, — сказал крысолов. — Не ногами.

— Руками ничего не будете делать? — спросил Клод.

— Никаких рук. Ни ногами, ни руками ничего делать не буду.

— Тогда сядете на нее.

— Нет. Давить ее тоже не буду.

— Тогда посмотрим, как вы это сделаете.

— Сначала поспорим. Ставьте фунт.

— Вы что, рехнулись? — сказал Клод. — С какой стати мы должны ставить фунт?

— А что вы поставите?

— Ничего.

— Хорошо. Тогда ничего не будет.

Он сделал движение, будто собрался отвязать веревку от стеклоочистителя.

— Ставлю шиллинг, — сказал ему Клод.

Тошнота подступила к моему горлу, но что-то во всем этом было такое притягательное, и я поймал себя на том, что не в силах ни отойти, ни даже пошевелиться.

— Вы тоже?

— Нет, — сказал я.

— А что это с вами? — спросил крысолов.

— Просто не хочу с вами спорить, вот и все.

— Значит, вы хотите, чтобы я это сделал за какой-то паршивый шиллинг?

— Я вообще не хочу, чтобы вы это делали.

— Где деньги? — спросил он у Клода.

Клод положил шиллинг на капот, ближе к радиатору. Крысолов достал две монеты по шесть пенсов и положил их рядом с монетой Клода. Когда он протягивал руку, чтобы положить монету, крыса съежилась, втянула голову и распласталась на капоте.

— Ставки сделаны, — сказал крысолов.

Мы с Клодом отступили на несколько шагов. Крысолов сделал шаг вперед. Он засунул руки в карманы и отклонился всем телом, так что его лицо теперь находилось на одном уровне с крысой, футах в трех от нее.

Он встретился взглядом с глазами крысы и принялся неотрывно смотреть на нее. Крыса вся сжалась, предчувствуя крайнюю опасность, но страха еще не обнаруживала. По тому, как она сжалась, мне показалось, что она изготовилась прыгнуть ему в лицо, но в глазах крысолова, должно быть, была какая-то сила, которая не давала ей сделать это. Подчинившись этой силе и испытывая все больший страх, крыса начала пятиться, медленно отступая на полусогнутых лапах, пока веревка туго не натянулась. Она попыталась отступить еще дальше и принялась дергать задней лапой, чтобы высвободить ее. Крысолов потянулся за ней, приближая к ней свое лицо, не спуская с нее глаз, и неожиданно крыса впала в панику и отпрыгнула в сторону. Веревка дернулась, едва не вывихнув ей лапу.

Она снова распласталась на капоте как можно дальше от крысолова, насколько ей могла позволить длина веревки, и теперь была напугана основательно — усы ее дергались, длинное серое тело дрожало от страха.

В этот момент крысолов снова начал приближать к ней свое лицо. Он делал это очень медленно, так медленно, что вообще не видно было никакого движения, однако всякий раз, когда я смотрел на его лицо, оно оказывалось чуточку ближе. Он ни разу не оторвал взгляда от крысы. Напряжение было огромное, и неожиданно мне захотелось крикнуть ему, чтобы он остановился. Я хотел, чтобы он остановился, потому что то, что он делал, вызывало у меня тошноту. Но я не мог себя заставить произнести хотя бы слово. Что-то чрезвычайно неприятное должно было произойти — в этом я был уверен. Что-то зловещее, жестокое и крысиное, и, наверное, меня и в самом деле стошнит. Но я должен был видеть, что будет дальше.

Лицо крысолова находилось дюймах в восемнадцати от крысы. В двенадцати дюймах. Потом в десяти или, может, в восьми, и вот их разделяло расстояние, не превышающее длину человеческой руки. Крыса напряглась и всем телом прижималась к капоту, испытывая огромный страх. Крысолов также был напряжен, но в его напряжении чувствовалась предвещавшая опасность энергия, будто в плотно сжатой пружине. На губах его мелькала тень улыбки.

И вдруг он бросился на нее.

Он бросился на нее, как бросается змея. Сделав резкое молниеносное движение головой, он вложил в это движение напряжение всех мышц нижней части тела, и я мельком увидел его рот, открывающийся очень широко, и два желтых зуба, и все лицо, искаженное усилием, которое потребовалось для того, чтобы открыть рот.

Больше я ничего не хотел видеть. Я закрыл глаза, и, когда снова открыл их, крыса была мертва, а крысолов опускал деньги в свой карман и плевался, чтобы очистить рот.

— Вот из чего делают лакомства, — сказал он. — Лакомства делают из крысиной крови на больших шоколадных фабриках.

И снова то же сочное шлепанье мокрых губ, тот же гортанный голос, та же липкость, когда он произнес слово «лакомства».

— А что плохого в капле крысиной крови? — спросил крысолов.

— Вы говорите так, что противно становится, — сказал ему Клод.

— Ага! Но ведь это правда. Вы и сами ее много раз ели. Плиточки шоколада и жевательной резинки — все это делается из крысиной крови.