Серая слизь - Гаррос-Евдокимов

– Раньше ты был таким “одиноким волком”. Теперь работаешь в команде. Трудно ли было переключаться и как вообще ощущения?

– Ощущения – интересные. Как любой новый опыт. Сложно ли было переключаться с той ситуации, когда ты сам изобретаешь концепцию, на ту, когда ты реализуешь чужую? Нет. Тут вопрос исключительно в сути этой концепции – интересна ли она тебе. Нынешняя – мне интересна.

– Твоя программа будет выходить на двух языках – государственном, латышском… и русском. Для двух аудиторий. Как ты ощущаешь себя в роли такого “билинг-вального” и “двухобщинного” персонажа? Чувствуешь ли ты себя хотя бы немножко ответственным за… ну, процесс интеграции, взаимопонимания между титульной нацией и русскоязычными?

– Я полагаю, любой живущий здесь мало-мальски осмысленный и ответственный человек не может не ощущать своей причастности к этой стране, независимо от национальности… Конечно же, он при этом не может и игнорировать существующие национальные проблемы. Объективные, зачастую непростые проблемы. Но эти проблемы надо не усугублять, а решать. Причем решать, двигаясь друг друг навстречу, находя компромисс, – поскольку в реальном мире, не в утопиях радикалов, только компромиссные решения и возможны… И в этом плане, мне кажется, наша программа – тоже немаловажный шаг вперед. Мы будем рассказывать о действиях власти, государственной власти, грубо говоря, латышского государства, как его воспринимают все-таки очень многие наши с тобой соплеменники… – рассказывать причем о силовых аспектах этих действий, – в том числе и русской аудитории… Но о таких силовых действиях, которые предпринимаются в наших общих, независимо от родного языка, интересах!.. Надеюсь, мы надеемся, это поможет нам сломать какие-то негативные стереотипы, наладить какую-то связь. С одной стороны, власть показывает и доказывает, что она озабочена мнением на свой счет и русского меньшинства тоже… В конце концов, кто все-таки приглашен на роль режиссера и ведущего?.. С другой – русские, русскоязычные сами получают некую дополнительную возможность отказаться от предубеждений, преодолеть враждебность и зашоренность, в перспективе – включиться в какой-то продуктивный, взаимовыгодный процесс… общения… сотрудничества…

– О!.. Ну вот на этой оптимистической ноте предлагаю закончить. – Джеф щелкает кнопкой. – Не буду тебя больше парить… Вон и Марис, бедный, совсем извелся… Все, все, отдаю Дэна тебе на растерзание…

Марис щерится плотоядно. Озабоченный Женька мерзостно шкворчит своей пленкой. “…Какой-то продуктивный, взаимовыгодный процесс…” Интересно, почему на любых носителях твой голос звучит так по-дурацки?..

– Че, – спрашиваю, – бежишь?

– Да, слушай, запара полная, несусь бегом… – Бросает диктофон в рюкзак, задергивает молнию. – Досниметесь сами…

– Когда, ты говоришь, номер выйдет?

– В начале месяца. Как раз к твоей премьере. Будешь в лучшем виде… Все, хай. – Выдирает пятерню уже не глядя, шагает к двери, почти переходя на бег. – Созвонимся…

– Давай…

– Спешишь, Денис? – Марис замечает, что я смотрю на часы.

Через полчаса, минут через сорок на крайняк в монтажной надо быть…

– Да нет, в общем…

– Ну, а мы долго и не будем… Давай теперь, знаешь как…

Долго не долго, а полчаса еще колбасимся.

– А ты чего? – удивляется Марис, видя, что я не ухожу с ним вместе.

– Ты иди, – говорю. – Я еще немного тут потусуюсь, покурю… Знаешь, дико неохота на работу… А тут вон – вид какой…

Марис сочувственно хмыкает:

– Где-то я тебя понимаю… Ну пропуск же местный у тебя есть?.. – Взваливает фотосумочий свой параллелепипед на плечо. – Ну бывай, пока…

Отворачиваюсь от ветра, закуриваю. Ковыляю к краю. Справа внизу, полуприкрытые скошенной стеклянной стеной, что торчит над крышей еще чуть не на десять метров (какое-то кретиническое архитектурное излишество), – не достигающая подножия “Камня” дамба с престранным наименованием “А-Б”, маленький (тем более отсюда) затончик, когдатошний речной вокзал с пустым причалом на этом его берегу, заброшенный заводик с почерневшей кирпичной, пеньком кажущейся трубой – на противоположном. Улицы расползаются в хрущобные скопления. Грибок яхт-клуба присел под кроны.

Облокачиваюсь на горячее ограждение. Пепел с сигаретного кончика летит в реку. Темная, со стальным отливом Даугава множественно бликует за Каменным мостом. Высверкивает стеклами ползущий по нему почти неразличимый транспорт. Под горбами ферм Железнодорожного – тоненькая цепочка черных и желтых цистерн, смещающаяся в Задвинье: ни одного из ее концов не видать. Перпендикулярно телебашне – бледные слоистые облака.

Ветер тут же слизывает брошенный бычок. Плюю на ладонь, тру морду, стирая намазанное Ютой.

Здоровенный (наверное) белый (немереной стоимости) катер, разводя за собой пенные усики, бодро чешет с той стороны, от узкой зеленой Закюсалы, под Вантовый. Который совсем рядом, рукой дотянуться: верхушка пилона с антенной перед глазами. Влетающие на мост у меня из-под мышки нанометровые машины сбиваются в массу примерно у крепления второго пучка вант. Поднимающиеся оттуда столь же слитные абстрактные звуковые испарения будто не снизу всплывают, а просто висят кругом, в блеклом небе, и даже ложатся сверху вместе с жарким солнечным дрожанием.

Смотрю на часы. Поддеваю ногтем большого пальца замочек браслета. Снимаю. Несильно размахнувшись, кидаю.

Влезаю, осторожно балансируя, на заграждение. Сажусь – ногами в сторону реки. Ветер дергает за майку, подпихивает вбок – даже при несильном порыве пальцы рефлекторно сжимаются на металле. Если чуть-чуть наклониться, видна стройплощадка внизу, кучки песка, плоская крыша какого-то низенького, из-под основания “Камня” выползающего обширного строения – гаража?..

Одной рукой держась, второй извлекаю пачку. Губами вытягиваю сигарету. Так же, одной рукой, пытаюсь закурить. Не выходит – ветер… Отворачиваюсь как могу… Ни фига… А обеими ладонями не закроешься… Не, бесполезняк…

Бросаю зажигалку вниз, наклоняюсь проследить падение – не успеваю. Кидаю вслед сигарету. Момент безветрия – эта уходит отвесно. Вытаскиваю еще одну – ее уносит вправо почти горизонтально.

Следующая. Вытаскиваю, бросаю. Вытаскиваю. Бросаю. Одну за другой.

Их много еще. Почти полпачки.

март – август 2004

Примечания

1

Leitnanta kungs – господин лейтенант (латыш.).

2

“На восточной границе” (латыш.).

3

Улица Чака (латыш.).

4

Bundža – банка (латыш. разг.).

5

Авторы благодарны своему коллеге Андрею Шаврею, чье интервью, взятое у А. Троицкого для газеты “Час”, они использовали.

6

“Никто не пишет” (латыш.).

7

Ну, знаю, конечно. А чего тебе от этой хулиганки надо?.. А-а-а. Ну-ну… Не, номера нету… Ну, поищи у этих ее… плясунов… Как это называется… cтудия “Декаданс”, что ли?.. Рядом с Дворцом пионеров… Замком, в смысле, президентским. На Пилс… Номера не помню, но там внизу галерея какая-то… На “Н” что-то такое… (латыш.)

8

Русские – (латыш).

9

В тексте использован материал Людмилы Столяренко “Люди, которых нет”, “Новая газета”.

10

Служебный (латыш.).

11

“Абонента не существует” (латыш.).

12

Номер закрыт (латыш.).

13

Бар “Гонолулу” (латыш.).

14

Искать (латыш.).

15

“Частная жизнь” (латыш.).