Танец с огнем - Екатерина Мурашова

Но что это за дубина стоеросовая в платке, с которой ваша протеже теперь так странно разговаривает?

– Это здешняя работница, Агриппина. Она глухая.

– Боже мой, но ведь у нее как будто совсем нет лба. И лицо словно спьяну топором вытесано… Что ж общего между ней и Любовь Николаевной? Не может же эта несчастная нынче прислуживать на балу…

– Агриппина и Люба с детства – подруги. Люба учила ее разговаривать. Сейчас она может и кое-как говорить, и читать речь по губам. Любовь Николаевна старается, чтобы Агриппина ее до конца понимала, именно поэтому так резко жестикулирует и артикулирует.

– Подруги, вы говорите? Вот уж воистину – чуден белый свет… Господи, да о чем же им между собой… Впрочем, погодите, погодите, милейший Юрий Данилович… Вы мне напомнили – я же и сам когда-то умел читать по губам, в школе мы так подсказывали друг другу за спиной у учителя… А ну-ка, если вот так развернуться…

– Ну-тес, ну-тес, – в Юрии Даниловиче оживился естествоиспытатель. – И, пожалуйста, уж читайте, любезный Иван Карпович, вслух…

– Извольте…

– …все время у большинства людей такие серьезные лица. И это ведь они не к чему-нибудь так серьезно относятся, а к себе самим. Прямо не знаешь, что с этим делать…

– Что ж тут сделаешь-то, Люш?

– Ну не знаю, иногда так хочется петухом посередке закричать или жопу голую им показать…

– Да, твоя голая жопа – это было бы знатно. Вот в голубом зале если, перед десертом… Думаю, им бы понравилось…

– Да ладно тебе, Грунька, что моя жопа в сравнении с твоей! Как баркас перед бригантиной…

Иван Карпович подавился смущенным смешком и замолчал. Потом оба пожилых господина еще некоторое время поухмылялись, глядя на один и тот же столб мошкары, вьющийся перед кроной старой липы.

– Гм-м… Ведь Любовь Николаевна нынче замужем? И который же из всех – ее муж? – наконец спросил Иван Карпович.

– Мужа в наличии не имеется, – ответил Юрий Данилович. – Живет за границей. Занимается якобы чем-то историческим.

– Вот как? – удивился Иван Карпович. – Ну надо же – какое курьезное совпадение: когда-то, много лет назад, из Торбеева сбежала моя жена. А теперь, в имении по соседству, сбежал муж. Может быть, так действуют какие-нибудь здешние флюиды?.. И кто же нынче управляет Синими Ключами?

– Сама Любовь Николаевна, как я понимаю. После отъезда мужа она дважды пыталась нанять управляющего…

– Да, да, любезнейший Юрий Данилович! Вам, городскому медикусу, это ни к чему, но я-то могу засвидетельствовать доподлинно: найти в наши дни хорошего управляющего – огромная проблема! Тот, который выглядит приличным человеком, не способен управиться с крестьянами и хозяйством, тот, кто вроде бы понимает в делах и может их с прибылью вести – непременно окажется шельмой или попросту вором… Вот и у меня эта проблема покудова никак не разрешится. Старый, еще от Осоргина доставшийся мне управляющий – милейший человек, когда трезв, и художник изрядный. Поговорить с ним – одно удовольствие. Да и я сам обязан ему: насколько понимаю, именно благодаря каким-то его уловкам Торбеево уцелело во время того самого бунта, о котором вы только что рассказали. Крестьяне уже отправились было жечь мою усадьбу, а тут он им что-то такое сказал и как-то утишил… Но – управляющий из Ильи попросту никакой. И дело даже не в возрасте или пьянстве. Он всегда был таким – видел все с какой-то диковинной, эстетической что ли стороны. Например: где сметать стог? Или – где построить новый сарай? Вон там, на косогоре – потому что тогда он будет красиво смотреться на фоне краснеющего клена, реки и осеннего заката. Как вам такое?

– Очень мило, – улыбнулся Юрий Данилович.

– Да зачем же ставить стог или уж тем паче сарай – на косогоре?! – всплеснул руками Иван Карпович. – Вся работа – псу под хвост, стог развалился и сгнил еще осенью, сарай весенним снегоходом на сторону свезло…

– Ах да, я не подумал…

– И так – во всем. Понятно, что я нанял другого управляющего. Впрочем, прежнего тоже оставил в усадьбе – жена умолила…

– Та, которая потом сбежала? – уточнил Юрий Данилович и тут же спохватился. – Простите, простите великодушно!

– Да, да, именно она – чертовка, – добродушно подтвердил Иван Карпович. – Я поздно женился, да и того, должно быть, делать не стоило. Так что одной жены мне вполне хватило… В общем, Илья остался мне на память о женитьбе, а новый управляющий тут же взял дело в свои руки, за год практически удвоил доходы с имения (Илья вечно «входил в положение» и прощал недоимки не только многодетным и больным, но и откровенным пьяницам и лентяям) и одновременно втянул меня в жесткий конфликт по аренде с деревенским миром Торбеевки. Знаете, теперь уже можно признаться, что я уехал домой, за Урал лишь отчасти из-за бегства жены. Вторая часть – это то, что я ничего не понимаю в сельском хозяйстве, и совершенно не хотел входить в вечные российские разборки между помещиками и крестьянским миром. Вот добыча золота – это другое дело, в этом я разбираюсь, скажу без ложной скромности, изрядно…

– Что ж теперь вернулись-то? – спросил Юрий Данилович, еще раз извинился и даже крякнул с досады: неловкости в разговоре почему-то множились сами собой, как грибы после дождя.

– Да как-то потянуло под старость в центр империи… Я ведь для того и Торбеево когда-то купил: чтобы конец жизни тут прожить. Это у нас в Сибири, надо признать, у многих вроде как пунктик такой имеется: называется – накопить денег и уехать в Россию. Будто Сибирь наша – это другая какая страна… Да в чем-то и другая. Красивая, могучая, но вот какого-то здешнего обжитого уюта, тепла, духа жилого человечьего там почасту не достает. А каторжников, напротив, с избытком… Одного я только и знал у нас крупного человека, который никуда уезжать не хотел, и за огромное будущее Сибири всей душой ратовал. Иван Гордеев его звали, и он уж давно в могиле лежит. (История Ивана Гордеева и его семьи подробно описывается в романе «Сибирская любовь» – прим. авт.) Да-с… Так вот, вернулся я сюда, а здесь все те же и все то же, как и не уезжал – управляющий на крестьян жалуется, крестьяне на управляющего, а Илья знай себе закаты рисует… Зато вот в Синих Ключах как все ловко, оказывается, перекувырнулось… Однако, я вас перебил. Что ж вы говорили – не подошли Любовь Николаевне управляющие?

– Да не в том даже дело, что не подошли. По слухам, их буквально выжил отсюда опять же друг ее детства, крестьянин Степан Егоров, выросший из того самого мальчишки-спасителя… Теперь он руководит здесь всеми строительными работами…