Ассасины Сталина (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович

После фотографирования вошли наконец в клуб, гостей провели на первый ряд, где их усадили на почетные места.

Сталин смотрел на сцену, на которой подросток в роли Папы Карло строгал полено а мысли крутились вокруг собранных по его воле детишек, на которых он все поставил, которые, став мужчинами, смогут вмешаться и не дать остановить колесо истории, к которому приложил руку и он, сын бедного сапожника. Теперь любой слесарь, шахтер или строитель могут получить любое образование, показав свои организаторские способности, могут выбиться в министры, маршалы и даже стать во главе государства. Главное, чтобы не испохабили идею социализма, не стали передавать власть по наследству или по кумовству. Вот что висело грузом на его плечах последний год, когда самочувствие становилось все хуже и хуже, после войны он пережил несколько инсультов и к своим семидесяти трем с лишним годам был действительно сильно постаревшим и больным человеком. Все это давало о себе знать: после окончания войны вождь стал реже появляться в Кремле, а центром власти стала Ближняя дача в Кунцево.

Последний раз, в конце февраля, на ближнюю дачу к Сталину Павел Судоплатов прибыл с докладом. То, что он увидел, его поразило. Он увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Подписав необходимые бумаги, Павел Анатольевич вышел, чуть не столкнувшись на выходе с Хрущевым.

Несмотря на свой низкий образовательный уровень, Хрущёв отличался всеми качествами, необходимыми для успешной борьбы за власть: природной смекалкой, хитростью, умением прятать свои мысли, скрывать намерения и истинные отношения к конкретным людям, притворством, угодничеством перед сильными, коварством и жестокостью. Все эти качества маскировались личиной простецкого, необразованного и неотёсанного «своего в доску» рубахи-парня. При Сталине Хрущёв отличался только рвением в репрессивных кампаниях. На одном из донесений, посланных Хрущёвым, когда тот занимал пост первого секретаря компартии Украины, с просьбой увеличить квоту ежедневно расстреливаемых «врагов народа», Сталину даже пришлось наложить такую резолюцию: «Уймись, дурак!»

У Хрущева были в МГБ верные люди, которые ему доносили о странном приближении Судоплатова, который несколько раз последнее время встречался с Хозяином. О чем они говорили, было неизвестно, но и неизвестность пугает! В последние годы круг общения Сталина и управления страной сменился. Это можно было заметить по тому, кого вождь стал в последние годы приглашать на свои ночные «обеды» на Ближнюю дачу, что тогда было важным знаком. Не было теперь в числе гостей ни одного из старых товарищей — Молотова, Кагановича, Ворошилова, Микояна. Их места заняла новая «четверка» — Берия, Хрущев, Маленков, Булганин. Они-то и стали последними гостями последнего застолья в жизни Сталина, состоявшегося в ночь с двадцать восьмое февраля на первое марта пятьдесят третьего года.

В субботу двадцать восьмого февраля Сталин пригласил в Кремль, куда прибыл сам, «четверку» для киносеанса. Он, как обычно, затянулся до ночи, поэтому вождь предложил своим соратникам поехать на дачу к застолью. На даче их уже ждал обычный ужин с грузинскими блюдами и винами. Охрана, как и всегда, накрыла стол и ушла, потому что присутствовать на таких ужинах, где обсуждались порой самые секретные вопросы, не полагалось, а гости обслуживали себя сами. «Прикрепленных» вызвали лишь раз, чтобы сменить посуду и подать еще по бутылке вина. На ужине, как обычно, обсуждались политические вопросы. Сталин был не из тех, кто следит за своим здоровьем. Он много курил, выпивал, любил жирную и острую пищу, причем застолья чаще всего завершались глубокой ночью. Однако по настоянию врачей Сталин бросил курить — и очень гордился этим. Но отказ от вредной привычки не лучшим образом сказался на самочувствии Сталина, и уже совсем скоро он начал набирать вес, у него появились проблемы с давлением. Если раньше цвет лица вождя из-за длительного сидения в кабинетах был скорее бледноватым, то теперь сделался красным. То, что он бросил курить, изменило его характер, он стал более раздражительный, возбужденный. Врачи связывали это с двумя серьезными процессами: дело врачей и дело о мингрельском заговоре, который якобы существовал против Сталина.

Раньше на подобных застольях соратники танцевали, подкладывали друг другу помидоры на стулья, сыпали соль в вино, пели матерные частушки или революционные песни, рассказывали сальные анекдоты.

В этот раз ужин был умеренным и окончился в пятом часу утра. Сталин был в хорошем расположении духа и, как всегда, проводил гостей до дверей, после чего ушел спать в малую столовую.

На следующий день Хрущеву донесли — сегодня утром в одиннадцать часов охрана стала дожидаться сигнала от хозяина, потому что самостоятельно входить в комнаты строго запрещалось. Однако вплоть до вечера никаких сигналов не было. Только в половину одиннадцатого вечера, когда пришла почта из Кремля, охранник Лозгачев понес ее Сталину и увидел хозяина, лежащего на полу без сознания. Испуганные работники и охранники перенесли вождя в большую столовую и сразу же позвонили соратникам хозяина. Однако никто из них не засуетился. Только в три часа ночи на дачу прибыли Берия и Маленков, который снял скрипевшие по полуботинки и босой подошел к Сталину. Они посмотрели на лежавшего вождя, отругали охрану за то, что они зря их побеспокоили, потому что «товарищ Сталин спокойно спит», и уехали.

Утром, около восьми часов Хрущев, врачи, дети Сталина Светлана и Василий, который был пьян, приехали на дачу. Сталин в эти самые тяжелые минуты для своего здоровья оказался без нормальной врачебной помощи, потому что приехавших врачей обуял настоящий страх. Они не могли расстегнуть ему рубашку, у них тряслись руки, а один из врачей уронил зубной протез Сталина. Лечили академики хозяина какими-то аппаратами искусственного дыхания, пиявками и другими лекарствами. Сталин умирал из-за страха, который был создан им самим для его окружающих.

Агония началась вечером пятого марта. Светлана отводила взгляд от отца, но невольно он возвращался назад. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент, очевидно, в последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут он поднял вдруг кверху левую руку и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно к кому и к чему он относился… В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела. Светлана взглянула на часы — было без десяти десять вечера. Позже выяснилось, что у Сталина произошло кровоизлияние в мозг.

Только один человек вел себя почти неприлично — это был Берия. Он был возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. Когда все было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: «Хрусталев! Машину!»

Смерть Сталина создала угрозу положению Хрущёва: на верхи партийного руководства снова вернулись отстранённые соратники. Хрущёв испугался и понял, что надо расколоть их сплочённый фронт, настроив одних против других.

Концентрация силовых ведомств в руках Лаврентия Берия пришлась тут очень кстати. Хрущёв стал намекать Маленкову и Молотову на то, что Берия собирается уничтожить их всех. Ему удалось склонить на свою сторону Маленкова, а тот привлёк к делу Жукова, и Берия убрали. Неизвестно, готовил ли Берия какой-то переворот, но арест депутата Верховного Совета без санкции прокурора прямо на заседании Президиума ЦК КПСС был настоящим государственным переворотом. Берия тогда первый начал последовательное преодоление культа личности, поэтому переворот, организованный Хрущёвым в июне пятьдесят третьего года, затормозил преодоление негативного наследия сталинского периода.