За секунду до сумерек - Евгений Штауфенберг

просвечиваясь, и он не мог хорошо разглядеть самые мелкие, они едва угадывались. «А, может, есть и еще меньше, просто их разглядеть невозможно», – он подумал и еще раз посмотрел на угол пластины, на котором были вычеканены значки, особняком стояли две закорючки «Pt» и еще какие-то мельче, строкой, ему вдруг стало жутко – тут все понятно и без значков, вся эта ровная безукоризненность, четкая геометрия, нет, даже не так, в природе тоже встречаются геометрически правильные формы, тот же узор листа, тут дело было не в ровности, это просто другая геометрия, он не смог бы объяснить точно, в чем разница, в какой-то законченности и безжалостности, природа так не создавала, эти линии сваял человек. А еще были значки, которые абсолютно точно созданы людьми, теперь уже и гадать смысла нет. Но какие люди? Для чего, когда? И как вообще люди могли такое сделать?!

Он вдруг почувствовал, что тон шума толпы изменился, что-то произошло, дальше слышался только пищащий голос Ушастого. Вроде про то, как они это нашли, Чий улавливал моментами.

– Я, главное, смотрю, еще блестит что-то… Вон туда, говорю, мотыгой дай. – Это раньше, а сейчас был смех всеобщий, над ним. Что-то он, видимо, такое ляпнул и теперь оправдывался.

– Где что копали?! – Рыжий давился от смеха. – Кто, куда там продавали?

– Ну, может быть, не про то, я понял так…

– Ты дурак, Уши. Нигде ты ничего не понимал, и рассказывать тебе такого, похожего, не мог никто. И сочинять ты тоже не умеешь. Ты руду хоть раз видел? С бочку? Если даже такое бывает, то ее не найдут. Я-то знаю, у моего дядьки кузня. А вот такое, я тебе точно говорю, у нас в Деревне в первый раз нашли, и не слышал о таком никто тоже ни разу. Может, где-то такое и есть, и где-то даже добывают, но к нам оно точно случайно попало.

– И в любом случае штука редкая, – закончил за него Чуб. – Слушай, а, если серьезно, где такое встречаться может? Понятно, что не у нас, тогда бы и раньше встречали. Но где-то же есть? И что это.

Не понимают. Камень, руда Он встал, воткнув факел на прежнее место, и посмотрел на Чуба. Сказать им? Они ведь просто не о том говорят. Блестящий, красивый, редкий.

– Ну, Чуб, и что же это?

– Он обернулся и посмотрел рассеянно, не понимая:

– Так я про то же?

– Ты не догадался? Это нигде не встречается, это сделано было. Человеком, людьми, и нигде это не добывают.

– Они опешили. Все замолчали, посмотрели вниз, туда, где он держал в руке камень.

– Почему?

– Чий молча повернул камень пластиной вверх, к лицу Рыжего.

– Видел? – он ткнул ногтем в значки. – Это тоже? Какие вопросы еще быть могут?

Они расслабились тут же, и он понял, что ему не поверили, некоторые иронично заулыбались, они еще не поняли почему, но уже не верили, и момент, когда он владел их вниманием, был упущен.

– А что не так? Да погоди, – сказал он, пытаясь перекричать разговоры между ними и смешки, – что ты улыбаешься, у тебя глаза есть? В природе так не бывает, она абсолютно ровная, углы четкие, и закорючки эти, как они могли появиться, и что это вообще. Камень? Нет, не камень. Тогда что? Этого не могло появиться в природе, значит, остается только то, что сделал это человек.

Пока он говорил, они снова замолчали, правда, теперь уже не обескуражено, раздумывали, видимо, собираясь спорить, но, главное, слушали. Не дам я вам спорить возможности, – подумал он. – Сейчас вы меня понимать станете.

– Ты черепашек видел маленьких, радужных? – сказал Краюха. – Узор видел? Это не человек, это природа. Почему природа не могла сделать это?

– А что это, Краюха, камень?

– Нет, не камень. Наверное, ты видимо не понимаешь немного речь о чем – я не знаю, что это. Мне кажется, у меня нет никаких четких доказательств, и у тебя тоже нет. Но только мне и не надо ничего доказывать, вещей, создавшихся в природе, гораздо больше того, что сделали люди, и значит – что не сделано людьми, создано само по себе. Если думать правильно, то, если ты не сможешь привести доказательств, которых нельзя было бы подставить под сомнение, то выйдет скорее по-моему, чем по- твоему. Хотя, в принципе, я допускаю что, может это человек сделал, только не верю, так совсем не ясно ничего, во-первых, кто это мог сделать, а?

«Правильно думать» – вот оно теперь как, - это Чия слова были, это он их так переубеждать пытался, когда спорили. На это его утверждение можно было ответить так, чтобы то, что он тут нагородил, рубануть под корень. Если «думать правильно», – «А с чего это ты взял, что природу или хотя бы часть ее, не создал кто-то и где-то, не люди, конечно, может быть, даже и сейчас создает. Ну-ка, докажи, обратное?» Получалось безупречно правильно, с точки зрения истины. Но говорить такого тут он, естественно, не стал. Не понял бы никто, еще и оправдываться будешь, как Ушастый только что.

– Я не знаю кто, где. Понятно, что это очень сложно, но человек, ну, или даже не человек, но кто-то.

– И для чего?

– А я откуда знаю? А в природе для чего?

– Кому, для чего природе? Хорошо, это необычная вещь, у нас такого нет, не слышали мы о таком, значит, встречаться она должна в необычном месте, и я даже такое знаю, – он победоносно обвел тех, кто слушал его, глазами. – Например, на Громовой горе.

Правильно он думает… Это он сейчас правильно думает, когда выгодно, а когда невыгодно, то, как баба, верю, не верю. Громовая, – да может и Громовая, там любое подойдет. Хотя все равно неясного много.

Спор шел уже вокруг. Почему-то Краюхина идея понравилась всем. Он прикидывал, с чего бы начать, хотя знал, что слушать уже не будут. А тебе-то это зачем, ну и пусть спорят. Он вдруг понял, что только что чуть было не нарушил данного себе обещания. Не спорить тут никогда, так все равно ничего не докажешь. И только продолжишь тот вечный один-единственный спор Амбара. Какая, в сущности, разница?

Они стали говорить о Лесе и о Громовой горе. Он слушал и вспоминал сам. И в памяти всплыли легенды… Вернее, самые запомнившиеся обрывки легенд. Сумрак, торчащие кривые деревья, нависающие над головой; пахнущие сырой землей и гнилой древесиной тропинки, по которым бродят лесные звери, о которых столько рассказывали, и, с которыми избегали, по слухам опять же, встречаться сами лесовики. Картинка, пожалуй, все равно вышла искусственной. «Выходила», – поправил он себя. Слишком он себя «тренировал» когда-то, чтобы ее представлять правильно,