Радиоэлектронный шпионаж - Анин Борис Юрьевич

Десятилетие спустя после этой операции КГБ задание сделать слепки с ключей в посольстве Афганистана в Москве получила работавшая там экономкой и няней Е.Я. Шевцова. Задание было подкреплено угрозами расправы в случае отказа и обещаниями пристроить ее больного сына на лечение в ведомственную поликлинику органов госбезопасности. Видимо, политика кнута и пряника возымела необходимое действие, так как затем Шевцова была с повышением переведена на работу в посольство Италии. Шевцова жила в постоянном страхе и однажды обо всем рассказала своей сестре, которую это очень встревожило, ибо могло помешать удачно складывавшейся военной карьере ее сына — Олега Владимировича Пеньковского.

В международных «соревнованиях» по краже шифров победу одерживала то одна, то другая сторона. В 1926 году в Марселе была арестована французская коммунистка, у которой обнаружили код французской армии. Он был украден из тюрьмы в городе Милуне, где печатались французские коды. Выходя из тюрьмы, один из заключенных спрятал этот код в книге по грамматике французского языка. В следующем году СССР завербовал эксперта по шифрам кабинета министров Ирана. В интересах советской разведки работай и шифровальщик бригады иранской армии, дислоцировавшейся вблизи советской границы. КГБ заполучил также ключи к шифрам дашнаков — членов армянской буржуазно-националистическое партии. Руководство деятельностью дашнаков осуществлялось с территории Ирана. Резидент КГБ завербовал одного чиновника, иранской почтовой службы и вскоре уже имел на руках достаточную информацию, позволявшую КГБ своевременно предупреждать обо всех операциях дашнаков и производить аресты среди замешанных в них лиц.

В 1930 году служащий румынской полиции в знак протеста против несправедливого, по его мнению, понижения в должности передал Советскому Союзу секретный код Румынии. А следующим местом, где развернулись события, связанные с получением доступа к шифрам государств, враждебных Советскому, стало посольство СССР в Париже.

АГЕНТ ВОШЕЛ СЛУЧАЙНО

В начале 30-х годов успех в работе по вскрытию английских дипломатических шифров и первое внедрение КГБ в Форин Офис стали результатом явления, получившего в практике агентурной разведки название «случайно вошедший». В 1929 году Эрнест Холлоуэй Олдхэм, шифровальщик управления связи министерства иностранных дел Англии, находившийся в тот момент в Париже с английской торговой делегацией, пришел в советское посольство, назвался Скоттом и попросил, чтобы его принял военный атташе. Вместо этого он был принят офицером КГБ Владимиром Войновичем, представившимся как майор Владимир. Олдхэм заявил, что работает в Форин Офис и принес с собой английский дипломатический шифр, который и предлагает купить у него за две тысячи долларов США. Войнович взял шифр и исчез с ним в соседней комнате, где шифр сфотографировали. Подозревая провокацию, Войнович вернулся к ожидавшему его Олдхэму, разыграл возмущение и, обвинив в мошенничестве, выгнал из посольства.

В Москве советские криптоаналитики убедились в достоверности шифра, принесенного Олдхэмом. Центр сделал строгий выговор Войновичу за то, что тот не заплатил Скотту денег и не установил с ним связь. Войнович получил из Центра две тысячи долларов и приказ потратить их на восстановление контакта со Скоттом. К стыду Войновича, офицер КГБ, проследивший по его поручению за Олдхэмом, когда тот возвращался домой из советского посольства, записал неверный адрес и не смог вспомнить место проживания Скотта. Потребовались долгие усилия Ганса Галлени, нелегала КГБ в Голландии, прежде чем Олдхэма нашли в Лондоне в 1930 году. Галлени остановил Олдхэма по пути с работы домой, назвал по имени и обратился с короткой, заранее заготовленной речью: «Я сожалею, что мы не встретились в Париже. Я знаю о серьезной ошибке, совершенной майором Владимиром. Он отстранен от работы и наказан. Я пришел, чтобы отдать вам то, что по праву вам принадлежит». С этими словами Галлени сунул в руку Олдхэму конверт, пересек дорогу и исчез в толпе служащих. Прохожие, видевшие, как Олдхэм схватился за грудь и как у него подогнулись колени, пришли к нему на помощь. Олдхэм смущенно пробормотал слова благодарности, взял себя в руки и пошел домой. Открыв дома конверт, он обнаружил в нем две тысячи дол-. ларов и инструкции по вступлению в дальнейшие контакты с Галлени. Олдхэм отправился на следующее рандеву с намерением прекратить работу на Галлени. Однако тому удалось уговорить Олдхэма снова взять деньги и предоставить новую информацию о шифрах и режиме безопасности Форин Офис, а также о его коллегах по управлению связи. Хотя Галлени старался поощрять Олдхэма, приглашая его с женой в дорогие рестораны, напряжение двойной жизни оказалось непомерным. В сентябре 1933 года Олдхэм был найден в бессознательном состоянии на полу в кухне своего дома и срочно доставлен в больницу. Но туда его привезли уже мертвым. Расследование показало, что Олдхэм, находясь в ненормальном психическом состоянии, покончил жизнь самоубийством, отравившись газом.

КГБ воспользовался предоставленной Олдхэмом информацией о сотрудниках управления связи Форин Офис для нового вербовочного рейда. Два нелегала КГБ были направлены в Женеву, где несколько коллег Олдхэма работали шифровальщиками в составе английской миссии в Лиге Наций. Один из нелегалов, бывший русский моряк, живший одно время в Соединенных Штатах, оказался настолько неумелым, что члены миссии очень скоро заподозрили его в работе на советскую разведку. Второй, Генри Кристиан Пик, преуспевающий и общительный голландский художник, в разное время работал на Галлени и других зарубежных резидентов КГБ. Под их руководством и с помощью своего обаяния Пик стал весьма популярной фигурой среди широкого круга английских чиновников и журналистов в Женеве. Он пригласил нескольких шифровальщиков к себе в гости в Гаагу, где оказал им роскошный прием и одолжил денег.

Пик отобрал как наиболее подходящую для вербовки кандидатуру капитана Джона Герберта Кинга, поступившего на работу в управление связи Форин Офис в качестве временного сотрудника в 1934 году (должность временного сотрудника не давала ее владельцу права на пенсию). Он ушел от жены и жил с любовницей-американкой. Кингу явно не хватало его скромного заработка. Пик с большим терпением и мастерством развивал свое знакомство с Кингом. Однажды он пригласил Кинга и его возлюбленную отдохнуть в Испании, где они останавливались в лучших гостиницах и вообще не стеснялись в средствах. Жена Пика позднее отзывалась об этой поездке, как о настоящем испытании, а о Кинге и его спутнице — как о невероятно скучных людях. Пик не предпринимал попыток завербовать Кинга в Женеве, а дождался, пока тот вернулся в Англию в 1935 году, и навестил его в Лондоне. Даже здесь Пик скрыл свою связь с КГБ. Вместо этого он сказал Кингу, что голландский банкир, чрезвычайно заинтересованный в секретной информации о международных отношениях, заплатит им обоим массу денег, если Кинг будет такую информацию предоставлять. Кинг ответил согласием.

Для того чтобы оправдать свое пребывание в Лондоне, Пик предложил специалисту по интерьеру магазинов англичанину Конраду Парланти, с которым он встретился в компании английских шифровальщиков, организовать фирму по художественному оформлению торговых помещений. Деньги обещал достать сам Пик. Парланти согласился, и партнеры заняли дом на улице Букингем-Гейт в Лондоне. На этаже, который занимал Пик, имелась закрывавшаяся на замок комната, где Пик фотографировал документы, поставляемые Кингом. Некоторые из документов оказались настолько важными, что были показаны самому Сталину. В их число входили открытые тексты шифртелеграмм, отправленных английским посольством в Берлине по результатам встреч с Гитлером и другими руководителями германского государства.

2 сентября 1939 года Самуил Гинзбург, больше известный как Вальтер Германович Кривицкий (резидент КГБ в Голландии, пятью месяцами ранее ставший предателем и нашедший себе убежище в США), обратился в английское посольство в Вашингтоне с предостережением. Кривицкий долгое время проработал в тесном контакте с теми, кто вербовал и потом вел Кинга. В Форин Офис предупреждение перебежчика поначалу было с презрением проигнорировано. Однако после двух дней размышлений над полученной от Кривицкого наводкой на советского агента по кличке «Король» в дипломатической службе Англии пришли к выводу, что утечка важной информации из Форин Офис, имевшая место последние четыре года, и в самом деле являлась результатом злонамеренных действий кого-то в управлении связи Форин Офис. Вскоре Кинг был изобличен, арестован и приговорен к десяти годам тюремного заключения, несмотря на то, что в течение последних двух лет перед арестом он активно не работал и никакой особенно ценной новой информации в КГБ от него не поступило. Сведения о деле Кинга были преданы гласности только в 1956 году в США на слушаниях в сенате по поводу обстоятельств нападения Японии на американскую военно-морскую базу на острове Перл-Харбор. Но даже тогда на измену Кинга смотрели просто как на проступок малооплачиваемого чиновника, который не устоял перед соблазном материального благополучия. Мысль о том, что помогать КГБ могут заставить идейные соображения, просто никому не приходила в голову.