Карибский реквием - Брижит Обер

«Как же ты глуп, бедный Дагобер… » Черт, и чего эта старая карга к нему привязалась? Она напомнила ему школьную учительницу мадемуазель Розу Туссен. Роза Туссен была черной, но у нее был такой же голос и такой же полный сострадания взгляд, когда она обращалась к нему, словно говоря: «Бедняжка, ты не виноват». Он встряхнул головой: да что это на него нашло, в сорок пять лет вспомнить о своей бывшей учительнице, и все из-за какой-то почтенной дамы, которую он видел всего-то несколько минут? Он отправился в ванную, чтобы принять ледяной душ: так советовали в американских детективах. Ощущение было, слов нет, омерзительным, его тут же стал колотить озноб, но следовало признать, это средство довольно действенное. Он хоть догадался захватить переходник для своей электробритвы? Ну да. Очко в его пользу. Выбритый Дагобер – это уже совсем другой Дагобер, и он отправился надевать джинсы и серую футболку, попутно любуясь собой в зеркале. Неплохо сложенный, мускулистый, ни грамма жира… Нет, в самом деле, он мог быть доволен собой. Жаль, что Элен не разделяет этого мнения.

Оказавшись на улице, Даг решил добраться до ГранБурга, покопаться в местных архивах. Там он по крайней мере мог бы ознакомиться с подробностями драмы, которая случилась двадцать лет назад. Он опять потащил с собой сумку до аэропорта Тер-де-О. Это уже становилось однообразным, да и таможенники вот-вот начнут задавать вопросы.

Двадцать пять минут полета в перегретом салоне. Чтобы убить время, он стал листать брошюрку для туристов, любезно предоставленную в распоряжение пассажиров. «Карибы… Россыпь островов, над которыми витает дух тайны и приключений». Точно в яблочко. Тайна и приключения, и все это свалилось на голову ему одному, несравненному Дагоберу Леруа. «Людская мозаика, перекресток цивилизаций». И это точно. Разве он сам не похож на такое лоскутное одеяло, куда вплелись предки караибы, африканцы, нормандцы, где есть даже капелька китайской крови: ей он обязан своей прапрабабке по материнской линии, которая, едва получив вольную, начала семейную жизнь с одним из иммигрантов, недавно лишь прибывшим из Кантона. Спасибо тебе, туристическая брошюрка, нашпигованная здравым смыслом! Когда вещи так изложены, они кажутся столь простыми, что поневоле спрашиваешь себя, почему иногда так трудно жить.

Гран-Бург со вчерашнего дня совершенно не изменился. Даг по привычке подозвал такси и спустя несколько минут оказался возле городского архива, где довольно развязная секретарша показала ему интересующий его отдел. Вполне привычный к подобного рода поискам, Даг быстро вставил микрофильм в просмотровое устройство. Сентябрь, октябрь, вот пятое число, это оказалось на пятой странице, местные новости Вье-Фор, а первая страница уделила большое место отставке министра труда. «Самоубийство на Гран-Маре. Молодая женщина найдена повешенной на веранде».

Он посмотрел фотографию, которой была иллюстрирована статья. Неудачное черно-белое клише, довольно размытое, где полная белая женщина прижимала к груди девочку. Женщина показалась ему смутно знакомой, без сомнения, потому, что была похожа на Шарлотту. Она не улыбалась, взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Он стал вчитываться в текст: «Жертва, Лоран Дюма-Мальвуа, страдала депрессией. Она проживала с дочерью Шарлоттой, 5 лет, на Гран-Маре, дом 45. Именно девочка и обнаружила тело матери рано утром и сидела на корточках у ее ног до прихода соседа, господина Луазо, 65 лет, рыболова на пенсии, проживающего в соседнем доме 43».

Далее следовало интервью с вышеупомянутым Луазо: «„Это я ее нашел. Она висела там, лицо все синее, язык высунут, а малышка сидела на полу, она совсем не плакала, только смотрела на свою мать, которая все поворачивалась на своей веревке. Я тогда забеспокоился, потому что обычно видел их по утрам, они мимо меня в детский сад ходили. Даже если бы она напилась как свинья, она бы не забыла отвести девчонку в садик. Это дело святое. Она была славная женщина, немножко на выпивку слаба, а так хорошая мать, вы понимаете. Жизнь у нее была непростая, муж ее выгнал из-за дочки… и тогда я подумал, может, заболела или еще что, надо пойти посмотреть, ну и пошел… " Свидетельство господина Луазо было подтверждено другими соседями. Судя по всему, в данном случае опять имела место драма, связанная со злоупотреблением алкоголем, это самый настоящий бич нашего прекрасного острова».

В следующем номере сообщалось, что похороны назначены на понедельник, и уточнялось, что ввиду отсутствия близких родственников Шарлотта будет передана социальному работнику мадемуазель Элоизе Мартинес для дальнейшего определения в монастырский приют.

Два дня спустя фотография с похорон и подпись под ней: «Девочка, потерявшая мать, хотела бы отыскать своего отца». Судя по всему, папаша остался глух к этому трогательному призыву. Если верить газете, Элоиза Мартинес собиралась передать ребенка в воспитательный дом сиротского приюта, где девочка должна была находиться вплоть до совершеннолетия. Даг склонился, чтобы повнимательнее рассмотреть фотографию с похорон. На ней можно было различить Элоизу Мартинес в унылом платье, которая держала за руку маленькую Шарлотту, какого-то мужчину с волосами с проседью, затянутого в темный костюм, – Луазо, конечно; толстых теток в нарядных платьях и совершающего богослужение священника, небольшого роста мужчину лет сорока: отец Оноре Леже. Ни одного белого, кроме Мартинес. Лоран Дюма и вправду была отвергнута своей общиной. И все из-за маленькой Шарлотты, которая и в этом возрасте казалась уже очень хорошенькой. Жизнь, загубленная к чертям собачьим из-за супружеской неверности и цвета кожи, выругался про себя Даг. Если бы Лоран спала с каким-нибудь белым, она своего старика могла обманывать направо и налево. Он бы проглотил историю о том, что девчонка от него, и Шарлотта посещала бы лучшие школы, а сейчас была бы владелицей немаленького состояния. А вместо этого – убогая хижина из гофрированного железа, похороны, сиротский приют.

Он быстро прокрутил последующие номера газеты. Ничего. Достал записную книжку и отметил в ней: "Джон Луазо», на тот случай, если старый рыбак все еще жив. Потом добавил: «отец Оноре Леже». Священнику должно быть около шестидесяти. Даг попытался припомнить мессы, на которых ему доводилось присутствовать с тетушкой. Нет, тот кюре выглядел гораздо упитанней.

Чтобы успокоить совесть, он проверил данные за 1987 год, когда человек по имени Мальвуа отбросил копыта. Так и есть, в рубрике «Гражданское состояние»: Кристофер Мальвуа, кавалер ордена «За заслуги», бывший заместитель министра почтовой службы, бывший администратор сахароваренного завода, «хорошо известный в регионе, где он являлся председателем различных благотворительных организаций (возможно, и того приюта, где прозябала Шарлотта?)… единодушно скорбим». Еще бы! Достаточно только на фотографию посмотреть: бесцветные глаза, редкие седые волосенки на верхушке черепа, лицо суровое, худое, лишенное растительности, плотно сжатые челюсти, ни дать ни взять пастор-вегетарианец. Уверен, он ни секунды не сомневался, прежде чем вышвырнуть Лоран. «Скончался в возрасте 74 лет». Стало быть, он был как минимум лет на двадцать старше своей бывшей жены. Причина смерти: сердечный приступ. Возможно, от чрезмерного хохота.

Даг погасил проекционное устройство, поблагодарил развязную секретаршу и чуть ли не на ходу вскочил в автобус-недомерок, который как раз трогался, намереваясь отправиться во Вье-Фор. Маленькое маршрутное такси проделало свой путь в рекордные сроки, при этом водитель не отрывал рук от клаксона. Даг выбрался оттуда с большим облегчением и, предварительно подкинув монетку, решая, отправиться ли ему сначала к Луазо или к кюре, сел в такси и назвал шоферу адрес: авеню Гран-Маре, дом 43. У него было ощущение, будто он принимает участие в какой-то дурацкой игре в следопытов. Кое у кого может сложиться впечатление, что частные детективы живут себе припеваючи между двумя убийствами и тремя бутылками скотча. А на самом деле они проводят дни напролет в скучной изматывающей беготне туда-сюда, истекают потом, и все это для того, чтобы склеить мельчайшие кусочки чужих, не слишком интересных жизней.

Такси проезжало через весь Вье-Фор, и у Дата внезапно возникло ощущение, что время остановилось. Ничто не изменилось с тех давних пор. Яркие краски домов, изумрудно-синий цвет моря, мужчины в белых балахонах, которые курили, опершись на плохо пригнанные доски закрытых магазинов. Такси выехало на главную улицу. Даг внезапно изогнулся на своем сиденье. Вот дом 18, лавочка, выкрашенная в ярко-зеленый цвет. Именно здесь находился тетин сувенирный магазин. Прежде чем такси свернуло, он успел разглядеть витрину, заставленную одноразовыми фотоаппаратами, туристическими брошюрами и огромными раковинами. Выходит, последователи тети Амели не изменили коммерции. Казалось, весь город оказался во власти колдовства, и Дату даже показалось, что он узнал одну из пожилых женщин, которая продавала на рынке арбузы. Но нет, это невозможно: ей тогда должно быть уже больше ста лет.