Ангел севера - Лайза Клейпас

Карета остановилась у входа, увенчанного резными трилистниками и медальоном с фамильным гербом. После того как слуги в черных ливреях помогли им выйти, Тася стала разглядывать барельеф над дверью.

Он изображал сокола, сжимавшего в когтях единственную розу.

Почувствовав прикосновение к локтю, она вздрогнула и обернулась к лорду Стоукхерсту. Солнце светило ему в спину, и худощавое лицо его оказалось в тени.

– Пойдемте, – сказал он, жестом приглашая ее пройти перед собой.

Лысый пожилой дворецкий с длинным подбородком придерживал распахнутую дверь. Лорд Стоукхерст представил их друг другу:

– Сеймур, это мисс Биллингз, новая гувернантка.

Тася сначала удивилась, что ее представляют дворецкому, а не наоборот, но потом вспомнила, что теперь она больше не леди, а служанка невысокого ранга. Низших всегда первыми представляют высшим. Грустная улыбка мелькнула на ее губах, и она присела в быстром книксене, здороваясь с Сеймуром.

Они прошли в великолепный холл в два этажа высотой. В его центре был восьмигранный каменный стол. Естественный свет потоками лился сквозь высокие окна купола. Тася с восхищением разглядывала холл, но это занятие было прервано криком, эхом отразившимся от стен:

– Папа! – Высокая девочка с копной взлохмаченных рыжих волос, размахивая худыми руками, влетела в комнату.

Люк нахмурился, увидев, что его дочь пытается удержать огромного пса. Он был еще не вполне взрослым, помесь кого-то с волкодавом.

Несколько месяцев назад Эмма привела его из деревни от мелочного торговца. Никто в Саутгейт-Холле, даже настоящие любители животных, не разделял ее привязанности к этой дворняге. Он был лохматый, с грубой шерстью какого-то то ли сероватого, то ли коричневатого цвета. С маленькими глазками и вытянутой пастью, он был до нелепости вислоухим, что вдохновило Эмму назвать его Самсоном. Его чудовищный аппетит можно было сравнить лишь с упрямым нежеланием обучаться чему бы то ни было.

Завидев Люка, Самсон рванулся к нему с басистым счастливым лаем. Однако, заметив присутствие чужака, он оскалил зубы и зарычал. Брызги слюны полетели на пол. Эмма вцепилась в ошейник, но Самсон не переставал вырываться.

– Прекрати, Самсон, проклятая ты зверюга! Веди себя как следует…

Звучный голос Люка прогремел, перекрывая шум:

– Эмма, я же велел тебе не приводить его в дом.

Говоря это, он машинально заслонил собой хрупкую фигурку мисс Биллингз, потому что пес явно рвался растерзать ее в клочья.

– Он никому не причинит вреда! – кричала Эмма, пытаясь удержать собаку. – Он просто шумный!

Люк готов был сам оттащить пса, как вдруг понял, что мисс Биллингз проскользнула мимо него. Смотря на рычащего зверя прищуренными глазами, она заговорила по-русски. Ее мягкий голос переливался и потрескивал, как пламя.

Люк не понимал ни одного слова, но волосы у него на затылке и на шее буквально зашевелились. Такое же действие оказал ее голос и на Самсона: он затих и, широко открыв глаза, уставился на незнакомку.

Вдруг пес припал к земле и пополз к ней, издавая просительное повизгивание и хвостом подметая пол широкими взмахами из стороны в сторону. Мисс Биллингз наклонилась и ласково потрепала его по неуклюжей голове. Перекатившись на спину, Самсон стал подергиваться от восторга. Даже когда мисс Биллингз выпрямилась, размякший гигант остался у ее ног.

Подчиняясь краткому приказанию Люка, лакей поспешил вывести пса из дома. Неуклюжий Самсон уходил крайне неохотно, голову он пригибал к земле, а язык и уши едва не доставали пола.

Эмма заговорила первой:

– Что вы ему сказали?

Серо– голубые глаза мисс Биллингз оглядели девочку, и она слегка улыбнулась:

– Я напомнила ему о хороших манерах.

Эмма настороженно адресовала следующий вопрос отцу:

– Кто это?

– Твоя гувернантка.

Эмма от удивления открыла рот:

– Моя – что? Но, папа, ты мне ничего не сказал…

– Я и сам не знал, – сухо ответил он.

Тася внимательно посмотрела на дочь Стоукхерста. Эмма была тощенькой неуклюжей девчушкой переходного возраста, на пороге девичества. Ее курчавые волосы были рыжими, как морковка. Они, безусловно, привлекают к себе внимание, куда бы она ни пошла. Тася догадалась, что Эмма была предметом безжалостных насмешек других детей. Одного цвета волос хватило бы для этого с избытком, а она к тому же была еще высокой. Не исключено, что со временем она дорастет до шести футов… Девочка сутулилась, чтобы казаться пониже ростом. Платье ей было коротковато, ногти грязные. У нее были отцовские изумительные сапфировые глаза, но ресницы рыжеватые, а не черные, как у него, и все лицо в золотых веснушках.

Высокая седая женщина приблизилась к прибывшим. Выражение ее худого лица говорило, что она привыкла действовать решительно. На поясе у нее висела огромная связка ключей – символ ее власти домоправительницы.

– Миссис Наггз, – обратился к ней Стоукхерст. – Это новая гувернантка, мисс Биллингз.

Брови домоправительницы сурово сдвинулись.

– Вот как! Надо приготовить комнату. Полагаю, ту же, что и раньше? – Своей интонацией она явно намекала, что и нынешняя гувернантка задержится здесь не дольше прежней.

– Поступайте, как считаете нужным, миссис Наггз! – Стоукхерст шагнул к дочери и поцеловал ее в макушку. – Мне надо немного поработать, – пробормотал он. – Поговорим за ужином.

Эмма кивнула и, когда Люк, не прибавив больше ни слова, оставил их одних, перевела взгляд на Тасю.

– Мисс Биллингз, – деловито сказала домоправительница. – Я сейчас пошлю кого-нибудь подготовить для вас комнату. А вы тем временем, может быть, присядете и выпьете чашку чая?

Чашка чая. Это звучало так приятно. День был долгим, а Тася еще не окрепла после своего путешествия из России.

Она была просто в изнеможении, но покачала головой. Сейчас самым важным для нее был разговор с Эммой.

– Вообще-то я с большим удовольствием осмотрю дом.

Эмма, ты проводишь меня?

– Да, мисс Биллингз, – послушно ответила девочка. – Что бы вам хотелось увидеть? Здесь сорок спален и почти столько же гостиных. Есть еще галереи, внутренние дворики, часовня… Чтобы все показать, потребуется целый день.

– На сегодня довольно будет того, что ты считаешь важным.

– Хорошо, мисс Биллингз.

Они шли по первому этажу замка, и Тася не могла не восхититься его красотой. Он был совсем не похож на викторианский особняк Эшборнов, заставленный модной тяжелой мебелью. Саутгейт-Холл был просторным, кругом были белая штукатурка и светлый мрамор. Большие застекленные окна и высокие потолки пропускали много света и воздуха.

Мебель большей частью была французская, похожая на ту, к которой Тася привыкла в Санкт-Петербурге.