Следопыты - Иван Стаднюк

Платонов вспомнил, как отец когда-то посвящал его в тайны охотничьего ремесла. Старый охотник учил сына так ходить по лесу, чтобы ни на минуту не терять ориентировки. Это называлось на языке охотников: «ходить на привязи». Если охотник сбивался с пути, говорили, что он «оторвался от привязи».

— Незнаком лес — не торопись, — поучал отец, — пройди немного, оглянись назад, заприметь сваленное дерево, вывороченный корень или что-либо другое. Запоминай, как выглядит твоя дорога — пригодится на обратном пути. Заблудился — ищи муравейник под деревом. Он всегда будет с южной стороны. Посмотри на ствол дерева — с северной стороны его облепил мох. Теперь и дорогу нетрудно разыскать…

— Не каждой трепе верь, — предупреждал отец. — Бьет ветка в лицо, в грудь — уходи с тропы. Это дорога зверей, к жилью человека она не приведет.

«Да, такая дорожка к жилью человека не приведет», — думал Платонов, рассматривая найденную тропу. Петляя меж деревьев и кустов, она шла на запад.

На этой тропе, еще не просохшей под сплошным шатром зелени, у самого озера Платонов заметил свежие следы лап волка. В том, что следы оставлены совсем недавно, сержант не сомневался. Он видел, что даже не успела подняться примятая лапами зверя молодая травинка, не успели завянуть листья на сломанном стебельке бурьяна.

— Вот так находка! — изумился Платонов, указывая разведчикам на тропу. — Пришли бы раньше — волка вспугнули б.

Изумляться было чему. Война, пришедшая в старорусские и новгородские леса, разогнала зверей, заставила их переселиться подальше от линии фронта, забраться в непролазные трущобы, где их не пугают рвущие воздух взрывы, где не несет опасным запахом пороха, гари и человека. А здесь волк бродил почти возле передовой.

Платонов вместе с двумя разведчиками пошел вдоль тропы, изучая обнаруженный волчий след.

Идти было тяжело. Часто приходилось на четвереньках пробираться под густыми переплетавшимися ветвями. Тропа извивалась меж стволами вековых сосен, пробивалась через кустарник, петляла среди кочек.

Платонов не упускал из виду волчьих следов. Отпечатки лап были еле различимы. По расстоянию между ними сержант определил, что волк бежал равномерной тихой трусцой. Значит, зверя ничто не беспокоило.

Но вскоре следы стали более частыми и четкими. Платонов догадался, что волк тут шел медленнее, осторожнее. Зверь, видимо, почуял опасность. Предположение опытного следопыта подтвердили и другие приметы. Пройдя еще немного, сержант увидел примятую траву и клочки шерсти, прилипшие к ней. Ясно, что здесь волк лежал.

Сержант взглянул на часы. Десять утра. Через час нужно быть у генерала. Разведку пришлось прервать. Но Платонов уже утвердился в своем решении: «Прошел зверь, значит, и разведчик пройдет».

Разведчики-следопыты, как было приказано, переселились в расположение штаба дивизии. Уже днем на новом месте была оборудована землянка.

Уходя из полка, рядовой Атаев не успел проститься со своим земляком Укиновым, служившим в полковой батарее. Атаеву очень хотелось перед уходом в тыл противника перекинуться с другом несколькими словами, сообщить о полученном из дома письме и, конечно, похвалиться своим перемещением в штабное подразделение.

Перед вечером дежурный телефонист Федотов, отлучаясь, чтобы подвесить упавшую на дорогу линию, попросил Атаева минуту посидеть у аппарата. Атаев охотно согласился выполнить поручение и, как только остался один у телефона, тут же позвонил в полк. Вскоре его соединили с батареей, где служил Укинов.

— Заходи в гости, — послышался в трубке голос земляка.

— Не могу, завтра уходим в тыл, — ответил Атаев.

— Будь другом. Я вчера по шоссе стрелял. Посмотри, что там мои снаряды наделали.

— Не до этого! — важно сказал Атаев. — Дела посерьезнее есть.

— Интересные?

— Очень! Возможно накроем в одном хуторке птичек, которые к нам залетают, — прихвастнул Атаев, вспомнив, что сержант Платонов внимательно изучал на карте район, в котором находился хутор Борок.

Не подозревал Атаев, что этот разговор подслушивает враг…

Когда Платонов изложил командиру дивизии и майору Андрееву свой план перехода через линию фронта по звериной тропе, те удивились необычности плана.

— Мастер на выдумки! — усмехнулся генерал.

У генерала уже был иной план. Но чтобы не обидеть сержанта и поощрить его старательность, комдив сказал:

— Предложение ваше замечательное! Но сейчас перед нами очень серьезная задача. Полагаться только на следы волка нельзя, хотя я верю, что зверь прошел там, где нет человека.

— Ведь возможно, что сейчас человек уже там появился, — добавил майор Андреев.

— Вполне возможно, — согласился генерал. — Словом, дело не только в том, чтобы пробраться в тыл врага. Эту задачу будет решать взвод разведчиков под командованием лейтенанта Сухова. Отделению же сержанта Платонова нужно проникнуть за линию фронта, значительно быстрее и дальше, за несколько десятков километров. Поэтому сегодня же ночью группа Платонова должна выброситься из самолета в районе деревни Лубково. Вам, Платонов, прежде всего предстоит установить, где находится и в каком направлении движется новая часть противника. Затем по рации сообщите лейтенанту Сухову, в каком месте примерно он должен со своим взводом разведывать идущие к передовой свежие силы гитлеровцев.

В ту ночь, когда были сброшены на парашютах за линией фронта разведчики Платонова, в дивизии произошли еще два важных события.

Было перехвачено вражеское радиодонесение. В нем сообщалось:

«Возможно, завтра ночью через линию фронта попытается проникнуть отряд советских разведчиков. Об их задаче русские по телефону говорили так: «Накроем в одном хуторке птичек, которые к нам залетают». Считаю, что речь идет о хуторе Борок. Наша операция подготовлена. Сегодня осуществим. № 21».

Прочитав донесение, генерал нахмурился:

— Найдите болтуна и от моего имени строго накажите, — приказал он майору Андрееву. Затем спросил:

— Как дела по заброске в тыл?

— Все в порядке. Отделение Платонова выбросилось на парашютах и просигналило, что все обошлось хорошо. Взвод Сухова также незамеченным прошел через линию фронта.

— При первой же возможности сообщите Сухову и Платонову, что об их присутствии в расположении врага немцам известно. Пусть ни при каких условиях не приближаются к хутору Борок. Проследите также, чтобы были приняты меры для предотвращения диверсии, которую немцы приготовили в нашем тылу.

— Слушаюсь, — сказал майор Андреев.

Но принимать меры было уже поздно.

НАПАДЕНИЕ НА СКЛАД

Рядовой Пантелеев поеживался от предутренней свежести. Не спуская руки с шейки приклада автомата, он прохаживался вдоль штабелей ящиков, прикрытых густыми еловыми ветками. Солдат охранял артиллерийский склад.

Ночь выдалась темная, прохладная. Хотя скоро должно было рассветать, Пантелееву казалось, что сосны, столпившиеся вокруг в темноте, придвинулись ближе, а прогалины меж ними, сквозь которые днем можно было видеть далеко вперед, куда-то исчезли. Ночью лес казался совсем иным. Днем Пантелеев, например, не замечал убаюкивающего шума верхушек сосен, а сейчас этот шум нагонял дрему.

Десять шагов вперед, десять — назад. Пантелеев бесшумно, неторопливо проходил это расстояние и останавливался. Напрягал слух, зорко всматривался в лесную чащу. Опять десять шагов вперед, десять — назад. Взгляд настороженно прощупывал каждый ствол дерева, темную массу кустов орешника, которые солдаты пожалели вырубить, расчищая сектор обзора.

Ветер слегка шумел только в верхушках сосен. Внизу стояло затишье. Почему же тогда шевельнулись ветки орешника? Пантелеев медленно повернул голову в одну, а затем в другую сторону. Но щеки не почувствовали движения воздуха. Отчего же качнулись ветки?

Пантелеев стал спиной к сосне, около груды ящиков. Долго всматривался в ореховый куст, напряженно прислушивался. Ничего подозрительного. «Показалось», — подумал солдат. И снова — десять шагов вперед, десять — назад. Автомат холодил руки.

И вдруг Пантелеев заметил, что рядом с темным силуэтом большого орехового куста замаячил маленький куст. Это встревожило солдата. Он хорошо помнил, что никаких маленьких кустов вокруг не было. Стараясь ничем не выказать тревоги, Пантелеев продолжал прохаживаться вдоль штабелей, кося глазом на кусты. Ему казалось, что маленький куст медленно, почти незаметно приближается к стволу ближайшей сосны. «Не поднять бы зря переполоха», — подумал Пантелеев.

Словно ничего не случилось, часовой повернул за угол крайнего штабеля, как бы собираясь обойти его вокруг. Но тут же упал на землю и из-за ящиков стал наблюдать за кустом. Ждать долго не пришлось. Пантелеев отчетливо увидел, как темная фигура согнувшегося человека проворно скользнула к ящикам.