Крушение «Мэри Диар» - Хэммонд Иннес

— Хиггинс! Откуда вы знаете, что это Хиггинс?

Я рассказал о письме Райса, но он перебил меня.

— А еще что он написал? Писал он что-нибудь о Деллимере?

— О хозяине? Нет. Только то, что он упал за борт. А еще он писал, что капитан умер. Отчего он умер?

— Отчего? — Он подозрительно, исподлобья взглянул на меня. — А кому это важно, отчего он умер? Умер, и все тут, и свалил на меня все заботы. — Он сделал неопределенный жест рукой, а потом вдруг резко спросил: — А вы какого черта делали на этой самой вашей яхте прошлой ночью?

Я объяснил ему, что «Морскую ведьму» мы купили в Морле и перегоняли ее в Англию, чтобы потом переоборудовать в базу для поисков затонувших кораблей. Мне показалось, что он меня не слушал, думая о чем-то своем, и мысли его витали где-то далеко, как вдруг он сказал:.

— А я думал о том, как мило наш старик все устроил, уступив место молодому. — Он засмеялся. — Ладно, все это ерунда. Переборка скоро лопнет. — Он посмотрел на меня и добавил: — Знаете, сколько лет этому судну? Больше сорока! Три раза его торпедировали, дважды оно терпело крушения. Двадцать лет ржавело в каком-то дальневосточном порту. Господи! Можно подумать, что оно специально дожидалось, когда я стану его капитаном.

Волна снова тряхнула судно, и этот удар вернул Петча к действительности.

— Вы знаете, что такое Минки? — Он снял с полки и протянул мне толстый справочник. — Страница триста восемь, если вас интересуют красоты вашего будущего кладбища. — Это была Лоция района Ла-Манша, часть вторая.

Я отыскал нужную страницу и стал читать: «ПЛАТО-ДЕ-МЕНКЬЕ. Огорожено буями. Необходима осторожность. Плато-де-Менкье представляет собой обширную группу надводных и подводных скал и рифов в сочетании с многочисленными галечными, каменистыми и песчаными банками… Самая высокая скала — Мэтрес Айл, высотой 31 фут, расположена почти в центре плато…»

— Каковы наши шансы на спасение? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Это зависит от силы ветра, состояния моря и прочности шпангоутов. Если шпангоуты выдержат, то к ночи нас отнесет в район Минки.

— А если нам удастся все-таки запустить помпы, сумеем ли мы выкачать воду из носового трюма? В котле давление достаточное, я был внизу и загрузил печь до отказа.

— Вы же должны знать, что нам это не удастся, ведь крышки люков сорваны, — возразил он.

— Не выйдет, если будем вести судно против ветра. Если мы запустим машины…

— Послушайте, — сказал Петч. — Каждый шов этой старой посудины пропускает воду. Если же мы запустим помпу, то сумеем выкачать только ту воду, которая просачивается через щели, да и то из одного только трюма. А как вы думаете, сколько потребуется пара, чтобы привести в действие и помпу и машину?

— Не знаю, — ответил я. — А вы знаете?

— И я нет. Но абсолютно уверен, что одного котла будет мало. Потребуется, по крайней мере, два. А если вам кажется, что мы сумеем поднять давление в двух… Впрочем, с помощью одного котла нам удастся попеременно пускать в ход две машины. — Он немного подумал и отрицательно замотал головой: — Нет, это бессмысленно…

— Почему?

— Потому что ветер сейчас западный. Если держаться к ветру правым бортом, то с каждым оборотом винта мы будем приближаться к Минки. Кроме того… — Он внезапно замолчал. Похоже было, что на ум ему пришла какая-то мрачная мысль, так как брови его нахмурились, а вокруг рта легли глубокие, горестные складки. — А впрочем, черт с ним, — пробормотал он. — Я знаю, где еще хранится вино. Можно не скупиться, ведь никто не знает, что будет дальше.

Я взглянул на него, и внутри у меня все задрожало от возмущения.

— Значит, то же самое произошло и в прошлый раз? И вы точно так же отказались от борьбы? Ведь правда?

— В прошлый раз? — Он буквально остолбенел от моего вопроса. — Вы что имеете в виду — «в прошлый раз»?

— «Белль Айл», — выпалил я. — Судно затонуло, так как… — я не договорил, заметив в его глазах ярость.

— Значит, вы знаете и о «Белль Айл». Что еще вы обо мне знаете? — Его голос сорвался, он едва сдерживался. — А знаете ли вы, что я почти год околачивался на берегу? Год в Адене! И этот… Ведь это первый рейс за целый год, да еще на «Мэри Диар», на этой плавающей куче металлолома и с пьяным шкипером, который сдох у меня на руках, и владелец вдобавок ко всему…

Сжав голову руками и глядя на меня невидящим взглядом, он весь ушел в воспоминания прошлого.

— С судьбой шутки плохи, если уж она вцепилась в тебя своими когтями. — Он помолчал и пробормотал после паузы: — Если бы мне только удалось удержать эту банку на плаву… — Он с сомнением покачал головой. — Как вы думаете, ведь не может быть так, чтобы с человеком два раза случалось, одно и то же, — пробормотал он. — Дважды! Я еще был молод и зелен, когда получил под команду «Белль Айл». Тогда я многого не понимал, я только чувствовал. Ну что ж, им достался не тот человек, — он невесело рассмеялся. — Зато честность меня многому научила. — Он снова пристально взглянул на меня и продолжал: — Сейчас можно уже ни о чем не думать. Можно прекращать борьбу. Этот шторм меня доконал. И я знаю, когда будет нокаут.

Я молчал.

— Вам не следовало приходить сюда, — он сердито взглянул на меня. — Говорят, «Мэри Диар» приносит несчастье. — Теперь он говорил будто сам с собой. — А они знали, что судно не дойдет. Многие годы болталось оно по всему свету. В свое время это был отличный грузовой лайнер, а сейчас просто ржавая старая скорлупа, совершающая свой последний вояж. Груз мы должны были доставить в Антверпен, а потом пересечь Северное море, прийти в Ньюкасл и сдать судно на слом.

После этого он замолчал и, склонив голову набок, стал прислушиваться. Он слушал стоны корабля, избиваемого волнами.

— Вот была бы радость — пригнать полузатопленный пароход в Саутгемптон, да еще без экипажа! — Петч захохотал. — А теперь давайте пораскинем мозгами, — заговорил он снова, но уже серьезно. — Прилив пойдет нам навстречу через несколько часов. Плюс к этому еще и ветер. И все же, если мы сумеем удержать судно правым бортом к ветру, мы продлим его плавучесть. Если, конечно, ничего, не произойдет. Может, например, измениться направление ветра — тогда будет светопреставление.

Он бросил взгляд на часы.

— Примерно через двенадцать часов прилив потащит нас на скалы, а тогда уже будет совсем темно. Если видимость будет хорошей, буи мы заметим… — Его бормотание снова оборвалось. — Буи! Вот о чем я никак не мог вспомнить перед сном! Ведь я же смотрел на карту! — он оживился, в глазах промелькнула радость. И вдруг он шлепнул себя по лбу и вскочил на ноги.