Жизнь взаймы (в сокращении) - Дэвид Розенфелт

Джус сидел в своей машине перед «Старбаксом» на углу Пятьдесят третьей улицы и Седьмой авеню. Мотор работал. Машина в этом месте — обычное для Нью-Йорка зрелище и едва ли привлечет внимание. И навряд ли кто-нибудь заметит в открытом окне небольшое устройство, посылающее невидимый лазерный луч в окно «Карнеги Дели». Джус не очень понимал, как это работает, но знал, что устройство «накрывает» окно серией импульсов.

Данные, записанные устройством, посылались Камню и его людям для анализа. Они обнаружат и выделят каждый диалог, который происходил в ресторане. Как только устройство выделит голоса заданной высоты и тембра, разговор можно будет услышать так же отчетливо, как будто сидишь с ними за одним столиком.

Джус не ожидал, что прослушивание беседы в ресторане принесет что-то новое. Они уже и так прослушивали квартиру Ричарда и его телефон и знали, что он обнаружил счет и собирается проверить номера. Скорее всего, именно это они сейчас и обсуждали.

Счет изрядно запутал дело, и Джус все уладил, насколько смог. Но это не помогло. Килмер был умен и везуч: ему удалось обнаружить существование счета. И теперь он наверняка попытается его использовать, чтобы восстановить события недавнего прошлого. И как всегда, расхлебывать кашу придется Джусу.

Это был тот самый звонок, которого Сьюзан Донован так опасалась. И которого, она знала, не избежать. Фрэнк говорил, что ничего не будет, что он в безопасности и вне подозрений, что до него никогда не доберутся. Но страхи вот-вот станут реальностью, она это поняла, как только зазвонил телефон.

Сначала она решила не отвечать, тем более что Фрэнка не было дома. Если это те, о ком она думает, ей нельзя ошибиться. Но неизвестность еще хуже, поэтому она подняла трубку.

— Алло?

— Добрый день. Меня зовут Элисон Тайнс, — сказал голос, и Сьюзан едва не заплакала от облегчения. — С кем я говорю?

— Сьюзан Донован. Если вы что-то продаете…

— Я ничего не продаю. Я звоню по поручению Ричарда Килмера…

Сьюзан охватила такая паника, что она не уловила первые несколько слов. Постаралась сосредоточиться и услышала:

— …звонил по этому номеру, и мы пытаемся восстановить картину и выяснить почему.

— Мы не знаем мистера Килмера, — ответила Сьюзан.

— Мы? Кого вы имеете в виду, кроме себя?

Сьюзан не знала, как исправить ошибку.

— Моего… моего мужа.

— Ваш муж дома? — спросила Элли. — Могу я поговорить с ним?

— Нет… Его нет.

— Но вы уверены, что он не знает Ричарда Килмера?

— Я не могу сейчас говорить. Я очень занята.

— Могу я попросить вашего мужа мне перезвонить, когда он вернется?

— Да. А сейчас мне надо идти.

Положив трубку, Сьюзан снова взяла телефон и набрала номер мужа. Ее руки так дрожали, что она нажала не на ту кнопку, и ей пришлось отключиться. Она набрала номер еще раз.

Фрэнк ответил после второго гудка:

— Донован.

— Фрэнк, он позвонил!

— Килмер? — испуганно спросил он.

— Какая-то женщина по его поручению. Не помню ее имени. Она хотела знать, знакомы ли мы с ним. Я сказала, что нет.

— Это все?

— Да, кажется, все, — ответила Сьюзан, пытаясь вспомнить подробности. — Она спросила, можешь ли ты перезвонить ей, когда вернешься. Я сказала, что да, но не записала ее номера.

Фрэнк прикинул разные сценарии. Все на этом и закончится — женщина могла поверить Сьюзан и оставить их в покое. Но это вряд ли, если Сьюзан говорила с ней так же нервно.

— Что нам делать, Фрэнк?

— Ждать. Сейчас мы больше ничего сделать не сможем.

— Мы можем уехать, — сказала она. — Я заберу тебя прямо сейчас, и мы уедем. Нам давно надо было уехать.

— Сьюзан, нас могут найти в любом месте.

— Килмер? Килмер нас найдет?

— Килмер — это не наша забота, — ответил он.

— Кажется, у меня кое-что есть, — сказала Элли, повесив трубку.

Я как раз набирал номер, но остановился.

— Что?

— Женщина по имени Сьюзан Донован сказала, что не знает вас и что ее муж вас тоже не знает, хотя я даже и не знала, что она замужем!

— И все? — спросил я.

Элли покачала головой:

— Нет. Ее голос звучал… странно.

— В каком смысле странно?

— Ричард, эта женщина была напугана.

— Мы знаем что-нибудь о ней или о ее муже?

Она покачала головой:

— Пока нет. Но я поищу в Интернете.

Женщина, которая меня не знает, боится моего звонка? Чепуха какая-то. Но я не имел ничего против того, чтобы Элли продолжала идти по этому следу. Мой улов был не лучше. Я, как выяснилось, один раз звонил в винный магазин на Манхэттене и два раза — в «Автозапчасти Джефферсона», рядом с городом Дамарискотта. Ничего подозрительного.

Покончив со своими звонками, Элли подошла ко мне и стала наблюдать, как я проверяю последние номера из своей части списка.

Как всегда, я делал заметки.

— Нашли что-то интересное? — спросила она.

— Боюсь, ничего существенного, — ответил я.

— Тогда зачем эти заметки?

— Я журналист. Мы так работаем: все записываем.

Мой последний звонок был сделан по номеру, начинавшемуся с 212, что означало Манхэттен. Включился автоответчик: «Это доктор Филипп Гарбер. Я веду сеанс и не могу подойти к телефону».

Я назвал свое имя и повесил трубку с чувством, что только что позвонил психотерапевту. Я решил поискать в Гугле.

Как оказалось, доктор Гарбер был далеко не простым психологом: он возглавлял Институт психоанализа.

Проверка телефонных номеров больше ничего интересного не принесла: я был разочарован. Но у Элли была иная точка зрения:

— Я чувствую, мы уже кое-что раскопали, — сказала она.

Как же хорошо, когда рядом оказывается кто-то настолько иррациональный! С тех пор как исчезла Джен, я со всеми вел себя как псих. Комментарии, которые делала Элли, заставляли меня играть роль циника-реалиста.

— И что же такое мы раскопали?

— Если вы все время были вместе с Джули, нам надо знать, что с вами произошло. И теперь у нас есть пара зацепок.

— Есть?

Она утвердительно кивнула.

— Сьюзан Донован и этот психолог.

— Но вы понимаете, что они могут не иметь к нам никакого отношения.

Она посмотрела на меня как на идиота.

— Какой смысл тратить силы и время на такие мысли?

Я не нашелся с ответом.

— Хотите поужинать сегодня пораньше?

— Ричард, вы совершенно не обязаны со мной нянчиться.

— Это значит «нет»?

Она улыбнулась.

— Не значит. Просто я не хочу быть обузой.

— В ближайшее время вам это точно не грозит.

— Хорошо. Где все эти потрясающие итальянские рестораны, которыми славится Нью-Йорк?

Я отвел ее в «Пеппино», отличный ресторан на Хадсон-стрит, в Уэст-Виллидж. Это был один из той сотни ресторанов Нью-Йорка, которые одновременно пользовались бешеной популярностью и были совершенно неизвестны. Мы решили, что найдем другую тему для разговора, кроме исчезнувших из нашей жизни людей, но продержались не дольше, чем потребовалось официанту, чтобы огласить список блюд дня.

Мы не придумали ничего нового, но это все равно был самый приятный вечер за последнее время. С Элли было так легко, она была так остроумна! Вылитая Джен.

После ужина мы поймали такси, чтобы отвезти Элли в гостиницу. Она посмотрела в окно на переполненные народом улицы и бесконечные вереницы огней и сказала:

— Когда-нибудь я смогу полюбить этот город.

Я прекрасно понимал, что она имеет в виду. Невозможно что-то полюбить с той постоянной болью и пустотой, которая была в нас обоих.

Когда я вернулся к себе, на автоответчике горела лампочка: новое сообщение. «Ричард, это Филипп Гарбер. Я очень рад, что вы позвонили. Вы можете перезвонить мне в любое время или, если вам так удобнее, приходите завтра к одиннадцати ко мне в офис, я освобожу для вас время. Надеюсь, с вами все в порядке».

Я прослушал сообщение четыре раза, пытаясь уловить каждый нюанс. Он обращался ко мне «Ричард», а себя называл «Филипп». Он, что меня удивило, был рад моему звонку. Тот факт, что он был готов выделить время для встречи со мной, говорил о многом. Как и то, что он не сообщил адрес своего офиса.

Может быть, я уже бывал там. Может быть, я уже двадцать лет подряд хожу к нему на терапию.

Может быть, Филипп Гарбер — мой кузен или брат.

Лексингтонский институт психоанализа располагался в четырехэтажном особняке из коричневого камня на Восточной Шестьдесят восьмой улице, неподалеку, как этого и следовало ожидать, от Лексингтон-авеню. Такой особняк могли бы назвать «домом» только богатые, очень богатые люди — он наверняка стоил много миллионов, даже если его продали «по дешевке».

Здание показалось мне смутно знакомым. Подавленное воспоминание? Может быть, мне удастся до него добраться…