Кто стрелял в шерифа (рассказы) - Борис Стрельников

-- Он устал жить,-- тихо говорила мать.-- Он искал кого-нибудь, кто бы мог нажать на курок...

Его хоронили на Арлингтонском национальном кладбище в Вашингтоне. Был серый, туманный полдень. Гроб несли восемь солдат в синих шинелях. Лица их были усталые и безучастные: шестые похороны в этот день. Туристы, внимание которых привлекли камеры телехроники, спрашивали друг друга:

-- Кого хоронят?

-- Говорят, какого-то Джонсона.

-- А кто он такой?

Печально пропел солдатский рожок. Сухо прогремел ружейный залп...

История опустила занавес над очередным эпизодом американской войны во Вьетнаме, войны без героев и без славы.

ЗАВЕЩАНИЕ БАРБАРЫ ХАНТЕР

Приемник в нашей машине не умолкает. Давно исчезли радиостанции Нью-Йорка. Одна за одной возникают и исчезают радиостанции маленьких городков, через которые мы проезжаем. Дикторы информируют нас о местных оптовых ценах на пшеницу и говядину, о курсе акций на бирже, о рождениях и смертях, о сломанных руках и пропавших любимых кошках, о подвиге местной бейсбольной лиги "Драконы", победившей "Крокодилов". Нам предсказывают хорошую погоду. Дин Мартин поет нам:

Каждый кого-нибудь любит,

Каждый кого-нибудь ждет...

А однажды мы услышали:

"Богатый холостяк из штата Колорадо завещает все свое состояние трем пожилым дамам, за которыми он ухаживал в молодости и ни одна из которых не пожелала выйти за него замуж. "Им я обязан исключительным спокойствием прожитой жизни",-- сказано в завещании. Каково? Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное, леди и джентльмены? Это же просто невероятно!"

Пустяки! Мы слышали и не такое!

Был серый, душный нью-йоркский вечер. Тысячи автомашин медленно катились по берегу Гудзона. Почти впритирку. Как говорят американцы, "нос к хвосту". Был конец недели, и все, кто мог, спешили вырваться из влажных, дымных ущелий гигантского города. То и дело на автостраде возникали пробки.

Где-то в районе сотых улиц я почувствовал, что впереди происходит что-то необычное. Приближаясь к определенному месту, машины начинали тревожно сигналить и в испуге шарахаться из стороны в сторону. Скрежетали тормоза.

Подъехав к этому загадочному месту, я скорее инстинктивно, чем сознательно, круто положил руль налево, едва не задев соседний "кадиллак". Если бы я не сделал этого, я наехал бы на человека, который неожиданно возник передо мной. Это от него шарахались машины, ехавшие впереди.

Вид человека был страшен. Безумные глаза. Рот разорван в крике. Он метался в стаде гудящих машин и вопил:

-- Убейте меня!.. Умоляю!.. Убейте!..

Этот человек еще долго стоял перед моими глазами. Кто он? Почему он хотел умереть? В ту минуту я и не догадывался, что увидел, если можно так выразиться, финальный кадр трагедии.

Или, может быть, комедии? Называйте это как хотите. Но прежде чем судить, послушайте, что я узнал об этом человеке.

Да, примерно через месяц в одном из бульварных американских журналов я увидел фотоснимок: знакомая автострада на берегу Гудзона, стадо автомашин и безумные глаза самоубийцы.

...Фред Хантер, молодой композитор, был женат на вдове лесопромышленника из штата Теннесси. Барбара была старше его на десять лет, больна и ревнива. Она обладала лишь одним достоинством, которое удерживало около нее Фреда,-- она была богата.

У нее было что-то около миллиона долларов, оставшихся от первого мужа. Деньги лежали в банке на имя Барбары. Это было ее богатство, и распоряжалась им только она. "Подожди,-- говорила она Фреду,-- я скоро умру, и тогда все будет твое. Если, конечно, ты будешь хорошим мальчиком и перестанешь путаться с хористками".

Но время шло, а Барбара не умирала. Ее подозрительность, ревность и дикие скандалы, которые она ему устраивала, доводили Фреда до изнеможения. Жить стало совсем невмоготу, когда у одной из хористок родился ребенок.

Врач, лечивший Барбару, был другом семьи. Он, как и полагается другу семьи, знал и о состоянии в банке и о рождении ребенка. Каждый раз, выходя из комнаты Барбары в гостиную, где его ждал Фред, доктор довольно потирал руки и радостно объявлял: "Не волнуйтесь, мой друг, она скоро поправится. Я делаю для этого все, что в моих силах". В эту минуту Фред готов был задушить доброго доктора.

Сговорились они как-то сразу. Сидели за коктейльным столиком, слушали, как позвякивают кубики льда в стаканах с виски. Молчали долго. Потом Фред спросил: "На пять процентов согласен?" "На двадцать, и ни цента меньше",-- ответил доктор.

Через неделю Барбаре стало хуже. А еще через неделю в доме появились юрист Барбары и какие-то люди из банка. Они долго о чем-то совещались, запершись в спальне умирающей. Фред понял, что Барбара составляет завещание.

Прошло еще несколько дней, и к постели Барбары позвали священника. Похороны были пышными, Фред плакал, его трясло, и доктор, добрый друг дома, давал ему что-то нюхать из пузырька.

У Барбары не было родственников, и поэтому на оглашении завещания присутствовали только Фред, чиновник из банка и друг семьи -- доктор. Теперь трясло их обоих. Даже у представителя банка нервно подергивалось веко. Лишь юрист, монотонно читавший завещание, казался спокойным.

Барбара завещала все свое состояние Фреду, если (Фред не поверил своим ушам)... если Фред согласится подвергнуть себя кастрации.

Как рассказать, что было потом?! Как описать вспышку бешенства Фреда? "Нет, дайте мне другое перо!" -- восклицал в таких случаях Н. В. Гоголь.

Как визжал Фред! Как он катался по ковру1 Как крушил он дорогие статуэтки и вазы! Добрый доктор плакал и сам нюхал что-то из пузырька, чтобы не лишиться чувств.

Фред не решился на операцию. Тут бы и конец этой трагической и смешной истории, если бы не включились в нее новые действующие лица.

Я забыл упомянуть, что доктор был старым холостяком. И у него была любовница. И этой любовнице он давно проболтался о миллионе Барбары и о преступном сговоре его, доктора, с Фредом. Так что любовница доктора ждала этих двадцати процентов не меньше, чем сам доктор. Не берусь описывать ее бешенство, когда плачущий доктор сообщил ей о необычном условии завещания.

Тем не менее женщина эта пришла в себя раньше других. Первое, что она сделала,-- выкрала у доктора "договор", бумажку, где рукой Фреда было написано, что, дескать, я, такой-то, обязуюсь отдать двадцать процентов наследства такому-то, если последний окажет мне некую услугу. Хорошо припрятав эту бумажку, любовница пригласила доктора и Фреда в ресторан, где и объявила обалдевшим от неожиданности джентльменам, что намерена обо всем заявить в полицию, если... не получит пятидесяти процентов. "Но это значит, что я должен стать кастратом",-- простонал потрясенный Фред. "Разумеется!" -- был ответ. Именно за это он и получит свои тридцать процентов!

Уговорить ее оказалось невозможно. Над угрозами она смеялась. Дело принимало совсем паршивый оборот.

И тогда на сцене появляется еще один персонаж, брат Фреда-- Уильям.

Недавно разошедшийся с женой, Уильям жил в Чикаго, работал продавцом в автомобильном салоне. Братья не виделись лет пятнадцать, хотя в детстве их трудно было разлучить даже на час. Когда-то они были очень привязаны друг к другу. Может быть, потому, что были очень похожи. Впрочем, "похожи" -- это не то слово, когда говоришь о близнецах, которых то и дело путала даже родная мать.

Так вот, к Уильяму и помчался Фред, и я надеюсь, что вы уже поняли, зачем.

Он предложил Уильяму половину от своих тридцати процентов. За это Уильям должен был на время стать Фредом, заменить его на операционном столе, получить наследство, расплатиться с доктором и его любовницей и лишь после всего этого вернуться в Чикаго.

Уильям выслушал брата молча. Потом неожиданным ударом в челюсть свалил его на пол. Он бил его ногами и молотил кулаками, пока не устал. Уильям выбросил избитого брата на улицу, так и не проронив ни слова.

В полном отчаянии Фред вернулся в Нью-Йорк. Он стал подумывать об убийстве любовницы доктора. Уже почти решился, когда к нему нагрянул Уильям.

Брат сказал, что согласен стать на время Фредом со всеми вытекающими из этого превращения последствиями. Но за это Уильям требовал те самые тридцать процентов, которые причитались Фреду. "Все или ничего!" -- сказал Уильям. Не половину от тридцати процентов, как предлагал ему Фред в Чикаго, а все тридцать.

Дальнейшее читателю известно. Фред сошел с ума.

...Минуло несколько лет, и я забыл об этой истории. Но вот однажды на Бродвее я увидел кинокомедию Стэнли Крамера "Этот безумный, безумный, безумный мир". Что-то очень знакомое, что-то уже виденное и слышанное не в кинозале, а в жизни показалось мне в этом замечательном фильме. Я вернулся домой, разыскал свою старую записную книжку и сел писать этот рассказ.

Но, перелистывая записную книжку, я наткнулся еще на одну историю. Герой ее -- в отличие от Фреда, доктора, любовницы доктора и Уильяма -честный человек. Однажды вечером ехал он с работы в своем стареньком автомобиле и наехал на... мешок с деньгами. Мешок был банковский, с надписями и печатями.