Воздушный корабль - Александр Беляев

– Ожидать некогда. Там есть веревка. Привяжите ее к чему-нибудь и спустите конец! – вновь крикнул Ханмурадов.

Власов не без труда нашел, закрепил и спустил веревку.

Ханмурадов ухватился за конец и начал карабкаться с кошачьей быстротой. Но натяжение веревки вдруг начало ослабевать. Она складывалась петлями. «Альфа» перекинулась на нос, и Ханмурадов свалился на голову Власова.

Мотор отказывался работать, захлебывался. Ханмурадов подполз к иллюминатору и заглянул в стекло.

– Этот мотор нам не поможет. Пропеллер сломан, – сказал он. – Придется пробраться в кормовой мотор. Но едва ли он будет работать при такой качке, – сказал Ханмурадов.

– Дело дрянь, – отозвался Власов. – Мы во власти циклона. Не циклон, а настоящий смерч. Нас несет с бешеной скоростью.

– Но как мы попали в циклон?

– Теперь нам надо подумать о том, как выбраться из него и прежде всего как помочь нашим раненым. Видишь, Буся до сих пор не приходит в себя.

– А Сузи?

– Тоже лежит без памяти, привязанный к столу в своей рубке.

– Попали в переплет! – тряхнул головой Ханмурадов.

– Ну что ж, лезем в кормовой отсек гондолы!..

Кормовой мотор удалось завести. Но выйти из циклонического течения с помощью одного пропеллера не удавалось. К счастью, положение скоро изменилось к лучшему. Так как центр тяжести всей системы находился внизу, то «Альфа» повернулась гондолой вниз, как только ее перестало вертеть. Но она продолжала нестись вместе с циклоном в восточном или юго-восточном направлении. Власов объяснил Ханмурадову эту перемену. Он вынул записную книжку и набросал чертеж.

– В циклоне частицы воздуха двигаются как бы по винтовой линии. Нас трепало, пока мы не вышли из этого «винта». Теперь нас несет по линии вот этой стрелки.

– А скорость какова?

– Бывают циклоны, которые движутся со скоростью всего сто пятьдесят – двести километров в сутки. А бывают и такие, что пробегают в сутки и две тысячи километров. В такой циклон нам, вероятно, и посчастливилось попасть. Ну, однако, об этом мы еще поговорим. Теперь нам надо о другом подумать. Иди приведи в чувство Сузи, а я Бусю на свое попечение возьму. Надо их уложить на койки и привязать. Пока мы не расстались с циклоном, с нами могут случиться еще всякие неприятные неожиданности…

Печальное зрелище представлял собой экипаж «Альфы». Сузи ходил с забинтованной головой. Буся прихрамывал, Ханмурадов жаловался на боль в боку. Власов совсем расклеился. Он даже пожелтел и вспоминал о своем тихом, милом Павловске, уютном кабинете, метеорологической обсерватории, послушных шарах-зондах, «которые без всяких хлопот и без риска для человека добывают нам сведения о верхних слоях атмосферы». И если бы не дрозофилы, он совсем затосковал бы. Власов взял с собою в полет мух-дрозофил, чтобы наблюдать, как влияют космические лучи на мутацию.

– Это очень важно. Мы все больше овладеваем стратосферой, – говорил он. – Мы еще совсем не знаем, как влияют космические лучи на организм человека. Дрозофилы – очень тонкий «реактив» на лучистую энергию.

Если количество летательных (смертельных) генов, возникающих у дрозофил под влиянием космических лучей, не увеличится, значит, и для человека эти лучи не представляют опасности.

В сущности говоря, – продолжал он объяснять Лавровой, которая заинтересовалась его дрозофилами, – абсолютно вредных физических факторов, как и химических веществ, нет. Все дело в количестве. Тяжелая вода смертоносна в большой пропорции и стимулирует развитие организмов, будучи примешана к обычной воде в малых дозах. Так и с космическими лучами. Ведь под их действием находятся все растения и живые существа на земле. Биология только недоучитывала этого фактора. Кто знает, быть может, вся эволюция видов произошла и происходит под действием этой космической лучистой энергии. Жаль только, что «Альфа» не летит в стратосфере, в лучшем случае она поднимается лишь к ее границам. Но все же мы получаем здесь гораздо больше космических лучей, чем на земле, и это должно отразиться на дрозофилах.

– А быть может, и на нас самих? – спросила Лаврова.

– Быть может, и на нас, – ответил Власов. – Как – хорошо или плохо – мы еще не знаем. Я иногда не прочь пофантазировать. Кто знает? Быть может, через несколько десятков лет люди построят в стратосфере этакий искусственный спутник Земли и на нем лабораторию. Под влиянием мощных космических излучений начнет происходить сильнейшая мутация у подопытных насекомых и животных. «Искусственная эволюция»! Быть может, нам удастся создать совершенно невиданные, новые, более совершенные формы животных и растений, подвергая их действию космических лучей.

– И, быть может, получим мутацию человека в сверхчеловека?

– А все может быть! Ведь, в сущности говоря, мы только начинаем проникать в тайники мастерской природы, в тайны ее производства!

Лаврова задумчиво смотрела сквозь стекло в ящик, где весело перелетали и суетились крупные мухи-дрозофилы. Они так беззаботны! Они не знают, вероятно, и не чувствуют, что незримые потоки лучистой энергии пронизывают их тело и вызывают глубокие изменения в их организации, в их генах – носителях жизненного начала и качественных признаков их потомства.

«А мы, люди?.. Все ли мы сознаем это? Все ли мы знаем, что ничто, никакое изменение нормальных условий – не проходит для организма, для нас, безрезультатно?.. Быть может, у стратосферных пилотов будут исключительно даровитые дети!»

Размышления Лавровой были прерваны голосом Сузи. Он звал к себе Власова. Аэролог отправился в капитанскую рубку.

Сузи сидел, наклонившись над картой. Бинты закрывали его голову, лоб и подбородок. Возле Сузи сидел Ханмурадов и рассеянно глядел в иллюминатор.

– Ты не слушаешь меня! – строго сказал Сузи сквозь сжатые зубы. Бинт мешал ему открыть рот.

– Нет, я слушаю, – рассеянно ответил Ханмурадов.

Вошел Власов. Сузи повернул к нему голову и поморщился – заболела шея.

– Наша судьба, – начал Сузи, – похожа на судьбу Колумба. Он шел открывать морской путь в Индию, а открыл Америку. Мы, вместо того чтобы «открыть» Северный полюс, «открыли» пустыню Гоби.

– Разве она была закрыта? – сострил Власов, вспоминая Маяковского, который хотел «закрыть Америку, чтобы открыть ее вновь».

– К сожалению, и полюс и Гоби открыты и никто их не закрывал, – улыбнулся углом губ Сузи. – А факт все-таки тот, что нас занесло в пустыню Гоби. Я сейчас самоопределился. Долгота – сто пять, широта – сорок пять градусов.

Власов рассмеялся.

– Неплохие результаты! – воскликнул он. – Мы находимся, значит, примерно только километров на триста севернее Ташкента.

– Зато на восток нас отнесло тысячи на две километров! – сказал Ханмурадов.

Он встал, подошел к иллюминатору и посмотрел вниз. «Альфа» летела на высоте всего шестисот метров. Ее темно-синяя длинная тень медленно ползла по желто-серым пескам пустыни. Что за унылый вид! Ни деревца, ни кустика, ни животных, ни человеческого жилья. Пески, пески, пески, раскаленные жгучими лучами солнца. Воздушный столб, который, пожалуй, может поднять своим могучим восходящим током планер с места. Весь день от пустынь идет вверх этот горячий ток воздуха. Какая благодать для орлов!

Вот он, «птичий царь», парит, распластав неподвижно крылья, невдалеке от «Альфы». Ханмурадов видит даже, как орел время от времени поворачивает голову к «Альфе». Дирижабль раздражает воздушного хищника. Налетит ли он, как налетел час назад один орел на «Альфу»? Хорошо, что оболочка дирижабля металлическая. Мягкому дирижаблю досталось бы от острого орлиного клюва и когтей!

Орел неподвижно парит в воздухе и зорко смотрит вниз. Что он там заметил? Какая добыча может быть здесь для орла? Едва ли в этой пустыне живут даже тушканчики, суслики. Может быть, змеи, ящерицы…

Ханмурадов шарит глазами по песчаной равнине. Что могло заинтересовать орла?

– Вот, прочти радиотелеграммы. Эта от Осоавиахима, эта от секретаря Ташкентского обкома – ответы на наши донесения. – Сузи протягивает две бумажки, написанные рукой Лавровой. – Ответ на наши сообщения об аварии. Радуются, что все мы живы, выражают твердую надежду на то, что мы найдем так неожиданно утерянную воздушную реку.

– Это все отлично, – говорит Власов. – Но мне гораздо интереснее было бы знать, какой метеор, болид или чудовищный снаряд «контузил» нас, вывел из курса и бросил в объятия циклона.

Сузи усмехается.

– Об этом говорит третья, только что полученная телеграмма. Ты знаешь о постройке ракетного дирижабля, который должен был лететь со скоростью двух – трех тысяч километров в час? Так вот, его построили досрочно и пустили в опытный полет. Он-то и был тем «метеором», который наделал нам бед. Капитан стратосферного ракетного дирижабля товарищ Нипковский шлет нам свои извинения, огорчения и прочее. Наша радиограмма об изменении курса, оказывается, не была принята из-за атмосферных разрядов. И Нипковский полагал, что мы находимся севернее и в более низких слоях. Его «Ураган» только набирал высоту, пробираясь к стратосфере. Хорошо еще, что «Ураган» не угодил в «Альфу». Недурная получилась бы картина столкновения «космических тел»!