Репрезентация самосознания в личных дневниках современных девушек - Екатерина Чурилова

Самоощущения и переживания автора о себе как об идеальном «Я» отображаются в личных дневниках через репрезентацию социальной идентичности девушек-авторов с определенной референтной группой.

Л. Б. Шнейдер[85] определяет идентичность как соответствие образа «Я» воплощению его в жизни, принадлежность индивидуального надиндивидуальному целому, которое охватывает и субъектвиное время, и деятельность личности, а также является культурно обусловленным[86]. Становление личности возможно только благодаря осознанию своего идентичности. Ведение интимного дневника может способствовать личностному самоопределению и самоорганизации, благодаря нахождению и присвоению смыслов, персонализации, рефлексии, которые репрезентируются в дневниковых текстах.

Л. Б. Шнейдер пишет о том, что идентичность должна быть восстановлена в своей целостности, чтобы наполниться абсолютным содержанием. Структурирование идентичности возможно и в процессе написания личного дневника, поскольку при этом целостно и упорядочение репрезентируются различные аспекты идентификации: самоопределение в различных ситуациях, персонализация через отношения с другими, самоорганизация. Идентичность характеризует «Я» в его целостности и содержательности, определяет переживания и репрезентацию особенностей жизненного пути личности.

В отрочестве, как считал И. С. Кон[87], «Я» человека сводится к сумме его идентификаций со всеми значимыми для него людьми. Но по мере взросления, по мере приближения к юности ориентация на нескольких важных людей приводит к ситуации внутренней неопределенности, конфликтности. В это время активно развивающиеся рефлексивные способности помогают человеку идентифицироваться более избирательно для того, чтобы полностью осмыслить в чем именно он особенен и не похож на других.

При этом, говоря о наших респондентах, необходимо отметить что такая особенность – как сужение круга идентифицируемых с автором лиц при переходе от отрочества к юности – находит свое отражение посредством репрезентации в личных дневниках.

По Э. Эриксону[88], половая идентификация как процесс и половая идентичность как ее результат являются неотъемлемыми для личностного развития. Это объясняется тем, что в подростковом возрасте, на стадии половой зрелости, для ее нормального прохождения, необходимо «правильно» идентифицироваться, чтобы не произошло спутанности ролей. При этом проблемы идентичности подростка носят не только биолого-физилогический характер (быстрые изменения его телесного образа и половое созревание), но и социальный. Подросток беспокоится не столько за свои физические импульсы, сколько за возможность того, что они выглядят в глазах окружающих как не оправдывающие ожидания юноша или девушка.

Э. Эриксон[89] говорил о том, что подростки из-за неуверенности в том, кем являются, стремятся обязательно идентифицировать себя в первую очередь с какими-нибудь «замкнутыми группами». При этом чтобы скорее приобрести идентичность, они стереотипизируют самих себя и других людей.

В юношеском же возрасте половая идентификация и последующее чувство идентичности необходимы личности для достижения близости, значимой для «нормального» разрешения стадии молодости. Поскольку полностью отдаться близким отношениям с другим человеком способен только тот, кто целиком уверен в собственной идентичности, иначе может наступить изоляция. И только в случае правильной идентичности, которую человек ощущает и принимает возможно дальнейшее гармоничное личностное развитие.

Таким образом, в юности идентификация и обособление функционируют в высшей степени, поскольку человек в этот период переживает «высокие мировоззренческие чувства» и вся сфера чувств отличается особой интенсивностью и яркой окрашенностью. Именно это обстоятельство создает реальные личностные проблемы человеку, планирующему свой жизненный путь, определяющему для себя ценностные ориентации и вступающему в межличностные отношения с миром людей.

Половая идентификация определяет развитие самосознания, включает в себя генетически-биологические задатки, социальные ожидания (человек в своей жизнедеятельности ориентируется на свой биологический пол), а также внутреннюю позицию самой личности (осмысление собственной идентичности). На формирование половой идентичности, особенно в подростковом возрасте, влияют телевидение, СМИ и компьютерные ресурсы. В результате этого часто происходит присвоение и усвоение девушками черт и особенностей поведения, традиционно считавшихся мужскими (твердость духа, ориентация на карьерный рост, мужественность, самостоятельность; из охранительницы очага женщина становится «добытчицей» и т. п.).

В подростковом и юношеском возрастах, к которым относятся наши авторы, половая идентификация, как правило, является уже сформированным звеном. Поэтому все участники нашего исследования имеют четкие представления о нормах и правилах поведения, о предписанных им особенностях, соответствующих их полу.

Несомненно, все это сказывается и на характере дневниковых записей современных авторов: девушки, осознавая свою половую идентичность, стремятся доказать всем, и, в первую очередь, самим себе, собственное превосходство не только над ровесницами, а скорее – над противоположным полом.

Особенности половой идентификации как структурного звена самосознания, репрезентируемые в текстах личных дневников, опосредованы возрастным периодом, в котором находились авторы на момент их написания.

В подростковых записях наших респондентов превалирует идентификация автора с известными людьми, которых они считают успешными (актрисами, певицами, деятелями культуры), а также с девушками (не обязательно ровесницами), которые для самих авторов выступают как субъективно значимые. В юношеских записях девушки-нарраторы чаще идентифицируют себя с родителями (или другими значимыми близкими). В записях некоторых девушек в этом возрасте встречается устойчиво репрезентируемая идентификация себя с субъективно идеальным, собирательным «Я».

«Психологическое время личности – четвертое звено структуры самосознания, которое позволяет ему стремиться осознавать свой уникальный путь индивидуальной жизни, стремиться объективно оценивать себя в своих притязаниях на всех этапах жизни»[90]. Это – «степень включенности человека в свое настоящее, прошлое и будущее, то есть как он мыслит относительно своей персоны»[91].

Данное звено формируется индивидуально, но обязательно в сознании человека все три времени должны быть взаимосвязаны. Если человек погружен в какое-то одно время (живет только прошлым), то это может приводить к всевозможным нежелательным последствиям (психическим расстройствам). У каждого преобладает какое-то одно психологическое время личности, что может быть обусловлено особенностями культуры и религии (это зависит от родовой культуры). Также важной составляющей является и время суток, в которое человек включен в деятельность, что, в свою очередь, может обуславливаться биогенетическими, социокультурными и личностными особенностями человека. Подросток живет в настоящем времени, но для него большое значение имеют его прошлое и будущее. Его понятия и представления переполнены не совсем оформленными теориями о самом себе, планами на свое будущее. В основном его представления распространяются на сферу будущего – возможностей, связанных лично с ним (профориентация, ориентация на создание семьи, на межличностное взаимодействие). В юношеском возрасте оттого, как развивается у человека его личное психологическое время, зависят особенности идентификации, чувство тождественности со своим «Я». Позитивно оцениваемые воспоминания о личном прошлом, равно как и проекты, надежды на будущее, свидетельствуют о существовании «Я»-идентичности в настоящем. Для юношей характерно также переживание расширенного времени как своего собственного.

И. С. Кон[92] в становлении самосознания также уделял большое значение «осознанию своей преемственности, устойчивости своей личности во времени». В качестве основной тенденции подросткового возраста, связанной с психологическим временем личности, автор выделяет увеличение субъективной скорости течения времени. Восприятие времени у подростка ограничено переживаниями прошлого и настоящего. Будущее ему представляется непосредственным продолжением настоящего. В юношеском возрасте временные рамки углубляются: человек пытается охватить и осмыслить отдаленное прошлое и будущее, при этом он старается осознать и отрефлексировать не только личное психологическое время, но и социальное. С переходом от отрочества к юности наблюдается не просто расширение перспективы времени, но и сближение личного и исторического времени.

Для того чтобы подросток, а далее – и юноша, «действительно осознал и почувствовал историческое прошлое и свою связь с ним, оно должно стать фактом его личного опыта»[93]. Пример такого «присвоения» мы можем наблюдать посредством репрезентации данного звена – психологического времени личности – у одной из наших девушек-авторов. В подростковых записях ее личного дневника сначала вскользь упоминаются факты, говорящие о том, что ее прадедушка воевал в Великую Отечественную войну. В тексте это упоминалось как некая часть семейной истории. В записях же юношеского возраста данная девушка наиболее глубоко пытается рефлексировать на особенно значимые для нее переживания и события. В основном все они связаны в дневнике с прошлым. И при это особое внимание автор уделяет тому факту, что ее прадедушка был не просто участником Великой Отечественной войны, но и дошел до Берлина: историческое прошлое, прошлое с мировым глобальным значением в этот момент становится ее личным психологическим прошлым, поскольку по достижении юношеского возраста приобретает субъективную значимость и активно пытается осознаваться.