Краплёная масть - Саша Суздаль

 — Нравится? — блестя черными глазами, спросил мужчина и Вакко выдохнул из себя: — Да!

Кузнец пробыл несколько дней в деревне, поправляя сельский инвентарь, делая ножи, лопаты и всякую железную мелочь. Вакко, только проснувшись, живо схватывался кусок макухи и мчался на площадь, наблюдая за волшебными руками кузнеца. Тот, улыбаясь, снисходительно давал юному помощнику подержаться за инструменты и, даже, расплескать какую-то железную мелочь.

Когда кузнец уезжал, то вручил Вакко небольшой молоток и такую же малую наковальню.

— Держи на память, — сказал ему кузнец и, улыбаясь, добавил, глядя на бесштанного Вакко: — Чтобы быть кузнецом, нужно иметь кожаный фартук.

С той поры Вакко оглашал окрестности дома металлическим стуком, и данное занятие сына не понравилось его отцу, давившему масло из семян. Воспитание сына закончилось тем, что он убрался подальше от отцовского дома и устроился на берегу реки Ронни.

Когда Вакко подрос, то надежда отца выучить его на маслодела угасла полностью, тем более что сын давно добывал пропитание сам, мастеря из железа всё, что ни закажут.

Собственно здесь, в кузнице на берегу, одним прекрасным днём стало ослепительно светло, так как в ней появилось прелестное лицо девушки, краше которого Вакко не видел. Ослеплённый её красотой юный кузнец не слышал слов мужчины, сопровождающего девушку, и тот подумал, что рассказы о деревенских дураках не сказки, а чистая правда.

Дело в том, что мужчину, зашедшего в кузницу Вакко, звали Багила, который являлся не кем иным, как королём данного королевства, именуемого Аморазон. А ослепительная девушка приходилась ему дочерью, которую он называл Мави. Зашли они в кузницу Вакко, чтобы подковать лошадей, так как его рекомендовали все поселяне.

Король повторил просьбу и Вакко очнулся от наваждения, принимаясь за работу. Король спустился к берегу, осматривая берега реки, а его дочь наблюдала за кузнецом, который, несмотря на покрытое неожиданным румянцем лицо, большим рашпилем ловко очистил копыто коня и приколотил новые подковы.

Больше всего Вакко смущало то, что у девушки на голове торчала огромная зелёная лягушка, которая, прикрыв глаза, дремала, ничуть не страшась высоты. Не выдержав, Вакко напряженно спросил: — Ты всегда её носишь?

— Да, — ответила девушка, и данное обстоятельство очень огорчило Вакко.

— Ты не бойся, она добрая, — успокоила его Мави и предложила: — Можешь её погладить.

Нельзя сказать, чтобы Вакко горел желанием гладить лягушку, но слова девушки для него звучали, как приказ, и он протянул руку в направлении зелёного создания, намереваясь произвести ритуал знакомства. Не успел Вакко дотронуться до шишковатой зелёной шкуры, как подлая тварь открыла глаз и вперилась в кузнеца взглядом.

— Я потом поглажу, — сообщил Вакко, и лягушка одобрила его намерения, снова закрывая глаза. Вероятно, данная особь позволяла себя гладить только хозяйке. Король остался весьма довольный работой и бросил Вакко несколько зелёных монет, а его дочь, садясь на лошадь, тихо спросила у кузнеца:

— Ты не будешь против того, если я навещу твою кузницу.

Вакко подставил ладони под ногу девушки и чуть не перебросил её через лошадь. Покраснев, он промычал: «Я не против», — а девушка захихикала и помчалась на коне впереди отца. Растерянный Вакко стоял возле кузницы и молчал, а на его измазанном гарью лице блуждала дурацкая улыбка.

Подставив лицо под встречный ветер, Маурасави, а именно так звали Мави полным именем, стояла на спине рыбы треш, которая рассекала волны реки Ронни. Голубого цвета лёгкое платье до колен, перехваченное на поясе чёрным шнуром, трепыхалось на ветру, точно флаг. На её голове, вцепившись в короткие чёрные волосы девушки своими лапами, сидела большая зелёная лягушка, которая ловила ртом воздух, раздувая щёки.

Рыба треш послушно поворачивала то вправо, то влево, стоило Мави переставить ступни своих ног. Треш не отличались особым умом от остальных рыб, и только благодаря усердию и упорству девушки бесконечные тренировки достигли своей цели – рыба чувствовала ноги своей наездницы и поворачивала в нужную сторону.

Внезапно треш вильнула вправо, видимо соблазнившись какой-то рыбкой, и Мави с разгону полетела в воду. Она с хохотом вынырнула, перевернувшись на спину, и поплыла, вскидывая руки над головой. Лягушка, которую Мави называла Третилой, не замедлила выпрыгнуть ей на живот и, как капитан корабля, победно осматривала окрестности, выпучив большие глаза.

Мави поплыла к далёкому берегу, перекатываясь и подныривая под волну с грациозностью рыбы треш. Плывущая рядом лягушка Третила не отличалась изяществом стиля и, чтобы догнать Мави, исчезала в воде, выныривая далеко впереди. Они преодолели половину пути до берега, когда вода под Мави забурлила, и она снова оказалась на спине рыбы треш. Третила обиженно квакнула сзади, безнадёжно отставая от неё.

Прошло много лет с той первой встречи с кузнецом, и Мави с улыбкой вспоминала, как она появилась возле кузницы Вакко во второй раз, вот так же оседлав рыбу треш. Кузнец таращил на неё глаза, не понимая, как она ходит по воде и это её забавляло.

Ей нравилось находиться в кузнице Вакко, так как там она чувствовала себя свободно, а рядом плескалась вода в реке, её стихия. А ещё наблюдать, как работает кузнец, превращая огненный кусок металла в какую-либо вещь. Ей казалось, что раскалённое изделие, погружённое в воду, вместе с шипением теряет душу, и это её слегка огорчало, так как вода для неё означала жизнь.

Мави невольно вспоминала рассказы отца о своей маме, как и она любившей бывать на реке. В тот злополучный день мама, будучи беременной, вместе со своей няней каталась на реке. Неожиданно для обоих у мамы прямо в лодке начались схватки. Поднявшись на ноги, мама пыталась перейти на корму, но сделала движение так неловко, что лодка перевернулась. Барахтаясь в воде, мама родила Мави и её няня смогла перегрызть пуповину.

— Плыви к берегу и береги ребёнка, — сказала мама и няня, как могла, гребла одной рукой к берегу, положив Мави себе на живот. Няне помогли рыбаки, заметившие её с берега, а маму неделю искали в реке, но так и не нашли.

От воспоминаний Мави потеряла контакт с рыбой треш и та снова вильнула в сторону. Мави улетела в воду, которая освежила тело и смыла слёзы на её лице. Раскинув руки в стороны, Мави легла на воду, которая медленно несла её по реке, а она наблюдала за голубым небом и несущимися по нему комковатым облакам.

Внезапно перед глазами Мави замелькала погружённая в серебряные искры голубая, как небо, бабочка. Искристая пыль медленно опускались вниз, и Мави подставила ладошку, чтобы поймать блестящую канитель. Рядом шлёпала лапами Третила. Неожиданно она выбросила к ладошке свой длинный язык и Мави вскрикнула от боли – ладошку обожгло огнём.