Штурмфогель, Коммандос верхнего мира (не окончено) - Андрей Лазарчук

Берлин, 10 февраля 1945. 17 часов 40 минут

Антон привез Хельгу, уже погруженную в транс, и с помощью Штурмфогеля устроил ее в удобном кресле. Транс был регулируемый, неполный, человек в таком состоянии при необходимости вполне мог себя обслуживать и даже общаться с другими - на простом бытовом уровне. Просто это отнимало лишние силы и снижало чувствительность. - Мы решили, что так будет надежнее, - сказал он. - Не верю я в здешние телефоны. - Как там, на месте? - спросил Штурмфогель. - Курорт, - усмехнулся Антон. - Купаемся, играем в мяч. На лыжах еще не катались, но приглашения уже получили. - Купаетесь? - не поверил Штурмфогель. - Вода же теплая, - сказал Антон. - Вулкан: - Ах, да. В отличие от того Женевского озера, что внизу - здесь оно подогревалось небольшим живописным прибрежным вулканом. В результате вода припахивала серой и имела целебные свойства. - Ну, вот, - сказала вдруг Хельга грудным незнакомым голосом. - С прибытием, мой Рекс! - Хватит, хватит:- сказала она же, но голос теперь принадлежал мужчине. Или мы будем разыгрывать влюбленную пару и по эту сторону двери? - Почему бы нет? - Ты знаешь, почему. Нет-нет, я: - Прости. Если ты думаешь, что все это время я мечтала только о том, чтобы ты меня трахнул, то это не так. Но для пользы дела иногда нужно уметь расслабиться. Лучшего способа человечество еще не придумало: - Я ведь о другом: - Другой не здесь: - Все равно. Я не смогу смотреть ему в глаза: да о чем речь! Спать с женщиной своего брата - это почти то же самое, что спать с сестрой. Я знаю, я глуп, я старомоден, но я так не могу: Без обид, сестра?.. - Без. Братец Рекс: Сколько яда в голосе, хоть выжимай и разливай по склянкам, подумал Штурмфогель. - Что-то открывают: бумага шуршит:- сказала Хельга уже от себя. Пауза. - Веревку не выбрасывай, пригодится, - мужской голос. - Связывать кого-нибудь? - с надеждой - женский. Долгая пауза. - Вот тебе список: - Ничего себе. Понадобится чертова прорва денег: - Вот это пусть тебя не заботит. Смотри: - Оуу! Пауза. - На все приобретения тебе дается неделя. Успеешь? - Так: сейчас. Это просто, это тоже просто: Вот по этим двум пунктам могут возникнуть сложности, но, если я правильно понимаю, это второстепенные вещи: - Здесь нет второстепенных вещей! Я хочу, чтобы ты это поняла: второстепенных вещей в нашем деле не бывает! Каждая мелочь имеет одну цену: жизнь и смерть. В том числе и твою жизнь: - Да, мой Рекс, мой повелитель. Кстати, тебе не кажется, что из наших имен сам собой возникает очень серьезный довод? Может быть, это судьба? - Прекрати, Ультима. - Замолкаю, замолкаю. Любое твое желание - закон для меня: - Тогда свари кофе. Пауза. - Вздыхает, - сказала Хельга. - Что-то бормочет: не могу разобрать слов: - Тебе с сахаром или без? - Пол-ложечки: Пауза. - Спасибо. О-о: Эти чертовы американцы совсем не умеют делать кофе. Они его варят в большом котле и потом подогревают, ты можешь представить себе больших варваров? Да, Ультима, и еще: прости, что наорал на тебя. Очень трудное время. Брат и прислал-то меня сюда, чтобы я немного отдохнул: - Он сообщил мне, что ты... Что ты на грани срыва. И просил помочь тебе расслабиться. Чтобы я отнеслась к тебе, как к нему самому: Но, если тебе это поперек души, мы подцепим для тебя кого-нибудь еще, окей? - Только не проституток. В них есть что-то от доильных автоматов: б-рр. - Ради бога. Тут прорва скучающих офицерских жен, туристок с душевными ранами, начинающих актрис: - У тебя есть знакомства в этой среде? - Ну, разумеется! Хочешь доверить мне выбор? - Обсудим это позже: Знаешь, я хочу искупаться в озере. Проводи меня. - Да, мой Рекс. Кстати, ты можешь переодеться здесь и спускаться к озеру в халате. Многие так делают. - Хорошо. Пауза. - Эй, и возьми чего-нибудь выпить! - Я возьму бренди. Пауза. - Хлопнула дверь, - сказала Хельга. Ну, что же, подумал Штурмфогель, начало положено: - Лично я взял бы этих сладеньких сегодня ночью, - сказал Антон. - Яхта рядом, погрузим - и привет. - А потом? - Допросим. Будем все знать. - Хм. Во-первых, есть процент-другой вероятности, что парень не расколется на допросах - или что он владеет техникой самоликвидации: Для нас это равнозначно полному провалу. И даже в самом лучшем случае - он расскажет всё, что знает - мы лишаем себя всех возможностей продолжать игру: И вовторых, мы обрубим единственную нить, ведущую: ну, ты знаешь, к кому. А шеф сказал так: если придется выбирать между коммандос в руках и крысой в небе - выбирать крысу. Все ясно? - Предельно. Наблюдать, ждать: - Именно так. - Черт. - Аналогично. Но ты же знаешь: в нашем деле сколько ждешь, столько потом живешь в раю. Полог маскировочного шатра отодвинулся, и появились Гуго и Кляйнштиммель. - Как дела, Эрвин? - спросил Кляйнштиммель с усмешкой. - Ты их еще не всех выловил? - Клев ожидается послезавтра, - сказал Штурмфогель. - Ну-ну. Только не затупи крючок: - он покосился на Хельгу. - Очень кстати образовалась вставка в основную операцию. Мы нашли Полхвоста. - И где он был? - Можешь себе представить - в концлагере. Провинциальное гестапо постаралось. Спасибо папе Мюллеру - выяснил: Михаэль Эрб, носящий странную кличку "Полхвоста", семнадцатилетний подросток-инвалид (одна нога короче другой, порок сердца и еще куча болезней) со скверным характером и длинным языком, который раз уже (третий или четвертый?) попадающий в гестапо, обладал не то чтобы совсем уникальной, но очень редкой и ценной особенностью: он мог сверху проникать в других людей внизу и смотреть на мир их глазами. Только смотреть; слышать не умел. И человек, в которого вселялся Полхвоста, должен был быть малоподвижен. Это накладывало существенные ограничения на использование такого ценного сотрудника. Но Полхвоста прогрессировал: он мог уже некоторое время удерживать человека в относительной неподвижности; кроме того, он неплохо читал по губам: - Понятно, - сказал Штурмфогель. - Подсмотреть, не работает ли мой агент под контролем? Да, это оперативнее, чем гонять кого-нибудь на вражескую территорию: - Когда он должен выйти на связь? - Завтра он будет ждать инструкции от меня. Просто по радио. Я назначу ему сеанс связи на послезавтра. Пусть Полхвоста как следует поест: - Он метет за троих. В лагерях кормят так себе.

Рим, 10 февраля 1945. 23 часа

Сколько Волков ни бродил по Риму - и при Муссолини, и при американцах - он никак не мог составить собственное представление об этом городе. Рим ускользал он него, отгораживаясь фасадами: лживыми, как и повсюду. Но в Москве, в Лондоне, в Вашингтоне, в Берлине он легко проникал за фасады, добираясь до души, до сути; здесь сделать это почему-то не удавалось. Это при том, что Рим, как никакой другой город, отражал в себе Асгард, Амаравати, Хайлэнд, Хохланд, Рай, Хэвен, - жалкие условные обозначения, не несущие в себе ничего, тем более - имени: Нет, имя у единого верхнего города, конечно же, было: Салем. Но им не пользовались уже давно, может быть, с тех пор, как внизу одно за другим стали появляться высокомерные убогие селения, ложные Салемы, осквернившие собой это сакральное сочетание звуков. И потому говорили: Верх. Или: Хохланд. Или: Амаравати: Или - Рай. Смешно, подумал Волков. Знали бы вы: Джино ждал его на Испанской лестнице - на двадцатой ступеньке сверху. - Не поможете ли вы раскурить мне эту проклятую верблюжью сигарету? обратился к нему Волков. - Вас не смутит, что зажигалка немецкая? - голос Джино звучал насмешливо и очень спокойно. - Попробуем скрестить немца с верблюдицей и посмотрим, что получится: Волков погрузил кончик сигареты в желтый огонек. - А теперь угости и меня, - сказал Джино. - Держи всю пачку, - сказал Волков. - Ты же знаешь, я почти не курю. - За войну твои привычки могли измениться: - Некоторые. Эта осталась. Как ты? В форме? - Вполне. - Наверху бываешь? - Живу. - Кем? Джино хмыкнул. Сунул в зубы сигарету, закурил, жадно затянулся. - Я там жиголо. В большом дансинге на побережье. - Серьезно? Никогда не думал, что ты сумеешь научиться танцевать. Чувство ритма: Оба негромко хохотнули. Это была старая, смешная и довольно сальная история. - Научился: жить захочешь, и не такому научишься. А ты хочешь мне что-то предложить? - Да. - Можешь сказать? - В общих чертах. Убрать группу немцев. Из ближайшего окружения Гиммлера. - Большая группа? - От десяти до сорока голов. - Можно попробовать. А кто они? - Я же говорю: ближайшее окружение Гиммлера. - Это я понял. Кто они? - Штаб переговорщиков. Во главе с Зеботтендорфом. - Каких еще переговорщиков? - Гиммлер ведет переговоры одновременно со Сталиным и с Рузвельтом - при этом одновременно наверху и внизу. Внешняя цель переговоров: сохранение нижней Германии и германского влияния на Верх. Скрытая цель: воцарение Гиммлера ценой выдачи Гитлера. Истинная цель: устроить наверху встречу Гиммлера, Сталина и Рузвельта - и уничтожить всех троих. - Так: А Зеботендорф - это кто? - Общество Туле, если помнишь. Ближайший друг Гесса. Некоторое время был директором "Аненэрбе". Очень опасен: Теперь тонкость. Заметая следы, мы должны будем сделать вид, что грохнули немцев по ошибке или за компанию, а на самом деле целью нашей была американская делегация. То есть бить придется во время их встречи. - Где будут идти переговоры? - Пока еще не знаю. Но мои люди установят это вовремя: - Хотя бы сектор. - Я думаю, это будет лес Броселианда. - Лучшее место для таких переговоров: - Джино был саркастичен. - Вот именно. Сколько у тебя людей? И - что за люди? - Четыре пятерки. Все - бывшие партизаны, диверсанты. Ребята что надо. - Хорошо. Дня через три устроишь мне встречу наверху с капитанами пятерок. Я тебе сообщу, когда и где точно. Значит, говоришь, дансинг: Ну, ты молодец. Джино промолчал. В одну затяжку высосал сигарету и тут же поджег новую.