Веллоэнс. Книга первая. Восхождение - Андрей Шумеляк

себя совсем уж взаперти. Учителя и зрелые воины жили за станом, в самом городе.

Приходили, чтобы провести занятия, выбрать наряд для караула и огласить

обязанности. Советня расположилась в подвале учебной гимназии. Светлые стены

завешаны картами, харатьями с нарисованными кроками да планами.

«Как знакомо», – подумал Авенир. В Академии тоже изучали схемы, только

касались они не битв, а мыслей и языка. Всплыли заклинания защиты, рецепты

снадобий. Одно дело – учить уже существующие наговоры, и совсем другое –

создавать с нуля, руководствуясь конкретной нуждой и обстановкой. Тут нужно

чувствовать невидимые токи в теле человека, в растениях; находить зарождение

боли, а не её проявление; как мозаику подбирать виды и порции растений. Как это

делать в жизни, а не на схемах? Это уже на других ступенях, а он не доучился. Да, попал из одной школы в другую. Ну да ничего, здесь повольготнее будет…

За столом обсуждали схваченных соглядатаев. Из всех Авенир знал только

Старого Дона и прежнего стоначальника. Увидев пришедших, убеленный сединами

воевода стукнул по столу, все умолкли.

– Приветствую вас. Марха знают все, а вот ты, юноша, представься.

Парень вытянулся стрункой, громко ударил каблуком в пол и звонко произнес:

– Авенир, рекрут восьмого стана, под руководством Караджа, перешёл

обучаться ратному искусству у сабельщика Марха. Служу Глинтлею.

Суровый воевода одобрительно кивнул:

– Уважаю ответ по уставу. Меня зовут Кид Тиннейри, я генерал армии

императора и наставник его телохранителей. Старого Дона и Караджа ты знаешь.

Это Прассиэдо Хеттеянин, наш лучший шпион.

– Чем обязаны такой чести, воевода? – Марх не выносил этой уставной

тактичности, – даже повеса забыл про правила приличия и ворвался ко мне как

голодный драный котище. Серьезные события грядут?

– Ты прав. Пойманные тамильцы развязали языки. Их каган собирается

покорить наши земли. Шайка собиралась отравить воду в Глинтлее. До

центрального источника им оставалось пройти лишь пару кварталов, но, к нашему

счастью, нарвались на караульных. Если бы их план удался, многие ремесленники

и торговцы умерли.

– Понял. И вы хотите от нас…

В разговор вступил Прассиэдо:

– Нужно отправить в каганат соглядатаев. В его стане крепкая защита и

суровые законы, шпиону под личиной свояка проникнуть невозможно – у каждого

из них знак. Либо на руке, либо на голове выжжено клеймо их легендарного хана

Джунга. Хотя я и схож с ними по цвету кожи, меня отличили, чудом спасся. Теперь

каждый из их племени жаждет награды за мою голову. Другой ход – иные, разительно отличные, с переговорным знаменем. Это сработает. Каган обязан

принимать путников.

– А я считаю, что мальчишке рано выходить в квест, – раздался неторопливый

песочный голос, – Он даже обучение не закончил, а вы даете задание, которое под

силу лишь бывалому лазутчику.

Старый Дон раскачивался на стоявшем в углу табурете. Старость и больная

нога позволяли ему нарушать воинский устав, по которому обсуждение в советне

проводилось только на ногах. Нельзя, чтобы в ответственные моменты воины и

стратеги расслабляли тело – ведь тогда и голова перестает работать.

– Все же прав Прассиэдо.

Тиннейри стоял задумчиво, поглаживая грубыми пальцами пышные седые

усы:

– Рекрут должен идти. Если Чыдах и его псы увидят зрелых воинов, убьют без

раздумий. Монаха с послушником никто не тронет. Может каган и чудовище, но он

чтит духовность своего рода превыше булата. Авенир – один из лучших учеников, да и смышленостью не обделен. Марх может поведать духовных истин, да и

начертание ордена будет в помощь. К тому же, он не слишком блюдет

Глинтлейский устав, значит, меньше вероятность, что его заподозрят из-за слишком

вышколенных привычек.

Воевода замолчал. Последнее слово было за избранными. Конечно, их протест

был бы весьма слабым аргументом, но ведь и последнее желание преступника если

и не исполняется, хотя бы может быть высказанным.

Авенир с Мархом переглянулись. Тарсянин с силой ударил по столу:

– Ладно, авось целы останемся. Служим Глинтлейскому императору.

Глава 5. Встреча

Их одели в балахоны из верблюжьего волоса. У каждого на левом запястье

переливался мутным серым блеском браслет, на голове зеленая холстяная повязка –

символ мира и плодородия. Теперь они – служители бога Бадучены, покровителя

травников и торбских воинов. В сумку Авенир положил тайную книгу, узелков с

травами и ведовский трактат. Лазурит заключил в простенькую медную оправку –

благо Дариссов канделлор мог не только зубы лечить – и повесил на шею, спрятав

под одежду. Наставник сжимал руками дорожный посох. Авенир ухмыльнулся – с

виду безобидная палка, а на самом деле резач – когда хозяину надо, он разделяется

на два меча, рукояти скреплены шипастой цепью – такой можно и удар отразить и

шею свернуть. У невысокого Марха под толстой робой перекатываются вздутые

мышцы, а с виду – так, веселый толстяк-служака, не отказывающий себе в еде и

питье, вот уж точно – посланник мира и плодородия. Интересно, сколько у него на

самом деле оружия? Парень смог заметить только два заплечных кинжала, да по

одному метательному ножу в сапоге. И, наверно, во внутреннем поясе отравленные

иглы и завернутый кругом булатный клинок. Сколько оружия у тарсянина, никто ни

разу точно не угадал. Даже после бани, будучи в чем мать родила, Марх все равно

мог невесть откуда вытащить замысловатое военное чудо. Что же, против

каганатской орды даже вооруженный до зубов, он как медведю пчела – разозлит и

не более.

***

Халил обмакнул кисть в пиалу с красилом. На холсте рождался силуэт

пятерых путников на фоне горного хребта.

– Им понадобится помощь.

Прозорливец закрыл глаза:

– Сила единения в действии… Вырисовывается пламя, пещера и горы…

На блестящей безволосой голове проступил пот:

– Свет и пламя… Надо бы проведать о них.

Слуга принес кувшин с отталеной водой. Смуглый старец нетоопливо повел

рукой в сторону степи:

– Горез, приготовь мне пятый набор и младший канун. Я отправляюсь

немедленно.

– Пожелает ли господин взять с собой слугу?

– Не в этот раз, друг. Ясности нет, и будет лучше тебе остаться в поместье.

Возможно, я нашел Царскую драгоценность. И, возможно, не одну.

Юноша помог хозяину умыться. Халила объяло фиолетовым вихрем и унесло

в северный край.

***

Спустя три недели пути густолесные чащобы поредели, а под копытами

навьюченных мулов заскрипел песок. Солнце жарило не по-осеннему, воздух стал

сух и безвкусен. До окоема простиралась великая хуннская степь, с редкими

кустами и мелководными речушками. По всей равнине волнами проходили скудные

травные всполохи – раскачивался на ветру ковыль, играл типчак, колыхался овсец.

Глаза страдали от такой свободы и пустоты, пытались ухватиться хоть за

какой-то островок, деревце, или холм – но эта их прихоть оставалась

неисполненной.

Когда близился вечер, путники треножили животных и раскидывали ночлег.

Марх доставал из узелка лепешки с сыром и лук, Авенир же раскидывал спальники

и вытаскивал мехи с водой и чаем. Вина странники не взяли – монахи Бадучены

воздерживались от хмельного, а исполнять торбские каноны новоявленные

соглядатаи начали уже в Глинтлее – тамильцы могли следить за ними от самих

имперских ворот.

Сабельщику не нравилось, что рекрут (хотя рекрутом он был раньше, теперь –

брат и напарник) собирает травы, читает какую-то книжонку и проводит время в

размышлениях, покручивая в руках бирюльку с лазуритом. Но здесь, в степи, он

ему не хозяин. Юноша рассказал, что сиротой попал в услужение к старой ведунье

– там и научился травам да простым заклинаниям, но потом сбежал и прибился к

амишам. Сам воин не доверял магии – считал ее, в лучшем случае, хитрыми

фокусами. А, хотя пусть ворожит, зла от этого никому пока не было, да может

Чыдаху чего покажет – не только же речами его умащать. Настоящих магов Марх

видел лишь два раза – и одного из них убил своими руками. Злобный Тандкрит

думал, что оскорбление сойдет ему с языка. Хм, тарсянина, конечно, сожгла бы та

огненная стена, да вот только не подрасчитал чародей, что метательный топорик

достанет его быстрее. А второй… Марх содрогнулся. Ледяной голем – не то

человек, не то асванг, обладающий огромной мощью. Лишь однажды ему

приходилось пройти путем Ен-Гарди – дорогой, лишь касавшейся заснеженных

обителей Фаэлсиргра, но никогда не забыть того леденящего душу ужаса – страха, который сковывает тело, парализует отвагу и ведет в погибель, словно

гипнотический взгляд василиска. А что же происходит там, в глубинах его земель?