Необычная история - Бетти Нилс

Они пошли назад и вскоре вернулись к машине, а профессор еще не закончил объяснения. Внезапно он резко остановился, и Трикси чуть не потеряла равновесие.

– О, дорогая Беатрис, я сошел с ума, прости меня, я совсем забылся…

И в эту секунду, увидев его огорченное лицо, Трикси влюбилась в него.

Осознав это, она на мгновение потеряла дар речи – и тут же решила, что рано или поздно это должно было случиться и придется ей примириться со своей любовью. И спокойно сказала:

– Не оправдывайтесь, мне было очень интересно. Никогда больше не оправдывайтесь. Бедная женщина, я так надеюсь, что вы вылечите ее…

– Я сделаю все, что смогу; если диотроксин и радиотерапия не помогут, тогда придется принимать экстренные меры. Сейчас объясню, какие именно…

Он снова увлекся, и Трикси, все сильнее застывая на холодном ветру, жадно слушала. Ей нравился его глубокий голос, а говорил он так, будто доверял ей самое сокровенное. А когда он замолчал, она тепло сказала:

– Вы, наверно, торопитесь вернуться и начать лечение?

Он открыл перед Трикси дверцу машины, и она благодарно откинулась на мягком сиденье. Когда он сел рядом, она сказала:

– Если вы хотите побыстрей вернуться, нам не стоит пить чай.

Он дружески похлопал ее по колену, отчего она вздрогнула, как от электрического удара.

– Нет-нет, времени у нас достаточно. Мы вернемся задолго до семи. А пока я буду в операционной, ты сможешь привести себя в порядок. Позже встретимся в холле.

Она повернулась и взглянула на его спокойный профиль.

– Встретимся? В холле? Зачем?

– Я сказал Миес, чтобы она приготовила ужин к половине девятого.

– А кто такая Миес?

– Моя экономка. Здесь у меня маленький домик на Харли-стрит; я живу там, когда бываю в Англии. – Он затормозил. – А вот и Лошел.

Отель был маленьким, гостеприимным и уютным. Они ели оладьи с маслом, фруктовый пирог и пили чай, и профессор ни разу больше не упомянул об эндокринных железах. Он мило болтал о каких-то мелочах, не имеющих отношения к ним самим, а Трикси вставляла свои замечания и думала о том, как сильно любит его.

До больницы они добрались вовремя, даже на десять минут раньше. Профессор высадил ее из машины и проводил до входа.

– Я буду ждать здесь, – сказал он. – Освобожусь где-то через час.

Он дружески похлопал ее по плечу. Она сказала: «Отлично» – и поспешила к дому, потому что поняла, что он торопится уйти. В своей комнате она сняла костюм и прочесала весь свой гардероб, надеясь найти там хоть что-нибудь на сегодняшний вечер. Не бархат и не креп; их она надевала в редких торжественных случаях. Был у нее один очень простой костюм, схоронившийся среди летних платьев. Она носила его уже несколько лет – ей нравился практичный цвет мускатного ореха. У него был высокий круглый воротничок, длинные рукава и просторная длинная юбка.

Она собралась за несколько минут, спустилась вниз в пустую гостиную и стала читать забытую тут кем-то вчерашнюю газету. Она изо всех сил старалась понять хоть что-либо в длинной политической статье, когда голос сестры-хозяйки заставил ее обернуться к двери.

– Сестра Доветон, профессор ван дер Бринк-Шааксма появится через пять минут. – И добавила сурово: – Признаться, я удивлена. – Она посмотрела на покрасневшую Трикси и фыркнула. – Вот уж не знала, что вы знакомы.

Трикси натянула перчатки и в последний раз посмотрелась в зеркальце. Сестра-хозяйка была угрюмой дамой неопределенного возраста, ее переполнял невыразимый скепсис по отношению к молодым сестрам – она страшно их не любила. А счастливой Трикси так хотелось, чтобы и все остальные тоже были счастливы…

– Да уж, – сказала она беспечно, – я и сама удивлена!

Профессор уже ждал в холле.

– Все в порядке? – осведомилась Трикси. – Все уладилось?

– Да, эта женщина будет хорошей пациенткой. – Он открыл двери, они вышли и сели в машину.

– Вы сегодня все дела закончили?

Он завел мотор и вырулил на вечернюю трассу.

– Да. До утра больше нечего делать. Надо повидать ее личного врача – она частный пациент – и обсудить дела с моим регистратором.

Трикси почувствовала, что он внезапно забыл о ее присутствии. Она молча просидела всю дорогу.

Они выехали на тихую улицу, вдоль которой тянулись старинные высокие дома; рядом с каждым – одинаково спокойные площадки, посередине площадок – маленькие закрытые садики.

– Ты совсем притихла, – сказал вдруг профессор.

– Я думаю о том, как непохоже здесь на Тимоти…

– Конечно. А мой дом в Голландии вообще совсем другой. Он стоит в маленьком поселке недалеко от Лейдена – там очень спокойно. Ты любишь сельскую природу?

– Да, очень.

Он повернул на узкую улочку, вдоль которой тянулись дома в стиле эпохи короля Георга, и остановил машину.

– Вот здесь я живу, Беатрис. Профессор вышел и открыл перед ней дверцу машины. Выйдя, Трикси застыла и огляделась вокруг. Дома, которые она видела при свете уличных фонарей, можно было назвать украшением города; конструкции легкие и изящные, как на картинке. И тот дом, к которому вел ее профессор, тоже был безукоризнен. Над черной дверью висел фонарь, и к этой двери вели три маленькие ступеньки с тоненькими перильцами. В полукруглом окне теплился огонек, и из первого этажа струился яркий свет.

Профессор открыл дверь, молча пропустил ее вперед и провел в узкий длинный холл с увешанными картинами стенами, красным ковром на полу и маленьким столиком. Из холла наверх вела винтовая лестница, а на противоположной стороне был целый ряд дверей. В конце холла была еще одна открытая дверь, из которой и вышла маленькая полная старушка.

Профессор снял с Трикси пальто.

– Миес… – Он поговорил с ней немного по-голландски, а потом повернулся к девушке. – Миес знает английский, но стесняется говорить. Зато все отлично понимает.

Трикси протянула старушке руку, и та улыбнулась, сморщив при этом круглое личико. Миес можно было дать и пятьдесят, и семьдесят. Волосы темные и блестящие, маленькие светлые глазки ярко сияют над круглыми щеками, вот только руки обезображены артритом и голос звучит по-старушечьи. Она тепло улыбнулась Трикси.

– Счастлива познакомиться, мисс.

Она забрала у профессора пальто Трикси, сказала ему что-то на своем языке и поспешила уйти.

– Сюда, – сказал профессор и ввел Трикси в комнату. Маленькая это была комнатка, но обставленная с большим вкусом. В ней находились уютные мягкие кресла и просторная софа, висели небольшие бра, у стены стоял застекленный шкаф с серебром и фарфором. В стальном камине горел огонь, а рядом грелись большой полосатый кот и собака непонятной породы. Кот, казалось, не обратил на них никакого внимания, но пес тут же вскочил и радостно завилял хвостом.