Свет клином сошелся - Марина Серова

— Я их понимаю, — заметила я.

— Но тут, — продолжил Ярцев, сделав несколько глотков кофе, — у Веры Николаевны умер отец, который жил в Горовске, оставив ей неплохое наследство. Ника к тому времени окончила институт, получив диплом переводчицы английского языка. На семейном совете было решено продать квартиру в областном центре и переехать в Горовск, вложив деньги от продажи жилья в какой-нибудь бизнес. Пересмотрев разные варианты, Булатовы остановились на том, чтобы открыть химзавод. Психотерапевт не ошибся — Иван Иванович втянулся в собственное дело и перестал пить. Об азартных играх он тоже не вспоминал. Да и где ему было просаживать деньги, если казино к тому времени официально закрыли? Полина, ну не смотри на меня так! Новоиспеченному жителю Горовска не просто было найти злачное место.

— Согласна, чтобы попасть в подпольное казино, нужно чье-нибудь поручительство. Вот Хазаров за него и поручился… Ладно, что было дальше?

— Завод «АБЦ» стал приносить устойчивую прибыль месяцев через восемь. Жизнь, как говорится, стала налаживаться. И вдруг все пошло под откос по тому же сценарию, только гораздо быстрее. За месяц с небольшим Никин отец проиграл свои сбережения, автомобиль и фирму. В принципе было понятно, отчего Иван Иванович решил свести счеты с жизнью, но вот его записка, пусть и недописанная, заставляла посмотреть на произошедшее под другим углом. Ника говорит, что ее отец по своей натуре не был склонен искать виноватых. По ее словам, в первый раз он понимал, что вся ответственность за разорение лежит на нем самом. А второй раз Иван Иванович нашел виновного, хотя и не решился обнародовать его имя. Теперь ясно почему. Если бы он бросил тень на Аристотеля, то у Ники с Верой Николаевной после его смерти возникли бы проблемы. Они пока об этом даже не догадываются. Я ведь сегодня озвучил им две твои версии. Булатовы склонились к первой, то есть к тому, что «Аристо» — это тот, кто ссужал Ивану Ивановичу деньги под кабальные проценты. А вторая, согласно которой твоего деда кто-то решил подставить, дабы достать тебя, показалась им совсем уж неправдоподобной. Они просто не понимают, при чем тут Иван Иванович.

— Оказалось, что ни при чем. Обе эти версии провалились, как только я услышала об Аристотеле. А когда выяснилось, что Руслан Хазаров работает на человека, контролирующего в Горовске весь наркобизнес, все окончательно сложилось. Если бы у Булатова была, к примеру, мини-пекарня или швейная фабрика, да еще где-нибудь в центре города, это дело вряд ли заинтересовало Аристотеля. А химзаводик на окраине Горовска — для него лакомый кусок. Кстати, а откуда взялось такое странное название «АБЦ»? Оно что-то означает?

— Это Ника придумала. Только за этими буквами ничего конкретного не стоит. У Булатовых были какие-то другие варианты, но в реестре налоговой они уже значились. Вот она и предложила первый пришедший ей на ум набор букв: «АБЦ». Но давай вернемся к нашим «баранам», — Ярцев закрыл лишнюю тему. — Ника сегодня рассказала мне, что Руслан когда-то сам пришел к ее отцу и сделал ему выгодное коммерческое предложение. Понимаешь, сам пришел?

— Понимаю, — кивнула я. — А какое именно предложение он сделал?

— Он предложил Ивану Ивановичу реализовывать его продукцию через свою торговую сеть «Вариант». Как только они заключили первый контракт, прибыли «АБЦ» стали неуклонно расти. Хазаров стал частенько бывать у Булатовых дома и даже начал подбивать клинья к Нике, — в голосе Ярцева послышались нотки ревности. — Но после того, как она встретила Руслана в торговом центре с женой и сыном, он оставил свои поползновения.

— Понятное дело, прокололся, — усмехнулась я.

Дверь в гостиную с шумом распахнулась, и бригадир заявил с порога:

— Хозяйка, мы на сегодня закончили! Работу принимать будете?

— Конечно, — ответила я и, поднявшись с кресла, обратилась к Антону: — Подождешь меня?

— Да, — кивнул журналист, — мне как раз надо сделать несколько звонков по работе.

Зайдя в свою комнату, я стала придирчиво осматривать стены. Мне показалось, что глубина ниши получилась меньше, чем было запланировано по проекту, поэтому я взяла рулетку.

— Так и есть, — сказала я, — не хватает двух сантиметров. Как это понимать?

— Так получилось, — бригадир виновато потупил взор и, не поднимая на меня глаз, промямлил: — Полина Андреевна, может, оставим как есть?

— Нет, не оставим. Придется все переделать так, как было в проекте. Кстати, а где провода для телевизора?

— Мы их потом вытянем, — заверил меня бригадир.

Я могла бы поверить ему на слово, но если бы я с самого начала проявила малодушие, то рабочие продолжали бы каждый день портачить. Кузьмич ждал от меня поблажки, но свой план по добрым поступкам я уже выполнила — оставила Олега без наказания.

— Не думаю, что это возможно, — строго сказала я и, повернувшись к двери, добавила: — Так что придется все переделать. Разумеется, завтра. На сегодня все свободны.

Когда я вернулась в гостиную хай-тек, Антон сказал мне:

— Ты ушла, оставив дверь открытой, поэтому я слышал каждое твое слово. А ты, Полина, круто обошлась со строителями! Не боишься, что они сбегут?

— Никуда они не денутся. Я плачу им хорошие деньги, поэтому имею полное право требовать идеального результата.

— Кстати, когда работяги проходили мимо, мне показалось, что одного из них я где-то раньше видел…

— Кого именно? — спросила я.

— Самого высокого.

— Олега?

— Точно! Это Олег Михайлов, бывший вор-домушник. Он дважды сидел — один раз в «малолетке», а потом уже в обычной колонии. Я писал о том, как устраиваются в жизни бывшие заключенные. Михайлову, одному из немногих героев моей статьи, удалось после отсидки быстро найти работу, создать семью. На тот момент, когда я брал у Олега интервью, он трудился разнорабочим в типографии. Значит, надолго там не задержался. Полина, я бы на твоем месте приглядывал за ним, — посоветовал мне Ярцев. — Мало ли что?

— Антон, а у тебя остались какие-нибудь контакты Михайлова — номер его телефона, домашний адрес?

— Может, и остались. Только зачем они тебе? — удивился Ярцев.

Я ответила уклончиво:

— Хочу кое-что проверить.

— С собой ничего нет, — сказал журналист, покопавшись в своем мобильнике, — но дома могу поискать записи в прошлогоднем ежедневнике.

— Поищи, пожалуйста, — попросила я.

— Не знаю, зачем тебе это понадобилось, но, так и быть, сделаю. Полина, принеси сюда ноутбук, — попросил Ярцев.

— Зачем?

— Пока ты строила рабочих, мне позвонила Ника… В общем, она хочет пообщаться с тобой по скайпу.

— Мой ноут стоит на зарядке, давай поднимемся наверх.

Антон не заставил себя уговаривать. Он тут же встал и направился к выходу. Вскоре мы расположились с ним перед компьютером. На мониторе появилась Ника.

— Привет, это мы! — Ярцев помахал ей рукой. — Знакомься, это Полина. А это — Ника.

Булатова чуть склонила голову, а потом спросила:

— Полина, скажи, ты действительно можешь наказать того, кто виноват в смерти моего папы?

— Это только вопрос времени.

— Я никуда не тороплюсь. Главное — результат. Понимаешь, я всегда была папиной дочкой. Мы с ним ходили на лыжах, катались на велосипедах в парке, — у Ники на глазах проступили слезы. — Мне всегда была важно именно его одобрение. Я знала, что мама легко найдет, за что меня похвалить, да и поругать тоже. А папа… он хвалил меня только тогда, когда я это действительно заслуживала. А вот ругать — не ругал. Просто молчал. Не знаю, зачем я сейчас об этом говорю. Наверное, потому, что мне не хватает отца. Я злилась на него, когда он стал играл в карты и проиграл целое состояние. В результате мы были вынуждены переехать из областного центра в Горовск…

— Ника, если бы ты не переехала сюда, то мы бы с тобой не встретились, — заметил Ярцев, и, как мне показалось, совершенно неуместно.

— Я злилась на него за то, — продолжила Булатова, оставив без внимания замечание своего жениха, — что он снова стал играть. Теперь мне кажется, если бы я снисходительней отнеслась к этому, папа не решился бы на такое… Он испытывал передо мной и мамой чувство вины, поэтому расстался с жизнью.

— Ника, да что ты такое говоришь! — возмутился Антон. — Ни ты, ни Вера Николаевна ни в чем не виноваты. Слышишь меня? Ни в чем! Вы отреагировали на происходящее так, как должны были. Нельзя же поощрять игроманию! Вы не могли предусмотреть, что кое-кто загнал твоего отца в тиски, из которых он не выбрался. Теперь мы знаем, кто это сделал и почему…

Булатова стала вытирать слезы, непрерывно стекающие по ее щекам. Я незаметно ущипнула Ярцева, чтобы он замолчал. Наверное, он говорил правильные слова, но его девушка сейчас была не в том состоянии, чтобы их адекватно воспринимать. Она задумала высказаться, выплеснуть на меня все то, что у нее наболело, поэтому продолжила: