Наследники Виннету - Май Карл Фридрих

– Вы их видели?

– Нет, но их следы попадаются все чаще. В это время года кочуют на юг стада мустангов и бизонов, и краснокожие покидают свои стоянки, чтобы охотиться на них. Кайова можно не опасаться, с ними есть договоренность о строительстве железной дороги, а вот команчи и апачи не знают о нашем договоре, и лучше не попадаться им на глаза. Мы в своем секторе работы закончили и покидаем эти края, так что бояться нам уже нечего, а вот вам следует поостеречься и поспешить. Здесь становится весьма опасно… А теперь седлайте коня и спросите, не хочет ли Сэм Хокенс составить нам компанию.

Сэм, конечно, хотел. Я отправился в палатку Бэнкрофта и сообщил, что сегодня работать не буду, а вместе с Хокенсом еду провожать Уайта. В ответ услышал:

– Катитесь ко всем чертям! Может, шеи себе свернете!

Кто бы мог предположить, что это «ласковое» пожелание чуть не сбылось!

Уже несколько дней я никуда не выезжал, и мой пегий жеребец радостно заржал, когда я принялся его седлать. Кстати, он оказался замечательным конем, и я уже предвкушал, как буду рассказывать об этом старине Генри.

Мы неспешно ехали в блеске прекрасного осеннего утра, рассуждая о строительстве новых железных дорог и других делах, близких нашему сердцу. Уайт дал несколько дельных советов о том, как лучше соединить наши участки.

Около полудня мы сделали привал возле ручья, чтобы отдохнуть и перекусить, а затем Уайт с проводником отправились дальше, а мы с Сэмом немного отдохнули, изредка переговариваясь.

Пора было в путь, и я нагнулся над ручьем, чтобы зачерпнуть воды. Вода в ручье была кристально-чистая. И вдруг на дне я увидел следы человека и показал их Сэму. Он долго рассматривал их, а потом сказал:

– Уайт был совершенно прав: индейцы рядом.

– Вы считаете, что это след индейца?

– Да, это след индейских мокасин. Что скажете, сэр?

– Да ничего.

– Но вы же должны при этом что-то предполагать, ощущать, думать, наконец!

– Думаю, что здесь был краснокожий.

– То есть вы хотите сказать, что вам совершенно не страшно?

– Нисколько.

– Признайтесь, что вы встревожились.

– Тоже нет.

– Значит, вы просто не знаете краснокожих!

– Вот и узнаю. Они, наверное, такие же люди, как и мы: враги своих врагов и друзья своих друзей. Во всяком случае, я не собираюсь враждовать с ними, и, думаю, мне нечего их опасаться.

– Вы гринхорн, и, похоже, останетесь им навсегда. С краснокожими все зависит от чистой случайности, а не от вашей воли. Вы убедитесь в этом на собственном опыте, и я от души желаю, чтобы за драгоценный опыт вам не пришлось поплатиться какой-либо частью тела, не говоря уже о жизни.

– Как по-вашему, когда краснокожий прошел здесь?

– Вероятно, уже дня два назад, иначе его следы были бы заметны и на траве, а сами видите – она нигде не примята.

– Думаете, это разведчик?

– Да, он выслеживал бизонов. Сейчас между многими племенами заключено перемирие, так что вряд ли это военный разведчик. Он был очень неосторожен, как видно, молодой еще. Опытный воин никогда не ступит в такой мелкий ручей, ведь на его дне след остается надолго. Здесь прошел гринхорн вроде вас, только краснокожий. Хи-хи-хи!

Тихо посмеиваясь себе под нос, Сэм встал, чтобы оседлать коня. Я уже привык к тому, что он постоянно называл меня гринхорном, и не обижался, зная, что он желает мне только добра.

Мы могли бы вернуться прежней дорогой, но мне необходимо было разведать трассу, поэтому мы немного отклонились в сторону и поехали параллельно уже известной дороге.

Вскоре мы выехали к широкой долине, буйно заросшей травой. Вокруг возвышались холмы, покрытые у подножия густым кустарником. На вершинах темнел лес. Небольшая, всего на полчаса пути, долина хорошо просматривалась. Не успели мы проехать и несколько шагов, как Сэм Хокенс вдруг остановил коня и стал внимательно вглядываться в даль.

– Ага, ладненько, вот и они! – крикнул он. – Первые в этом году!

– Что это? – спросил я, увидев вдалеке восемнадцать, а может, и двадцать медленно передвигающихся точек.

– Что? – передразнил он, оживленно крутясь в седле. – И не стыдно спрашивать? Ах, да чего еще и ожидать от вас? Гринхорн порой не видит даже того, что у него под носом! Ну-ка, сэр, попробуйте отгадать, что это за существа передвигаются вон там, куда устремлены ваши прекрасные глаза?

– Попробую. Олени? Но их стада насчитывают обычно не больше десяти особей. К тому же, учитывая расстояние, следует предположить, что эти животные крупнее оленей.

– Олени? Хи-хи-хи! – от души веселился Сэм. – Здесь, в горах, у истоков Канейдиан? Ну и шутник вы, сэр. Распотешили старика, ничего не скажешь. А вот насчет того, что эти животные крупнее оленей, тут вы правы.

– Дорогой Сэм, уж не бизоны ли это?

– Конечно, бизоны, настоящие кочующие бизоны, первые в этом году. Правду сказал мистер Уайт – бизоны и индейцы. Мы не видели индейцев, но обнаружили их следы. А бизоны – вот они перед нами во всей своей красе. Что вы на это скажете, чтоб мне лопнуть? Хи-хи-хи!

– Едем к ним!

– Разумеется! И что дальше?

– Я хочу посмотреть на них!

– Посмотреть? И только-то? – с неподдельным удивлением спросил Сэм. , – Ну да, я еще никогда в жизни не видел бизонов и хотел бы хорошенько рассмотреть их.

Меня, как зоолога, давно интересовали бизоны. Похоже, Сэм Хокенс и в самом деле не понимал этого.

– Посмотреть, всего лишь посмотреть? Ну точно малец, подсматривающий в дырочку за кроликами! Нет, этот гринхорн выведет-таки меня из терпения! Я лично не собираюсь глядеть на бизонов, я буду на них охотиться.

– Сегодня, в воскресенье?

У меня это вырвалось совершенно непроизвольно, но Сэм Хокенс разозлился не на шутку:

– Умоляю, сэр, помолчите! Разве настоящий охотник спрашивает, какой сегодня день, видя перед собой первых бизонов? Ведь это мясо! Понимаете, мясо, да еще какое, чтоб мне лопнуть! Кусок бизоньего окорока – самое вкусное, что есть на свете, лучше, чем небесная амброзия, или как там ее, чем питались боги древних греков? Я должен добыть окорок, или я буду не я! Нам везет, ветер дует в нашу сторону. И солнце светит удачно, на наш склон, а вон правее густая тень. По ней мы и поедем, чтобы бизоны не сразу нас заметили. Вперед, быстрее!

Он осмотрел свою Лидди, проверил, заряжены ли оба ствола, и пустил коня в галоп. Я последовал его примеру и так же внимательно обследовал флинт. Заметив это, Сэм осадил коня.

– Никак, вы тоже собираетесь поохотиться? – поинтересовался он.

– Конечно!

– Выкиньте дурь из головы! Бизон – не канарейка, которую сажают на пальчик и приказывают ей петь. Вы и глазом не моргнете, как они затопчут вас насмерть. Не раз еще взойдет солнце и не одна буря пронесется над Скалистыми горами, прежде чем вы наберетесь достаточно опыта, чтобы пойти на бизона.

– Все же я попробую.

– Молчите и слушайте! – прервал он не терпящим возражений тоном, какого я от него никогда еще не слышал. – Я не возьму греха на свою душу, ведь вы лезете прямо в пасть смерти!

Я не терплю грубого обращения и любому дал бы достойную отповедь, но это был Сэм, и я молча поехал вслед за ним, придерживаясь тени, отбрасываемой лесом.

– Я вижу, их штук двадцать, – сказал Сэм уже более мягким тоном, – а представьте себе, как несется по прерии тысяча бизонов. Мне приходилось видеть стада по десять тысяч и больше. Бизоны – хлеб для индейцев, и вот белые отнимают его у них. Краснокожие щадят животных и убивают их лишь в меру надобности, белые же, подобно хищным зверям, опьяненные кровью, истребляют несметные стада, убивают даже тогда, когда сыты. Вскоре исчезнет последний бизон, а вместе с ним и индейцы. Храни их Господь!

То же происходит и с табунами мустангов, – продолжал Сэм. – До недавнего времени здесь паслись табуны по тысяче и более голов, а теперь радуешься, увидев хотя бы сотню.

Незаметно для бизонов мы приблизились к ним на расстояние около четырехсот шагов, и Хокенс остановил коня. Животные мирно паслись, медленно двигаясь по долине. Впереди шел старый бык. Какой же он был огромный! Наверняка выше двух метров в холке, а длиной не меньше трех!