Скажи, Лиса! - Эльвира Смелик

Мама! Ау!

– Лисичка! – сыпала словами телефонная трубка. – Ты там как? Все в порядке? – Сыпала и сыпала, без пауз, без ожидания ответа. – Ты уж не сердись, что я так долго. Я скоро приду. Пока, Лисенок.

В конце концов, неужели ей посторонний мужик необходимее единственной дочери?

Они ушли в театр, на любимого маминого артиста. Толик с трудом достал билеты через каких-то важных знакомых. Светка сидела дома с мелкими, родители ее тоже куда-то отвалили. Она звала меня к себе, но я бы просто не вынесла вида еще троих брошенных взрослыми детей.

Сокольников, вместо того чтобы обратить внимание на меня, стал встречаться с Можаевой из «одиннадцатого».

Где в жизни справедливость?

Мобильник коротким утробным гудком сообщил об эсэмэске, и на экране высветилась надпись:

«Мама. Этот абонент снова в сети».

Отлично! Идея пришла мгновенно. Быстрый набор, кнопка номер один. Не лучшая подруга Светка. Не любимый парень – ах, да его нет! Мама, мама, мама.

– Мама, ты где? – не давая вставить и слова. – Ты когда придешь? Мам!

– Лисенок, что с тобой?

– Я… не знаю.

– Я сейчас приеду!

– Да нет. Не надо. Просто… Просто… Я не знала, что «просто». Слова кончились, не желали они участвовать в моей безумной затее. А мама и не стала дослушивать, отключилась.

Они примчались вдвоем. Нереально быстро. И окружили вниманием, и засыпали тревожными вопросами. Скакали возле меня мама и Толик, как испуганные зайчики. А мне было плохо. По-настоящему плохо. Я жалела, что на самом деле не случается такое: «Земля разверзлась под ее ногами, и она рухнула вниз. Она падала, падала, долго и безнадежно, и рожденный скоростью ветер сдувал краску смущения с ее пылающих щек и нестерпимый стыд с ее души».

Только Грачеву я об этом рассказывать не стала, поинтересовалась в ответ:

– А твои родители целыми днями дома сидят?

– Мои? – переспросил Тимофей с такими интонациями, как будто понятия «его родители» никогда в мире не существовало, и больше ничего говорить не стал.

Что с ним? Что у него происходит?

Он ничего о себе не хочет рассказывать – действительно важного. Треплет о всякой незначительной ерунде или случайно проговаривается, а я не могу строить теории, потому что у меня получается сплошная художественная литература.

Толик и еще один хороший человек

У мамы загадочный и немного виноватый вид. Не иначе готовится сообщить мне какую-то потрясающую новость.

Могла бы и не строить из себя заговорщика. О чем пойдет речь, угадаю с первого раза. Они с Толиком наконец-то решили пожениться.

Упс!

Я, конечно, могу сказать, что я за них очень рада и прочие полагающиеся к случаю фразы. Но ведь, если честно, не так уж я и рада.

Но я же взрослая девочка и понимаю, что моя мама тоже имеет право на личное счастье, и я одна, как бы ни старалась, обеспечить его маме не в состоянии.

Мама была замужем всего пять лет, а потом папа погиб, и она жила только для меня. А теперь я выросла, со мной не надо нянчиться, и мама заслужила право на собственную мечту и радость. В общем, как-то так.

Я все понимаю. И очень надеюсь, что она выходит замуж за Толика не потому, что внезапно решила: девочке в моем сложном возрасте непременно требуется отец.

Не требуется.

Мамины отношения с Толиком развивались на моих глазах. Может, и не с самого начала, а с того периода, как мама осознала, что попала серьезно. Но все равно. Удивительно, что она ничего не стала скрывать от меня, подводила медленно и постепенно к мысли, что мне от их пары никуда не деться.

Я у нее недавно спросила об этом.

– Лисенок, а ты разве не помнишь? – изумилась мама.

– Что я должна помнить?

– Надо же! Неужели не помнишь?

Надо же! Обязательно нужно бессмысленно восклицать, вместо того чтобы сразу рассказать?

– Ты уже тогда довольно взрослая была. Лет девять, наверное.

– Когда тогда?

Я уже начала раздражаться, и мама рассказала.

Толик – не первое ее увлечение после папы. Была у нее возможность выйти замуж и раньше. Встретила она «одного хорошего человека». Он о моем существовании сразу узнал, а вот мне о нем мама побоялась сообщать, скрывала до последнего. А потом обрушила на меня девятый вал. Нет, цунами:

– Что ты скажешь, Лисенок, если мы переедем жить к одному хорошему человеку?

Я кое-как пережила сокрушающий удар; упрямо цепляясь за жизнь, вынырнула на поверхность и сказала:

– Лучше я уйду жить в детский дом!

Мама попробовала меня убеждать, красочно расписывала прелести новой жизни с новым папой, любящим и славным.

– Да делай что хочешь! Живи с кем хочешь! – разрешила я и поставила условие: – Только без меня!

Честное слово, не помню. Ничего не помню.

Думаю, это действительно было для меня ужасно, если моя память начисто избавилась от малейших воспоминаний.

Какой-то посторонний мужчина, какой-то чужой дом вместо моей милой родной комнатки. И мама – уже не совсем моя.

– Мама! Разве нам вдвоем плохо? Зачем нам еще кто-то нужен?

Но теперь я выросла, поумнела (надеюсь) и не буду устраивать истерик, не буду шантажировать и подличать. И Толик в общем-то – определение Светкино – клевый мужик.

Ну да. Я согласна. Но почему мне кажется, что сам по себе он был бы гораздо лучше?

По-нормальному Толика зовут Анатолий Петрович. Я к нему так и обращаюсь при встрече. Уважительно и официально. Я – девочка воспитанная. Но на самом деле я не могу относиться к нему столь серьезно. Для меня он – Толик. Не больше.

Надеюсь, он не планирует изображать из себя моего нового папу. Любящего и славного. А так – пусть существует. Я – сама по себе, он – сам по себе.

Живут же в гостинице в одном номере посторонние люди. Нормально живут, не ссорятся. Но и не лезут друг к другу.

– Лисичка, Толя переедет к нам.

– А что, у него нет своей жилплощади?

Мама не стала акцентировать внимание на моем нахальном грубоватом тоне.

– Почему же? – качнула головой. – Но он живет на другом конце города. А ты, я думаю, не захочешь менять школу, расставаться с друзьями, со Светой.

Ну, прямо все для моего удобства!

– Да пусть, конечно. Это же смешно будет, если вы поженитесь и станете жить отдельно.

Я все понимаю. Я – взрослая.

Услышав в очередной раз «вы» и «Анатолий Петрович», Толик застыл неподвижно.

– А-лиса, – чуть запнулся на моем имени. – Тебе обязательно нужно обращаться ко мне на «вы»? Может, лучше «ты»? Как считаешь?

«Раз, два, три, четыре, пять…»

– Л-ладно.

– И лучше без отчества. Просто – Анатолий. Хорошо?

Чудесно!

На скорости

Опять разговариваю с Грачевым по домофону.

Он начинает как обычно:

– Лиса, привет! – И дальше без переходов: – Давай одевайся быстро и спускайся!

– Зачем еще?

Тимофей не желает ничего объяснять.

– Сама увидишь.

Я не уверена, что мне стоить смотреть.

Сюрпризы у него, надо сказать, не всегда приятные. А нынешний меня еще больше тревожит. Что там такое, с чем он не может подняться на мой пятый этаж?

Я нарочно одеваюсь медленно. Пусть не думает, что по первому зову помчусь за ним куда угодно. Слишком жирно будет!

Спускаюсь, выхожу во двор.

Грачев стоит. Можно считать, что не один. Рядом с машиной.

– И что?

Он самодовольно ухмыляется и показывает на тачку.

– Хочешь прокатиться?

Кроме него и меня поблизости никого нет. И в автомобильном салоне пусто.

– А кто за рулем?

– Я.

Тимофей жутко горд собой. Ждет, что сейчас я начну восторгаться его способностями.

– Ты? У тебя что, права есть?

– Конечно, нет. Я же еще несовершеннолетний.

– Грачев! Ты в своем уме? Нас же первый патруль остановит.

Тимофей снисходительно глянул на меня.

– А то у меня на лбу написано, что мне еще нет восемнадцати. И всем издалека видно. – Он коротко хмыкнул. – Чего ты боишься? Водить я давно умею. Когда-то в детскую автошколу ходил. Даже в соревнованиях участвовал.

– О-о-о! – уважительно протянула я, а самой так и хотелось усмехнуться. Но тут очередная мысль выскочила, словно из засады. Решила напугать своим неожиданным появлением.

– А где ты машину взял? Угнал?

Грачев обиделся.

– Слушай, Лиса! За кого ты меня все время принимаешь? Это моя тачка. Точнее, будет моей через пару лет.

Вот так, потихоньку, ненароком, выясняются подробности его жизни. Я не ошиблась, предполагая, будто он из весьма обеспеченной семьи. Сыночку в ближайшее время и прав не получить, зато машина у него уже есть. Про запас.

– Ну так что, едем?

– Куда?