Фронт без линии фронта - Ирина Александровна Дементьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот где неистовая работоспособность Рихарда нашла себе применение! Чтобы держать руководство в курсе событий, нужно наладить сбор и передачу сведений. Зорге ездит из конца в конец огромного Китая — из Ханькоу в Нанкин, из Нанкина в Мукден, из Мукдена в Кантон и снова в Шанхай. В поездках его часто сопровождает коренастый, немногословный человек, новый шанхайский знакомый Макс Клаузен. Он работает простым механиком в гараже, а на досуге занимается конструированием радиоаппаратуры. В скромном любителе Зорге обнаружил специалиста высокого класса. Собранный его руками мощный коротковолновый передатчик казался по тем временам чудом техники: Макс легко наладил связь с советской радиостанцией, находящейся в районе Владивостока. Сравнительно небольшие по габаритам его передатчики обеспечивали надежную связь на 2,5—3 тысячи километров.
Шанхай — Токио недолгий рейс океанского лайнера; если море спокойное, поездка займет не более суток. Для Рихарда этот путь оказался длинным, тяжелым и полным риска: из Шанхая в Токио решено было добираться… через Берлин. Ему предстояло побывать в логове пришедших к власти фашистов.
Дерзкая миссия! Но риск был оправдан. Руководители Зорге сознавали это, потому что в случае удачи… Нет, даже они не могли тогда предполагать, какие плоды принесет в будущем кругосветный вояж с заездом в Берлин.
А пока Зорге приходится нелегко. Об этом свидетельствуют его берлинские донесения Центру:
9 июня: «Положение мое здесь не очень привлекательно, и я буду рад, когда смогу отсюда исчезнуть».
3 июля: «Интерес к моей личности становится чересчур интенсивным».
Человек свободной профессии, журналист, испытывающий интерес к Дальнему Востоку, имеющий определенные познания в этой области и предлагающий свои услуги немецким газетам, — фигура, сама по себе подлежащая тщательной проверке. А если за плечами активная деятельность в Германской компартии, знакомство с Тельманом, если не забыты книги Зорге, а их автор живет в Берлине и Франкфурте под своей фамилией…
— Вас это удивляет, — говорит генерал, — понимаю. Да, Рихард Зорге поехал в Берлин, а затем на нелегальную работу в Японию под своей фамилией, к тому же — столь известной в Германии. Но Берзин исходил из реального положения вещей, не преувеличивая силы немецкой контрразведки. Фашисты только что пришли к власти, и им, в опьянении успехом, некогда было заниматься изучением биографии каждого. Расчет оказался верным, а конспираторские способности Зорге превзошли все ожидания.
И снова, слушая рассказ генерала, нельзя не удивляться безудержной энергии, напористости Зорге, его беспощадной требовательности к себе. Другой бы свалился с ног от страшного нервного напряжения. А он жалуется в Центр: «Опротивело пребывать в роли праздношатающегося». И это в тот момент, когда ценой невероятных усилий ему удалось добиться серьезных успехов.
Первой крупной удачей было заключение договора с «Франкфуртер цейтунг». Эта весьма авторитетная либерально-буржуазная газета пользовалась большим влиянием среди интеллигенции, хорошо читалась за границей. Она и при нацистах долго сохраняла свой солидно-благонамеренный облик, избегая крайностей крикливой гитлеровской пропаганды. Видимо, Геббельс надеялся использовать традиционную популярность «Франкфуртер цейтунг» в своих целях. Стать собственным корреспондентом газеты, в которой охотно сотрудничали видные журналисты, известные писатели, экономисты, было, разумеется, непросто. Помогли образованность Зорге, его культура и эрудиция.
И вот 30 июля из Берлина пришло известие от Зорге: «Я не могу утверждать, что поставленная мной цель достигнута на все сто процентов, но большего просто невозможно было сделать, а оставаться здесь дальше для того чтобы добиться еще других газетных представительств, было бы бессмысленно. Так или иначе надо попробовать, надо взяться за дело… Пока что могу лишь сказать, что предпосылки для будущей работы более или менее созданы».
Этими предпосылками, помимо письменно заверенного договора с «Франкфуртер цейтунг», были соглашения с журналом «Технише рундшау» и голландской «Амстердам хандельсблат». Они и составляли самое ценное достояние пассажира, который 6 сентября 1933 года сошел с борта парохода на набережную Йокогамы.
Линия фронта
«Тот, кто в эти новогодние дни впервые попал на улицы Токио, мог вернуться домой, обрадованный великолепием красок, приведенный в восторг трогательно веселым, праздничным настроением японцев и слегка напуганный азиатским шумом Гиндзы — главной торговой улицы Токио». Такой предстала перед журналистом японская столица, такой он однажды отобразил ее на страницах «Франкфуртер цейтунг».
Его встречали на пресс-конференциях и в редакциях, в телеграфных агентствах и на официальных дипломатических приемах. Его видели на спектаклях театра «Кабуки» и в картинных галереях. Вскоре читатели «Франкфуртер цейтунг» отметили, что статьи корреспондента по Японии отличаются глубоким знанием экономики, политики и культуры. Он оказался большим эрудитом и глубоким журналистом, этот д-р Зорге…
В короткий срок Зорге стал одним из лучших заграничных корреспондентов «Франкфуртер цейтунг», и это нас не удивляет. Еще в Германии, а особенно в Москве он приобрел достаточно высокую журналистскую квалификацию.
Да, к газетной работе Зорге относился вполне серьезно, и материалы, опубликованные, как правило, на первой и второй полосах, а зачастую и на месте передовой статьи под инициалом «S», содержат глубокий экономический и политический анализ событий.
Его формальная принадлежность к нацистской партии не наложила сильного отпечатка на статьи и репортажи во «Франкфуртер цейтунг». О нем говорят: блестящий журналист. Да, если иметь в виду не чисто словесную, литературную орнаментацию его статей, а их сущность. Статьи Зорге — это статьи ученого, исследователя, бесстрастного на первый взгляд аналитика. Они суховаты, очень содержательны, но сама эта суховатость, обоснованность, удачно выбранный факт, точно найденное выражение говорят о своеобразном почерке журналиста Зорге.
Может показаться странным, но в статьях во «Франкфуртер цейтунг» мы не нашли мест, где бы Рихарду Зорге приходилось совершать насилие над собой. Он, естественно, многого не договаривал, но то, что он говорил, было результатом объективного анализа и соответствовало истинному положению дел. Ему, видимо, вообще претила газетная трескотня и способность некоторых газетчиков легко принимать желаемое за действительное. В той же «Франкфуртер цейтунг» он вышучивал своих японских коллег, «постоянно воюющих друг с другом за «лучшую историю»… Воспеваются подвиги, совершаемые с помощью обнаженного меча или ружейного приклада, самопожертвование мелких отрядов «камикадзе» — смертников… Начинает казаться, что читаешь самурайскую легенду».
Но, разумеется, в своих статьях, зачастую очень полемических, он воевал не с журналистами. Эти статьи дают довольно ясную картину тех противоречий, которые существовали в японском обществе, противоречий между интересами японского народа, для которого война чужда и пагубна, и официальным внешнеполитическим курсом на милитаризацию. Можно только удивляться, что одна из крупнейших газет третьего рейха предоставляла свои страницы для таких смелых по тем временам высказываний!
К еще
