Докиевская Русь - Олесь Бузина

Загадочное «Суд», куда прорвался флот Аскольда, означает не храм Правосудия, как кто-то подумал, а бухту Золотой Рог. Это еще одно древнескандинавское слово, проникшее в нашу первую летопись. На языке древних свеев и данов sund означало «протока», «канал». Так и видишь рать конунга Хаскульдра, подплывающую к гирлу Золотого рога и радостно орущую: «Сунд! Сунд!» Именно со стороны Золотого Рога Константинополь был наименее защищен, что не могло не обрадовать викингов.

Крейсер «Аскольд». В начале ХХ века оказался в одном строю с «Олегом»

С ДАТАМИ НЕПОРЯДОК! Греческие хроники тоже отметили эту военную экспедицию Аскольда. Но датируют ее не 866, а 860 годом. Эта дата однозначно доказывает, что никаким боярином Рюрика Аскольд быть не мог. Рюрик утвердился в Ладоге, согласно летописи, только в 862 году, а двести кораблей Аскольда атакуют Царьград… двумя годами раньше. Разве мог Аскольд после похода, пусть и неудачного, вернуться не в Киев, а в расположенную куда дальше на север Ладогу, чтобы упросить Рюрика, как это утверждает автор «Повести временных лет», снова отпустить его на княжение… в Киев!

Конечно же, бравый варяг Асколд-Хаскульдр — совершенно независимый от Рюрика персонаж. Плевать он на него хотел. Он не только вел самостоятельную политику («гнул свои козыри», как говорят пацаны), но и активно соперничал с Рюриком за контроль над славянскими землями — по-нынешнему, «лохторатом».

К примеру, «Никоновская летопись» утверждает, что в 873 году Рюрик, уже крепко обжившись в Новгороде, раздает города Полоцк, Ростов и Белоозеро на кормление своим сторонникам (кто не понял — «братве»), а Аскольд и Дир «того же лета воеваша полочан и много зла сотвориша». То есть аскольдовские назначили рюриковским стрелку в Полоцке и малость их отмудохали. Видать, между двумя группами викингов разгорелся нешуточный конфликт за территорию! Победи в нем Аскольд, правила бы Русью династия не Рюриковичей, а Аскольдовичей. Но судьба отвернулась от организатора налета на Константинополь. Да и не было ему кому оставить нажитое — согласно той же «Никоновской летописи», сын Аскольда в 872 году погиб в походе на болгар. А других наследников у князя не оказалось.

Правда, и рюриковский «лохторат» не был бессловесной скотиной. То и дело подбрасывал сюрпризы. Та же «Никоновская летопись» утверждает, что население Новгорода косо смотрело на новую партию варягов, хоть и вроде бы добровольно призванных. А так как выборов с метанием бумаги в урны еще не придумали, новгородский плебс решил поднять восстание: «Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: «Яко быти нам рабом и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев — советников его».

Вот в это я верю! Это по-нашему! Пригласили, сказали: «Придите и володейте нами!» Мол, порядка нет. А потом разочаровались и еще кого-то захотели на смену пригласить. Но не тут-то было! Рюрик оказался варягом тертым. Он никого спрашивать не стал, что ему делать и какую форму правления выбирать. А спросил бы — не было бы и сегодня никакой Руси. Одно вече с утра до ночи вещало бы по всем каналам и радиоточкам бесконечным ток-шоу и воплями: «Что делать?» и «Кто виноват?»

Рюрик знал, что делать. Знал это и Олег, оставшийся опекуном при малолетнем сыне Рюрика — Ингваре, когда старый разбойник отдал концы и торжественно отбыл в царство богини смерти Хель. Он собрал варягов, чудь, словен, мерю, весь и кривичей, добрался до Киева и, выдав себя за купца, замочил Аскольда. Аскольд грустил, оставшись без сына. Войско его потопло в походе на Константинополь… Прирезать такого беднягу было проще простого.

И только теперь Олег торжественно провозгласил: «Се буди мати градом русским!» То есть до этого торжественного момента никакой «матерью» русским городам Киев НЕ БЫЛ. Его на эту должность назначил великий реформатор Олег. Видимо, парень малограмотный и совершенно не смущавшийся тем, что слово «Киев» — мужского рода. Двоечник вы, князь Олег!

«Иоакимовская летопись», выдержки из которой сохранились благодаря Татищеву, называет Олега — шурином Рюрика (братом одной из его жен) и «урманином» — норманном по происхождению: «Имел Рюрик несколько жен, но более всех любил Ефанду, дочерь князя урманского, и когда та родила сына Ингоря, ей обещанный при море град с Ижорою в вено дал».

Неравный брак. Норманнская княжна Ефанда родила старому Рюрику сына Ингваря в обмен на землю племени Ижора на берегу Балтики

Вено — это выкуп за невесту. В те времена женщины жили меньше мужчин из-за высокой смертности при родах. Поэтому их ценили. Не приданого искали, а наоборот, готовы были платить за красивую и, главное, плодовитую жену. Дочь норманнского конунга Ефанда справилась со своей задачей, хотя Рюрик был уже давно не первой молодости — ему перевалило за шестьдесят. Вено, полученное за рождение сына, стоило того. Ижора — это земли финского племени, жившего в окрестностях нынешнего Петербурга на берегу Балтийского моря. Самое начало торгового пути «из варяг в греки». Видно, что Рюрик ценил свою жену.

По словам летописи Иоакима, Рюрик «видя же сына Ингоря весьма юным, доверил княжение и сына своего шурину своему Олегу, чистому варягу, князю урманскому… Олег был муж мудрый и воин храбрый, слыша от киевлян жалобы на Оскольда и позавидовав области его, взяв Ингоря, пошел с войсками к Киеву. Блаженный же Оскольд предан киевлянами и убит был и погребен на горе, там, где стояла церковь святого Николая, но Святослав разрушил ее, как говорят».

В истории захвата Киева потомками Рюрика, по версии «Повести временных лет», Олег выскакивает из ладьи, держа на руках маленького Игоря, и гордо заявляет Аскольду и Диру: «Вы не князья и не рода княжьего, но я — княжьего рода, а это СЫН РЮРИКА».

И сказал Олег Аскольду и Диру: «Я — от бога Одина. А вы от кого стоите, пацаны?»

БОЖЕСТВЕННАЯ «КРЫША». Это предание сохранило не так реальные обстоятельства «битвы за Киев», как юридическое обоснование претензий Олега. Викинги Аскольд и Дир хорошо знали о генеалогии Рюрика, считавшего себя потомком самого бога Одина. Но сами такой «крышей» похвастаться не могли. Олег словно спрашивает: «От кого стоите, пацаны? Я — от Одина. А рядом со мной «правильный» ребенок — доказательство моих предъяв. А у вас какие козыри?» Все чисто конкретно, как и сегодня. И понятно без дополнительных комментариев.

Уточнение «Иоаимовской летописи», что Олег приходился родным дядей Игорю, психологически объясняет, почему он так носился с племянником. Этот поздний чудо-ребенок был не только главным аргументом, но и залогом жизненного успеха самого Олега, чье скандинавское имя Хельги в переводе означает «святой». Олег — славянизированный вариант Хельги, а эпитет Вещий, которым наградила князя народная молва, — еще один вариант перевода слова «хельги» на язык подвластных норманнам славянских племен.

Но все это наше прошлое. Хотя норманнских корней у него не меньше, чем славянских. В начале XX века Российский императорский флот пополнился несколькими кораблями, названными в честь первых русских князей и их сподвижников. Были среди них «Варяг», «Рюрик», «Боярин», а также — «Аскольд» и «Олег». Корабли, носившие имена двух заклятых врагов, оказались в одном строю. Вот так и надо относиться к истории!

Отец городов русских!

Как объяснить дикое выражение летописца «Киев — мать городам русским»? И если Киев — мать, то кто тогда «папа»?

Пришельцы с севера. Русы, завоевавшие полянский Киев в конце IX века, были смесью варягов, новгородских словен, смоленских кривичей и финов

По словам великого русского историка XIX столетия Василия Ключевского, «Новгород является старшим сыном России, родившимся, однако ж, прежде матери». В этой блестящей фразе, на которые и вообще был мастер Василий Осипович, звучит явная ирония по поводу выражения, вложенного Нестором Летописцем в уста князя Олега. Завоевав в 882 г. Киев ударом из Новгорода через Смоленск, тот, если верить Нестору, якобы сказал: «Се БУДЕТ мать городам русским».

ЖЕНСКИЙ РОД КИЕВА. Фраза действительно смешная. Пришел в Киев… и назначил его матерью. Почему, интересно, род перепутал? Впрочем, путанице с родом у меня есть объяснение. Согласно дореволюционному правописанию, «Киев» писался как «Кіевъ» — с твердым знаком в конце. Но в IX веке твердый знак (этому учат на любом филологическом факультете) еще не успел отвердеть. Он обозначал гласный звук — так называемое редуцированное, то есть, слабое «о», стоявшее в безударном положении. Выходит, во времена князя Олега говорили не «Киев», а «Киево». А это похоже на «Киева».