Алексий II - Александр Юрьевич Сегень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Протоиерей стал моим духовным отцом. Он, как и мои родители, учил меня главному: видеть в людях прежде всего доброе начало». В шестилетнем возрасте Алёша стал прислуживать отцу Иоанну. Первым его послушанием было разливать святую воду. Он стоял возле чана со святой водой и чувствовал себя часовым на очень важном посту.
Он уже знал наизусть всю службу. Не заучивал. Она сама ложилась и ложилась на сердце, пока не отложилась в нём полностью. В пять лет Алёша умел хорошо читать, а когда пришла пора идти в школу, бабушка Аглаида Юльевна подарила ему в 1936 году главную книгу: «Разве можно забыть знакомство с первой религиозной книгой? До сих пор помню запах её страниц...» Этой книгой было Евангелие. Бабушка надписала: «Алёше. Книга для чтения и назидания». С этим Евангелием он не расстанется до последних дней своей жизни.
А в мире всё стремительно менялось. Население земного шара достигло двух миллиардов человек. И один человек из этих двух миллиардов стал на вполне демократических выбоpax в Германии канцлером, а вскоре — фюрером, вождём объявленного им самим Третьего рейха. Под его вытянутой вперёд и вверх дланью Германия стремительно превращалась в сильное и хищное военное государство, уже не скрывающее своих целей по захвату других стран. В Эстонии многие смотрели на Гитлера с восхищением, здесь у него находилось всё больше и больше приверженцев. Несколько притухший в конце двадцатых и начале тридцатых национализм вновь стал набирать обороты, эстонские фашисты с ненавистью взирали на некоренных представителей, и снова зазвучало из искривлённых губ презрительное «vene tibia», вполне приравниваемое к «juut koonu» — «жидовская морда». В конце тридцатых годов, когда в Эстонии под влиянием гитлеризма вновь стали поднимать голову яростные националисты, воскресли призывы покончить с Православием, взорвать храм Александра Невского. Помешало им одно весьма удивительное обстоятельство — во главе Эстонского государства стоял православный эстонец Константин Яковлевич Пяте. Несколько раз он избирался государственным старейшиной, как в двадцатых и тридцатых годах именовался пост главы государства, а в 1934 году, будучи премьер-министром Эстонии в полномочиях государственного старейшины, Пяте совершил военный переворот, призванный не допустить прихода к власти вапсов — националистов, подхвативших идеи Муссолини. В Эстонии было введено тоталитарное правление, но не фашистское. Все политические партии запрещались, вводилась цензура. А сам Константин Яковлевич сначала был провозглашён государственным протектором Эстонии, а в 1938 году стал первым эстонским президентом.
Мало того что глава государства был православным, его родной брат Николай Яковлевич и вовсе являлся православным священником, членом Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917—1918 годов. В 1936 году протоиерей отец Николай стал настоятелем храма Александра Невского. Вновь гроза миновала этот величественный собор в центре Ревеля. Уже мало кто осмеливался призывать к его уничтожению в условиях тоталитарного режима, возглавляемого родным братом настоятеля!
...Он был такой же мальчик, как все вокруг, весёлый, озорной, немножко избалованный вниманием любящих родителей и особенно бабушки Аглаиды. Но строгая мама не давала особо разбаловаться, умея ласково и одновременно без сюсюканья смирять детские капризы. Родители возили малыша в разные святые места, особенно часто в Пюхтицкий монастырь. Ходили и на обычные, светские прогулки, часто гуляли в таллинском парке Кадриорг, на окраине которого располагался зоопарк. Зверье Алёша обожал, и любовь к посещению зоопарков останется у него на всю жизнь. И в семье всегда бывала живность — сначала терьер Джонни, потом огромный ньюфаундленд Солдан и беспородный Тузик, умело и с достоинством позирующий на многих детских фотографиях: «Гляньте на меня, быть может, я какой-нибудь собачий принц!»
В конце тридцатых годов Алёша Ридигер стал всё чаще и чаще играть в одну игру, которая поначалу вызывала недоумение и сомнение у его родителей.
Патриарх Тихон в детстве играл в священника — мастерил некое подобие кадила и разгуливал с ним по двору, произнося молитвы, осеняя крестом других ребятишек, благословляя их. Патриарх Алексий II в детстве устроил даже свой собственный храм: «...было у меня в детстве особое занятие, которое сам я, впрочем, считал тогда вполне серьёзным делом. Я служил. В крохотной пристройке возле дома оборудовал некое подобие храма. Во всяком случае, мне точно казалось, что это “дом Божий”, и никакой несерьёзности по отношению к своей затее я не признавал. Даже икона там была у меня — почти настоящая. Свечи горели, ладаном пахло... Был и алтарь, который страсть как хотела увидеть “хотя бы одним глазком” моя двоюродная сестра Елена. Однако сделать этого я позволить никак не мог — особам женского пола в алтарь заходить не положено. Единственная возможность — это устроиться в храм уборщицей... Сестрёнка была готова на всё, и мне пришлось устроить её на работу. Так играли. Совершать службу — вот, пожалуй, самое любимое моё занятие в детские годы. Заниматься этим мог часами! Были у меня свои облачения, их помогла мне сделать мама из своих старых платьев. Службу я знал наизусть с семи лет, так что всё получалось неплохо. Вот только родителей моих это моё увлечение стало в какой-то момент смущать».
В 1937 году Михаил Александрович впервые побывал на Валааме. Поездка настолько потрясла его, что на следующий год он твёрдо решил свозить туда всю семью. Заодно и спросить у старцев, хорошо ли, что Алёша играет в собственную церковь.
Согласно православному преданию, Валаам — крайняя северная точка, до которой апостольскими стопами дошёл святой Андрей Первозванный, неся свет Христов миру. Тут он поставил каменный крест и отправился в обратный путь. Спустя девять столетий монахи Сергий и Герман основали на Валааме братство, которое с 1407 года стало монастырём.
После революции 1917 года Валаам оказался на территории Финляндии. Православные, жившие в стране Суоми и в Прибалтике, ежегодно совершали паломничества на «Северный Афон». Из Таллина переплывали в Хельсинки, оттуда на поезде ехали в Виипури, как тогда назывался Выборг, далее на автобусе до Сортавалы, а там садились на монастырский пароход и плыли по Ладожскому озеру.
— Помню, что за штурвалом всегда стоял валаамский монах в чёрном облачении. Помню и как уверенно он вёл наше судно по порою не очень ласковым волнам. Дорога непростая, но никто из нас почему-то не уставал. Когда сходили
