Предвыборная страсть - Николай Новиков

— Почему вы надумали переворачивать студию вверх дном, когда достаточно было выяснить у этого человека, выполняет ли он свои служебные обязанности или нет?

— Не выполняет, Валерия Петровна. Никакого вразумительного объяснения. Да вы и сами знаете, как сейчас люди к дисциплине относятся.

— Сама не знаю, Павел Иванович! — нахмурилась Агеева. — Сама отношусь как к естественной необходимости, без которой не бывает дееспособного коллектива! Если вы знаете другое, поделитесь своей мудростью, попробуйте убедить меня. Не получится — идите огурцы продавать!

— Я не говорю, что дисциплина не нужна, но сейчас не так-то просто заставить людей… стимулов особых нет. Но я уже принял меры, Валерия Петровна. Редактор отдела новостей уволен за грубое нарушение как раз-таки трудовой дисциплины.

— Редактор отдела новостей? — переспросила Агеева.

— Да, его фамилия Истомин, он заменил Богаченко, вы, наверное, видели его на экране. Хороший журналист, но после такого вопиющего безобразия…

— Что он сказал в свое оправдание?

— Сказал, что была кассета, недавно видел ее, а теперь исчезла. Потом грубить стал, но со мной такие номера не проходят, я его живо на место поставил.

— Немедленно проведите служебное расследование, материалы передайте в прокуратуру. Вы отдаете себе отчет, что это нарушение Закона о выборах? К каким последствиям это может привести в нынешней накаленной атмосфере?

— Ну, разумеется, разумеется… Завтра же все, что выясним, передадим в прокуратуру.

Агеева нервно забарабанила тонкими пальцами по столу.

— А сами что думаете по поводу исчезновения материала?

— Кто-то из ваших поклонников постарался. Истомин частенько оставлял ключи от сейфа в кабинете на столе, ну, знаете, бывают срочные выезды, то пожар, то дорожное происшествие, то убийство… Ключи на столе, а он помчался к машине. Какой-нибудь хулиган и воспользовался этим, спер кассету…

— Не притворяйтесь дураком, Павел Иванович! Вы прекрасно понимаете, с какой целью была похищена кассета. Истомин у вас полгода работает, откуда он появился здесь, почему вы доверили ему отдел?

— Из Краснодара приехал. Вообще-то, коренной прикубанец, но жил в Краснодаре, а потом разошелся с женой и вернулся. Богаченко взял его в отдел, а когда уходил, рекомендовал на свое место. Я не стал возражать, как журналист он меня вполне устраивал. Мне показалось, что вы знаете его…

— Когда кажется, креститься надо! — резко оборвала его Агеева.

— Я понимаю, Валерия Петровна… Поэтому и уволил его. Нам такие работники не нужны.

— А нам — такие главные редакторы. Запомните хорошенько: если этот материал где-то проявится, вы понесете не только административную ответственность.

Осетров вытащил из кармана толстого клетчатого пиджака носовой платок, шумно высморкался и лишь после этого глухо выдавил:

— Чего ж тут непонятного… Но я уверен, такого просто быть не может. Зачем? На результаты выборов это никак не повлияет. Напротив, только укрепит ваш авторитет…

Агеева посмотрела в окно. На пожелтевшей лужайке у мраморной лестницы мэрии сиротливо торчали голубые ели, будто девушки в песцовых шубках среди фуфаек однокурсников, приехавших копать картошку в отстающий колхоз… Она тоже такая, кабинет — ее песцовая шубка… Неужели Вашурин все еще надеется поправить свои дела? И кто ему передал кассету? Истомин? Андрей?

Привычным движением она отбросила со лба непокорную рыжую челку, глянула на Осетрова злыми зелеными глазами.

— Можете быть свободны, Павел Иванович. Завтра доложите о выполнении моих указаний. Всего доброго.

Агеева откинулась на спинку кожаного кресла, устало прикрыла глаза. Нужно было успокоиться, собраться с мыслями. В конференц-зале уже сидели руководители заводов и компаний, они вряд ли по доброй воле раскошелятся на новогодние мероприятия, значит, нужно просить, убеждать, кому-то и пригрозить… А в голове — сплошной сумбур. И все из-за той дурацкой кассеты! Если она у Вашурина, возникает вопрос: зачем? Допустим, для того, чтобы подстроить ей, Агеевой, какую-то гадость. Какую? Что он вообще задумал?

Осетров заявил, что кассету похитил кто-то из поклонников! За кого он ее принимает? За дуру? Скорее всего, знает, что сейчас она его не тронет: это будет расценено как давление на средства массовой информации. А потом — она уедет в Москву, он будет по-прежнему главным редактором телестудии. Или ему за кассету обещали место генерального директора?

В самом деле, кто передал кассету Вашурину? Андрей? С тех пор, как вернулся из Краснодара, делает вид, будто знает ее не больше других… Больше других, Андрюша, больше! Но почему-то не хочешь вспоминать об этом. Еще один вопрос. Но это несущественно. Лишнее это, лишнее, не стоит и думать. А вот остальные вопросы… Господи, хоть бы кто-то подсказал ответ! Хоть бы кто-нибудь помог!

Борис? Наверное, он уже дома.

Агеева торопливо набрала номер телефона, замерла, вслушиваясь в длинные гудки.

Длинные гудки… Борис, похоже, привык обходиться без нее. Жена, которая все время занята, с утра до поздней ночи живет проблемами города, — что это за жена? Привык сам готовить, стирать… А может, и в постели нашел ей замену, поэтому не торопится домой?

Когда-нибудь она узнает об этом. Лучше бы — после выборов. Агеева бросила трубку, встала, одернула длинный голубой пиджак, поправила юбку. Господа руководители заждались уже.

— Валерия Петровна, участники совещания ждут вас, — сказала Марина, когда Агеева вышла из кабинета. — Пришли все приглашенные, кроме Ильи Олеговича Стригунова. Он только что звонил, просил передать вам, что придет вместе с южнокорейскими бизнесменами, тогда и обсудит вопросы, вынесенные на совещание.

— Вот как? Понятно. Спасибо.

— Обижается на вас, Валерия Петровна, — неожиданно добавила Марина.

Агеева подошла к столу, внимательно посмотрела на свою секретаршу. Прежде она служила первому секретарю горкома КПСС Стригунову. Когда он помог Агеевой стать мэром, попросил пристроить девушку, оказавшуюся без работы после запрещения партии. Агеева не смогла отказать, хоть и знала, что Марина душой и телом предана Стригунову. Наверное, шпионит, докладывает обо всем, что здесь происходит, но это пока никак не отразилось на авторитете Агеевой. Что Марина сообщила ему сегодня?

— На что же он обижается?

— Энергию отключили, в два остановилось все производство. Сказал, что ваш супруг сразу же отправился домой. Над ним уже посмеиваются: главного энергетика жена оставляет без работы.

— Сразу же… значит, в два часа он уехал домой?

— Да. Илья Олегович надеялся, что к этому времени Борис Васильевич встретится с вами и постарается убедить вас не отключать энергию, сделать исключение если не для «Импульса», то хотя бы для него лично.

— Пока не убедил!

Тревожная догадка холодной змеей обвила сердце. Борис освободился в два часа, но до сих пор не вернулся домой… Не гуляет же он по улицам в такую отвратительную погоду! Ну, и как это понимать?

7

Бывший депутат Государственной Думы Владимир Александрович Вашурин с тоской оглядел стены своего домашнего кабинета: все это прошлое. Неуклюжий письменный стол, громоздкие шкафы с книгами. С книгами, которые он уже никогда не прочитает. Любимые давно стоят на красивых, современных стеллажах в служебной квартире в Москве. Там кабинет украшает медвежья шкура, оленьи рога на стене, ружье, кинжалы; там современная мебель, аппаратура, компьютер… А за окнами — Москва! Там.

Здесь же — ничего близкого, дорогого сердцу. Ну, жил, ходил на службу, был не последним человеком в городе — третий секретарь горкома партии, — отвечал за промышленность и строительство. На большее не рассчитывал — наверху знали о его пристрастии к шикарным застольям с девочками за чужой счет. Когда КПСС запретили, особо не печалится, стал главным инженером на радиозаводе «Импульс», где первый секретарь, Илья Олегович Стригунов, стал директором. Но опять-таки ощущение, что это потолок его карьеры, не давало покоя. А когда в конце 92-го встал вопрос, кого выбрать мэром города, и Стригунов отдал предпочтение Валерии Агеевой, бывшей до запрета КПСС первым секретарем горкома комсомола, и поддержал ее на выборах, Вашурин не на шутку обиделся, Ладно бы народ выбрал какого-нибудь бородатого придурка из новоявленных демократов, так ведь нет! Сами решали этот вопрос — и решили!.. Главой двухсотпятидесятитысячного города стала самая младшая в партийной иерархии, самая молодая — тридцать лет. Да к тому ж и баба!

Политика Стригунова была понятна: хоть и молодая, а из наших; к тому же деятельная, энергичная, с людьми умеет работать. Конечно, руководить городом ей рановато, но это и хорошо. Пусть тащит этот воз в самое дрянное время, надорвется, наделает ошибок, народ озлобится и скоро сам позовет своих прежних начальников. Как ошибся многоопытный Илья Олегович! Агеева за четыре года самого дрянного времени не только вытащила «этот воз», но и так укрепила свой авторитет, что народ и думать забыл о бывшем хозяине города и его приближенных. Теперь Стригунову даже локти кусать поздно!