Хочу просто выжить! (СИ) - Элеонора Лазарева

— Заяц, — радостно проговорил он вслух, — Ничего себе. Вот это подарок.

Схватив ушастую добычу, он вернулся к костру. Хотел было похвастать ею перед Верой, но она спала и не слышала его деяний. Сначала хотел разбудить, но потом пожалел и решил удивить её утром, при пробуждении. Сел и положив тушку перед собой, осторожно освежевал его, вывернул шкурку наизнанку. Потом спустился к речке и вымыл и мясо и руки. Порубив, сложил в котелок, залив холодной водой и прикрыв лопухом.

— К утру сварим, и будет нам завтрак, — приговаривал он при этом и улыбался, — То-то она удивиться. А еще и шкурка есть. Может, знает, как ее обработать и можно уже сшить что-либо. Да хотя и трусы какие никакие. А то лопухи не больно хорошие защитники, да и рвутся постоянно. А тут всё же материал.

Он довольно улыбался и, оглядываясь, прислушивался к ночным звукам, может быть, еще что покажется.

Но ночь в лесу была ночью в лесу: уханье филина перекликалось с пением соловья или его подобию, щелканью каких-то ночных сверчков или кузнечиков, легким шелестом ветвей деревьев. Алексей думал, что теперь надо вспомнить всё, что он знал об охоте: как сплести силки, как сделать лук или его подобие, может быть пращу или дротик, как хранить мясо.

— Надо приниматься за строительство шалаша или же даже домика для постоянного жилья, ведь могут еще и дожди идти. Но сначала выбрать место и основательно. Подумаем вместе, — решил он и прилег рядом с девушкой, почувствовал, что устал и глаза уже не могут открываться. Его тут же сморил сон.

Он проснулся от вскрика Веры. Подскочил и сел. Перед ним стояла девушка, совсем обнаженная, с частями оборванного лопуха на талии и со страхом смотрела на свою руку, держащую окровавленную шкурку.

— Ты что? — крикнул ей Алексей.

— Это что такое? — протянула она ему заячью оболочку.

— А-а-а, — протянул довольный парень, — это ночная добыча. Заяц. Мясо в котелке, а шкурка у тебя в руке.

— Как и когда ты успел? — ахнула девушка, — Ходил на охоту? Ночью?

И Алексей рассказал о странном эпизоде.

— Будто кто его мне подсунул, специально, — улыбался он, рассказывая о своей удаче, — И это здорово. Теперь мы будем с мясом и хорошей похлебкой. Думаю, что ты сможешь покормить своего героя завтраком.

Она стояла, разинув рот и слушала не перебивая. Потом как-то встряхнулась и рассмеялась.

— Ну, ты и мастер! — вскрикнула она, довольно улыбнувшись.

Наполнив котелок водой, и сложив туда половину тушки, подвесила на огонь и пошла в сторону кустиков, откуда вскоре воротилась с пучками травок и лопухами. Надо было срочно шить юбки. Пока варилось мясо, Алексей убежал делать водные и другие утренние процедуры. На берегу он остановился и притих, очарованный открывшимся перед ним видом. Речка едва перекатывала камни и негромко струилась меж корней рядом стоящих деревьев. Над ними едва показывалось солнце, и лучи отражались в прохладной воде бликами, пуская зайчики на противоположный бережок. Вода была как живая.

Алексей потянул носом воздух и глубоко вздохнул:

— Классно! — проговорил он и слегка поежился.

Всё же было прохладно, особенно после ночи, да из под мягкого одеяла, которым прикрыла его Вера. Сейчас надо было быстро привести себя в порядок и начинать новый день на новом месте.

— Что тебе снилось? — спросила Вера, когда они сидели за завтраком и ели мясо зайца, положенного на лопухи вместо тарелок, и черпали новыми ложками из общего котелка.

— Ничего, — хмыкал парень, вгрызаясь в мякоть крепкими зубами, — И спасибо тебе за плед. Согрелся, и спалось отлично. А самой?

— А мне снился наш новый дом, — засмеялась она, — Над высоким берегом. Весь из себя такой, как терем из сказки. С петушком на коньке.

— А-а-а, — протянул Алексей, — понимаю, сделаем.

Вера хихикнула.

— И всё-то ты умеешь делать, аж не верится.

— Ничего, — усмехнулся он, — «лиха беда начало», как говорится. И потом «глаза боятся, а руки делают». И ещё — «что нам стоит дом построить». Верно, первоженщина?

И тут он аж, поперхнулся своим словам. Открыв рот, икнул и тут же дожевал молча пищу.

Странная мысль пришла ему в голову: а что и вправду они и есть первые на этой земле, как сказал тот самый Голос. Может они и есть новые Адам и Ева?

Сглотнув, он посмотрел в удивленные и несколько растерянные глаза девушки. Она уже тоже что-то начинала понимать.

Г л а в а 5

— Ты думаешь то же что и я? — спросила она тихо.

Алексей кивнул. Теперь они поняли, что за Голос им был и где они сейчас оказались.

— Ты думаешь, что это рай? — обвела рукой вокруг девушка.

— Не знаю, — пожал плечами парень, кривясь, — Я не был там ни разу.

Она смущенно улыбнулась и начала усердно убирать остатки завтрака, пытаясь скрыть свои растерянность и замешательство. Алексей тоже как-то притих, а потом ушел в лес, чтобы нарубить дров на костер.

Так в молчании прошло время, за которое они уже несколько успокоились и даже развеялись. Она попыталась вспомнить всё о выделке шкурок, почистив ту финкой и замочив в воде, он же наколол дрова и принялся достраивать печку для обжига.

— Знаешь, как отделывать кожу? — кивнул он на небольшую ямку, где Вера придавила камнем шкурку в воде.

— Нет, но попытаюсь что-то сделать. Немного помню из кино и телика. Надо мочу собрать и там замочить, а потом и кислотой обработать. Подумаю. Мочу понятно, а вот с кислотой… Хотя есть же щавель. Надо поискать

— Вначале все же сделай горшки или что еще хотела и поставь сушить на солнышко, — сказал он, — После просушки будем экспериментировать с огнем и обжигом. Примитивно, и всё же будем пробовать.

Она кивнула и вскоре у неё уже получились две миски, одна глубокая, другая плоская. А еще она сделала стакан или кружку без ручки. Та не хотела цепляться и отпадала. Вера пыхтела, сердилась и тихо ругалась, но потом решительно переделала в виде чашки с ушками для хватания с одного и другого бока. Выставив их на солнышке, она сказала Алексею, что пошла за травами и скрылась за кустами.

Алесей вздохнул.

— Черт меня дернул сказать это Вере, — мотал он озадаченно головой, — Что она сейчас думает? Может ей не понравились мои слова, может она что-то другое имела в виду. Вот болван!

Но Вера сама была напугана тем, что гнала от себя эти мысли, когда увидела там,