Ведьмино наследство - Кащеев Кирилл

Она висела где-то и нигде. Рядом не было ничего, к чему можно было бы прикоснуться, но и пусто тоже не было! Пространство плотно, до отказа было наполнено… чем-то. Таинственные потоки текли вокруг и сквозь Таньку. Похожий на длинную сверкающую ленту, мимо скользнул ряд цифр, оставляя смутное впечатление о высоте и скорости. Впритирку прошли жутковатые записи о каких-то болезнях. Словно «Запорожец» между грузовиками, девчонку зажало между сложным переплетением линий и полупрозрачным газетным листом. Бликующая надпись пулей ударила в висок. Танька дернулась… Надпись прошла сквозь нее, не причинив вреда. Девочка успела уловить: «Самый дешевый провайдер…»

– Так это же… баннер! Обыкновенный рекламный баннер! – вскричала Танька, глядя вслед улетающей надписи.

Перед глазами прояснилось. Она обнаружила себя парящей в беспредельном и безграничном пространстве. Вокруг неподвижно висели, медленно скользили, плавно летели или наоборот, двигались судорожными рывками расписания самолетов, книги, газеты, чертежи, архивы учреждений, обрывки телефонных разговоров… У ног плескалось нечто, похожее и на широкое озеро, и на гигантский штабель из плотно уложенных коробок. Танька еще не успела удивиться, что можно походить сразу на две такие разные вещи, когда увидела, что к штабелю-озеру текут новые ручейки, и уловила одно слово – «оборотни».

– Это что же? – не веря своим глазам, пробормотала ведьмочка. – Информация? Моя информация про оборотней? Это где же… Где я?!! – завопила она.

Крик затих, теряясь в равнодушии пространства. Глотая подступающие слезы, Танька прошептала:

– Да где же я?

– Я тут, тут! – с легким нетерпением откликнулся уже знакомый девичий голосок.

Танька снова вздрогнула. Когда безразличное «что-то» не откликается на твои крики – это, пожалуй, не так уж и страшно. Когда откликается «кто-то» – это намного страшнее.

– Ты кто? – испуганным шепотом спросила Танька.

– Ты? – удивился голосок. – Ты… – с сомнением повторил он, будто пробуя словно на вкус. И уже решительно выкрикнул: – Я… Таня!

– Это я – Таня! – пробормотала Танька, а голос эхом подтвердил:

– Я… я… я…

– Да нет, ты не понимаешь! – вертя головой в поисках обладательницы детского голоска, сказала Танька. – Я спрашиваю: кто ты? Я – Таня…

– Я – Таня, – мгновенно согласился голос.

– Тоже Таня? Вот имечко у меня! Куда ни плюнь, в Таньку попадешь, – проворчала девчонка… и вдруг осеклась, леденея от жуткой догадки.

Тоненький луч света выкатился у Таньки из-под ног, потянулся вперед и вверх… и, словно указка, уперся в парящую в беспредельности девчоночью фигуру. Обыкновенная первоклашка: пышный бант, беленькие колготки, букет роз в руках.

Волна ужаса накрыла Таньку с головой. Она вспомнила, когда и где видела эту малявку! Шесть лет назад! В зеркале! А потом – на фотографиях в семейном альбоме!

Контур девичьей фигурки дрогнул, поплыл. Из неверного марева проступила годовалая малышка в забавной шапочке, ее сменила одиннадцатилетняя девчонка в купальнике, мелькнула барышня лет восьми, затянутая в стильные джинсики… Существо наверху словно примеряло на себя все возрасты Танькиной жизни, не в силах остановится ни на одном. Танька поняла, что ее страхи все-таки сбылись.

– «ВедьмаТанька»!

– Я… я! – эхом откликнулась фигура.

Танька глухо вскрикнула, развернулась и кинулась бежать, насквозь проскакивая потоки цифр и изображений. Она неслась, а следом несся зовущий девчоночий голосок:

– Таня… я… я!.. Таня… я…

Танька продолжала бежать. Ее бег длился и длился. Длился. Длился еще. Усталости не было. Ощущения движения – тоже. Пространство вокруг оставалось расплывчатым, неопределенным. Лишь черная точка далеко впереди вроде стояла на месте. Танька побежала туда. Точка придвинулась, выросла. Превратилась в черточку, потом в столбик. Обрела очертания человеческой фигуры.

Танька остановилась. Глядя на свой прототип глазами пустыми и тусклыми, как пластмассовые пуговицы, перед ней стояла «ВедьмаТанька». Программа медленно подняла руки… Выставила вперед ладони… Судорожными рывками, словно ее подтягивали на веревке, двинулась к Таньке.

Взвившись в кенгурином прыжке, Танька развернулась, в слепом ужасе бросилась назад… и лишь в последнее мгновение смогла избежать столкновения со своей копией. Жадно шевеля пальцами, программа тянулась к Таньке.

– Ты! Отцепись от меня! – Девчонка метнулась в сторону.

– Я… меня… – Программа указала пальцем на себя. – Я! – Потом на Таньку. – Я! – И снова на себя. – Инсталляция… я… Неполная… я… Таня… я…

Танька судорожно сглотнула:

– Я – я? Ты и есть я? Мы – одно?! И я тебя, то есть себя, до конца не инсталлировала? Ну конечно, Богдан же тогда кабель перерубил… – пробормотала Танька.

Смутный облик программы задрожал и вдруг распался, словно раскрывшийся веер, расслаиваясь на множество фигур. Монотонно бубня: «Завершения… я… завершения», – они разошлись полукругом и двинулись к Таньке, будто загонщики на дичь.

– Нашла дуру! – крикнула Танька. – Я тебя до конца инсталлирую, а ты меня… – Танька задохнулась, потому что воображение отказывалось рисовать все ужасы, которые просто обязана была сотворить с ней ее цифровая копия. Девчонка снова бросилась бежать.

– Почему… убегаю… я…? – зазвучали вокруг голоса.

Плечом к плечу фигуры стояли вокруг, заперев беглянку в плотное кольцо. Одинаковым, ее собственным, Танькиным движением наклонив голову, всматривались в свой прототип. Разглядеть выражение множества изменчивых лиц было невозможно, но Таньке показалось, что «ВедьмаТанька» недоумевает.

– Завершения… – настойчивые, как щупальца голодного осьминога, руки потянулись к девчонке.

Танька заметалась в замкнутом кругу, подныривая под ищущие ее ладони:

– Отстань! Уйди!

– Я… прогоняю… я?

– Тебя прогонишь, как же! – заорала Танька.

Шарящие пальцы коснулись ее и, по-паучьи цепляясь за одежду, поползли к лицу. Танька попыталась стряхнуть их, вырваться, но всё новые и новые руки касались ее…

– Не трогай меня! – Танька забилась в их хватке. Калейдоскоп ее собственных образов завертелся перед глазами.

– Я… не обижу… я! – синхронно шевеля губами, прошептали фигуры.

– Уже обидела! – всхлипывая от ужаса, выкрикнула Танька. – Кто меня в компьютер затянул?! Отпусти, дура!

Ползущие по ней пальцы замерли.

– Я… боится… я, – растерянно и словно бы разочарованно протянула «ВедьмаТанька». – Я… не верю… я! – И уже рассерженно: – Я – дура!

Одним махом, как складывается гармошка, все ее облики вновь слились в один.

Путь перед Танькой был открыт. Держащие ее руки исчезли.

Цифровая копия стояла к девчонке спиной. Танька видела только затылок, украшенный хвостом светлых волос – такую прическу она сама носила два года назад.

«ВедьмаТанька» обернулась через плечо и коротко скомандовала:

– Escape.

Программа приказывала бежать, причем приказывала по-английски. Бежать по-английски? Это, в смысле, не прощаясь?

– Escape! – снова выкрикнула «ВедьмаТанька». Для убедительности программа взмахнула ладонью, будто гнала девчонку прочь.

И тут Танька почувствовала… Впервые в этом лишенном ощущений мире она почувствовала под руками нечто материальное – привычный холод пластика. Девчонка опустила глаза. В руках она держала клавиатуру, ту самую клавиатуру отцовского компьютера, за которую пыталась уцепиться, когда ее всасывало внутрь монитора. Большой палец лежал точно на клавише «Escape».

– Ты… меня… отпускаешь? – точно как программа, тяжело, с паузами, выдавила Танька.

– Я… меня… – Не оборачиваясь, программа кивнула.

Танька отступила на шаг, другой. Почти уверенная, что это всего лишь злая шутка, что программа вот-вот кинется за ней, требуя завершения, Танька еще раз покосилась на свою цифровую копию. И замерла.

Сейчас «ВедьмеТаньке» было не больше пяти лет. Она сидела на корточках, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. Точно как в детстве сидела сама Танька, когда у нее случались самые большие и ужасные неприятности вроде сброшенного со стола папиного магнитофона.